Одна против зомбей

О, мой га-а-а-д, вашу мать! Как я ненавижу такие страхолюдные шараги! Тут либо чокнутые сектанты всем правят, либо криминал. Им наши полисы и нафиг не сдались. В одних таких шарагах надеются на своих богов, а в других - на бандитскую крышу.

Вы, конечно, тут же мне заявите, сестрицы, мол, нефиг туда переться, лучше пойти зоопарк покормить килькой розовых фламинго.

Эх, подруги, в какое-нибудь другое время я бы обязательно последовала вашему мудрому совету - плюнула на эту шарагу и умотала отсюда в гордом осознании своего полного духовного и интеллектуального превосходства над мерзкими гробокопателями.

Но, увы, сегодня я не имела права пройти мимо этой некромантской хохломы, ибо вчера...

ГЛАВА 2. КИБОРГ-УБИЙЦА

1

...Вчера меня вызвал к себе Пал-Никодимыч - лысый пожилой толстяк, в последние дни проявляющий просто невероятную трудовую активность, от которой из всех его подчиненных больше всего страдала я.

Войдя в кабинет начальника, я неожиданно наткнулась взглядом на стекла его темных очков, пребывающих на том месте, где я привыкла видеть угрюмо глядящие из-под нахмуренных бровей поросячьи глазенки шефа.

"Он стал похож на старину Шварценеггера из "Терминатора", - подумала я.
– Прибавить к росту полметра, убрать обвислые щеки и пивной живот, дать в руки ружьишко и получиться настоящий киборг-убийца. Хотя нет, в мувешнике всех мочил не киборг, а робот-уничтожитель, прикидывающийся киборгом-убийцей. Может, и Пал-Никодимыч тоже только прикидывался пьяницей и инфарктником, а на самом деле его брюхо наполнено вовсе не пивом, жиром и калом, а нанороботами и жидкой алмазной сталью, легко превращающейся в боевые лазеры".

Меня настолько поразило очкастое преображение начальника, что я даже позабыла с ним поздороваться и спросить, чего он, брутальный киборг-очконосец, от меня хочет.

Но Пал-Никодимыч не стал ждать от меня подхалимских восклицаний вроде: "Как спалось, Пал-Никодимыч?", "Простатит не мучал?", "Не стреляло ли в левом ухе?" или "Не пошаливает ли сегодня у Вас сердечко?", - а сразу взял быка за рога:

– Ты, Лодзеева, за что зарплату получаешь?

– За работу страховым агентом, Пал-Никодимыч, - ответила я, делая вид, что нисколько не удивлена тому, что мозг начальника пробило тяжелым приступом склероза.

Поскольку Пал-Никодимыч не спешил продолжать расспросы, я, дабы помочь болезному, взяла нить беседы в свои слабые женские руки:

– Ставка да еще комиссионные за полис... М-м... Кстати, правильно делаете, Пал-Никодимыч, что не запоминаете подобные мелочи. Все учебники менеджмента советуют думать исключительно о самом важном. Это еще в прошлом веке мои британские коллеги доказали.

– Когда это они у тебя в коллегах оказались?

– С тех пор, как начала грызть вузовский гранит науки. А пред ее светлым ликом все ученые - коллеги и сотоварищи по борьбе с невежеством. А британские ученые - самые лучшие в Англии, они даже лучше английских. Дедушку Дарвина помните?

– А-а-а...

– Тот как раз был ярким представителем братвы британских ученых. Их там целая мафия, однако. Покруче масонов. Правда, я теперь совершенно не исключаю, что и среди масонов найдутся пара десятков британских ученых, если хорошенько прошерстить ихние ряды. Так что, не парьтесь, Пал-Никодимыч. Если Вам отшибло память, значит, Вы просто перешли на более высокий интеллектуальный уровень управления людскими ресурсами.

– Не-е-е-т, Лодзеева, мне память не отшибло!
– как всегда не согласился со мной начальник.
– Просто хотел убедится, что и у тебя с ней порядок.

