Одна ночь меняет все

А зачем тогда целовал её совсем недавно? Просто потому что так захотелось?

Я вспомнил, как дрожала её хрупкая фигурка в моих руках. Это было волнующе. Это заводило. Вот так с Райли, наверное, всегда и было, и будет. Меня тянет, будто магнитом.

Я наклонил голову и растерянно провёл рукой по волосам.

Пока я сам не пойму, чего мне надо от Райли, стоит держать язык за зубами, а руки при себе.

Решение было таким простым и идеальным. Но тогда почему меня преследовало ужасающее чувство, что я всё испоганил?

Чуть позже, гоняя овощное рагу по своей тарелке, я размышлял, насколько испорчен сегодняшний вечер, и можно ли его испоганить ещё больше. Стрелка спидометра моего настроения итак настойчиво клонилась к нулю, а с появлением Ника осела там окончательно. Мне уже ничего не хотелось, и я думал, что это было ужасно плохой идеей – просить родителей пригласить семейство Пейджей к нам в гости.

Во-первых, моя заинтересованность Райли стала понятна не только матери с отцом.

Во-вторых, брат, вернувшийся (как и обещал) к ужину, кажется, начал подозревать, что между мной и Райли есть нечто большее, чем мимолётное знакомство в школе и несколько совместных занятий. Что он там себе нафантазировал – одному Богу известно. О Майами он не подозревал, неоткуда. Дневников я не веду. И хотелось верить, что и во сне не болтаю.

Наконец, в-третьих, этот заморыш притащил с собой Розалин, которая, вероятно, тоже что-то подозревала. Она бросала в мою сторону дерзкие взгляды, на Райли смотрела сочувствующе, а её тонкая ручка с бронзовым загаром, полученным уж точно не благодаря редкому Порт Таунсендкому солнцу, перемещалась с коленки Ника на его плечо и обратно.

Стол фактически разделился на две половины: родители общались самостоятельно, а мы молчали. Как я заметил, Грэм внезапно разговорился, хотя до этого казался мне смурным и не идущим на контакт, возможно, его положение в городе проецировалось на восприятие его окружающими. В любом случае, он искренне любил дочь и всячески защищал её. Мой вскользь брошенный вопрос о причинах переезда к нему Райли был встречен испытующим взглядом и коротким ответом: мол, это было их общее решение.

Но от моего внимания не ускользнули бледные пальцы Райли, сильнее сжавшие вилку. Она сидела рядом, и я почти физически ощутил, как расслабилось её тело, когда разговор перешёл на другую тему.

Интуиция подсказывала: что-то здесь не так. А я всегда склонен доверять своей интуиции. Как бы то ни было, не просто так Райли не появлялась в Порт Таунсенде столько лет, а потом взяла да и перевелась в выпускном классе.

– А где ты училась в Майами? – спросил я её.

Краешком глаза она взглянула на меня и пробормотала название одного весьма респектабельного учебного заведения при тамошней школе искусств. Это в конец меня озадачило.

– Тогда совсем не понимаю, что ты забыла здесь.

Очень медленно, совсем не торопясь с ответом, она подцепила вилкой кусочек лазаньи.

– Может быть, мне не хотелось идти по подготовленной моей матерью дороге, не уверена, что хочу писать или быть искусствоведом или ещё кем-то из той же области, - пожала она плечами и отложила вилку.

Кажется, у неё также не было аппетита, как и у меня, хотя еда, приготовленная мамой, как всегда, была великолепной. Сейчас только наши отцы – да и Ник заодно – отдавали дань её кулинарному таланту.

– А чего ты хочешь? – поинтересовался я.

– Я не знаю, чего хочу.

Кажется, ответ был действительно искренним, это не было похоже на «отвяжись».

– О, две творческие личности, как мило! – полушёпотом воскликнула Розалин и захлопала ресницами.

Её реплика была больше адресована улыбающемуся Нику, чем присутствующим за столом. А кислая мина на лице указывала на то, что не всё так мило, как было упомянуто.

– А у тебя-то какие цели в жизни? Солярий и диета? – поддел я, взглядом указывая на её девственно-чистую тарелку, на которой не побывал даже лист салата, и стакан минеральной воды.

– Да, - кивнула она, затем посмотрела на Райли и подмигнула ей. – Всегда соглашайся с парнями, лучше не спорить, какую бы ахинею они не несли.

Ник громко рассмеялся, обнял Розалин за плечи и поцеловал в висок, меня аж всего скривило от этих показных нежностей. А братец просто улыбнулся шире и подмигнул мне, затем взглядом указал на Райли – мол, действуй, неудачник, – и покрепче приобнял подружку.

Да что он понимает?! Совсем ничего. Ничего! Но почему же так заныли ладони, и на сердце вдруг сделалось тяжело? Мне хотелось сжать Райли в своих объятьях, насколько я помнил, она идеально умещалась у меня под боком… и подо мной…

Хотелось закрыть глаза и побиться лбом о столешницу, просто чтобы не думать, не вспоминать, не фантазировать о губах, которые я целовал всего несколько дней назад.

И потом… какого чёрта она ответила мне тогда?

Скомкав салфетку, я уже был готов вскочить из-за стола, когда спокойный голос матери остановил меня.

– Эйван, Грэм упомянул, что Райли пишет. Вы посещаете один и тот же художественный класс?

– Да, - коротко бросил я и покосился на Райли.

– Талант у неё от матери, - произнёс шеф Пейдж, а его дочь вся сжалась, как если бы желала сделаться совсем незаметной или оказаться где-то в другом месте. – Жаль, Андре забросила живопись.

– А чем она занимается? – поинтересовалась мама.

– У неё своя галерея в Майами. Теперь довольно крупная, так ведь, Райли?

– Так, - тихо подтвердила его дочь.

– Галерея? – оживился отец. – Возможно, она знает мою троюродную сестру, Элину. Она та ещё искательница юных дарований. Работы её подопечных весьма успешно размещаются в различных выставочных залах штата. Хотя, кто знает, может, и по всей стране. Что скажешь, Эйван?

– Даже за её пределами, - хмуро ответил я, вспоминая наше с Лорой путешествие на континент. – Кое-какие «питомцы» Элины добрались и до Европы.

– Кстати, у неё идея фикс – сделать из Эйвана художника, - улыбнулся отец, а я нахмурился ещё больше. – Каждый раз, когда он приезжает на пару недель к ней на лето, она заводит одну и ту же пластинку, звонит мне, говорит, мол, я не даю парню свободы выбора.

Шесть пар глаз уставились на меня. Или нет, только пять, Райли смотрела в свою тарелку, снова схватившись за вилку, как за спасательный круг или средство самообороны.

И будто меня уже мало обсудили, мамуля, образно говоря, подкинула дров в затухающий костёр.

– Я обожаю некоторые картины Эйвана, он удачно ловит момент; изображение, будто в динамике какой-то, живёт своей жизнью. А ещё он большое внимание уделяет деталям. Даже не знаю, как это описать. Просто надо раз посмотреть.

– Так значит, Эйван бывал в Майами? – Кажется, из всего сказанного шеф Пейдж уловил только эту информацию.

Встретившись с его тяжёлым, задумчивым взглядом, я замер: ему что-то известно? Райли рядом со мной почти не дышала. Её лицо было скрыто от моих глаз тёмной массой волос, она отворачивалась, не желая смотреть в мою сторону.