Пал-Никодимыч повернулся к шкафу. И взял с полки, над которой красовалась табличка с готическими... нет, скорее, кириллическими буквами, сложенными в короткую, но заставляющую истекать любопытством надпись "Агентура", желтую пластиковую папку с моей фамилией на корешке.

– На память пока не жалуюсь, - насторожилась я.
– Хотя, конечно, курсы мнемоники за казенный счет, мне не помешают. Давно пора повысить квалификацию. Говорят, в Куршавеле неплохие курсы есть. И хотя меня тошнит после первого же литра французского вина и с языком ихним непорядок, однако ради нашей замечательной конторы мне совершенно не в лом слетать в это гиблое место на пару месяцев.

– Не там ты шустра, Лодзеева, где надо.

– А где надо, Пал-Никодимыч? Только скажите - мигом брошусь.

– На какую с-сумму делаешь с-страховок в месяц?
– спросил непонятно с чего начавший заикаться (напугал его, что ли, кто?) Пал-Никодимыч, листая содержимое желтой папки.

Чтобы увидеть ее содержимое, я вскочила со стула и направилась к Пал-Никодимычу, задев плечом висящий на стене портрет основателя ОВО "LАДИК" - П.П. Прушкина, имеющего типичную для сделавшего бизнес на руинах СССР российского миниолигарха мордуленцию - обвислые щеки, толстая шея и уныние вперемешку с настороженностью в глазах.

Портрет сорвался со стены. Но я успела подхватить его в нескольких сантиметрах от пола (вот какой я молодец - реакция не хуже, чем у мангуста). Слава Богу, увлеченный чтением Пал-Никодимыч не заметил этих манипуляций с портретом.

– Так ведь в жизни по-разному бывает, Пал-Никодимыч, - я быстро вернула портрет на место. Сегодня густо, а завтра пусто. Тьфу! То есть, наоборот: завтра груды золота и брильянтов на платиновом блюде и фонтан из шампанского в "Савое", а пока - ни шиша.

– У тебя за все лето - только "ни шиша", - Пал-Никодимыч ткнул пальцем в дату моей последней удачной сделки.

– Это у меня-то?!
– на всякий случай возмутилась я.

– У тебя-то!
– Пал-Никодимыч встал и ударил папкой по столешнице с такой силой, что та чудом не треснула.

– У меня-то?

– У тебя, у тебя, Лодзеева, не с-сомневайся. С-стоит задуматься.

2

Я послушно задумалась.

Да, мой шеф, конечно, засранец и придира, но сейчас, откровенно говоря, он был абсолютно прав. Летом я и в самом деле не смогла продать ни одного серьезного полиса, несмотря на то, что моталась по столице, как оглашенная. Моталась, моталась и замоталась так, что нервы все сожгла.

И тут попалась мне брошюрка экономиста и социолога Вильфредо Парето, где рассказывалось о Принципе успеха. И как только оную прочитала, я поняла, что все это про меня и для меня.

Парето был правильный мужик и не тратил время на впаривание публике разной гештальт-пурги и фрейдизма-бихевиоризма и прочего структурализма. Старина Парето часто говаривал, мол, не надо надрывать пупок выше собственной крыши, иначе она поедет, шурша шифером и хрустя черепицей.

Запомните на всю оставшуюся жизнь, сестрицы, лишь 20% усилий приносят нам, как тормозам, так и торопыгам, 80% результата, а остальные 80% усилий - физический вред, моральный и финансовый ущерб и с трудом натянутые на уши 20% прибытка, которые никак не компенсирует нанесенные бессмысленной возней ущерб и вред. Я бы переформулировала Принцип Парето таков: 1) 20% нужных действий влекут за собой 80% пользы и 20% гадостей; 2) 80% лишней беготни влекут за собой 20% пользы и 80% таких гадостей, что лучше ну его на фиг.