Однажды в Манчинге

Унна была у Рагнара давно, с отцом, и въезжала в его замок с трепетом. Стрелки не снимали тетивы с луков, конные разъезды сменяли один другого… Несколько месяцев назад и Рагнар, и Алистер лишились близкого друга, убитого разбойниками. Но все равно, все было как-то странно… Охраны внутри крепости было так много, ножей и мечей имелось в таком количестве, что Унна не удержалась, пошутив, что и не заметила за приготовлениями к свадьбе, как началась новая война. Но челядь, натянув улыбки на лица, отмолчалась. Рагнар принял ее вежливо, но сухо, отстраненно — и был словно не рад нареченной. Унна пожелала себе терпения сейчас и в будущем, ибо дел у короля предвидится еще больше, чем у главы рода. У Рагнара всегда было много забот, зато он самый лучший и самый справедливый, говорит правильные вещи и следует своим словам! А еще у него золотые волосы и ярко-голубые глаза…

Унна разместилась в богатых покоях, правда, слишком близко от покоев Рагнара, но кто скажет слово против? Разве вихрастый Седрик, увязавшийся следом за Унной помощник Алистера…

И вот уже который день Унна выводит алые и синие цветы и вышивает защитные руны. Старая галатка Виенна, нянчившая еще Рагнара, сидит напротив и глаз не сводит с невесты, Седрик развлекает чтением «Сказаний о дальних странах».

Унна углядела эту книгу в обозе, приехавшем с востока полгода назад, да так и вцепилась в диковину. Темноволосый мягколицый купец уточнил, знает ли госпожа язык дальних стран. Когда Унна с гордостью сказала, что ее научил отец, главный судья Манчинга, то улыбнулся почему-то грустно и продал со скидкой, добавив, что купил две, но вторую не для продажи, а для супруги, милой Лейлы, «возлюбленной моего сердца». При этом черные усталые глаза его заискрились. Унна порадовалась чужому счастью и пообещала себе, что будет любить мужа так же сильно, как этот Фелан — свою Лейлу. Книжка казалась Унне залогом неминуемого счастья и она не пожелала с ней расставаться даже на время…

Внезапный порыв ветра загасил свечи — все до одной. Забряцало оружие, заржали кони, отчаянно завыли злобные кобели. В бурых облаках свивался глаз грозы — но слишком быстро для обычной бури. Унна ахнула — сотни летучих мышей кружились в небе. Она их видела — но очень редко и никогда — так много сразу.

— Смерть пришла… знали же… даже за тройное жалование… — услышала Унна чьи-то испуганные голоса и прильнула к окну.

А потом упало небо. Вернее, так показалось, потому что ночные обитатели ринулись вниз. Галаты отмахивались, но лезвия пронзали лишь воздух. Ни одного зверя не лежало под ногами — а исцарапанные воины поднялись не сразу. Лошади ржали и рвались из конюшен, собаки завыли протяжно и жутко. Птицы бились и бились в ворота, пока те, искореженные и помятые, не сорвались с петель и не упали на землю. Огромный кулак из множества живых существ, ставших неуязвимыми для человеческого оружия, бил теперь в подворье, в конюшни и в псарни.

Племенные скакуны, подчиняющиеся не каждому конюшему, и злобные кобели, выходившие на медведя, унеслись быстрее ветра, словно их преследовали демоны.

А кулак из летучих мышей с новой силой ударил в каменные ворота замка.

— Уводите! Уводите ее к Рагнару! — закричал вбежавший стражник, вытирая исцарапанное лицо от крови.

Не успела Унна обрадоваться, как ее закрыл Седрик.

— Нет! Там опаснее всего!

— забирай и щенка тоже, может, этот порвет и успокоится, — холодно произнес Руфус и осмотрел Унну, будто решил продать на ближайшем рынке по выгодной цене.

— Он успокоится, когда всех нас порвет! — ответил вошедший следом Патрик. — Тащи обоих к князю…

— Рагнар! — кинулась к жениху Унна, но тот отстранил ее:

— Не до тебя сейчас. Сиди тихо. Ну что там? — обратился он к вошедшим.

— Как и ожидалось, гости с того света! — хихикнул Патрик. — Не мог добром уговорить его не лезть на рожон?

— Он собирался выступить. А ты знаешь его слово — его слушаются беспрекословно.

— Кого — его? — произнесла Унна, видимо, только хотела произнести, потому что издала лишь сдавленный писк оттого, что все повернулись к ней — словно скрестили клинки.

— Госпожа Унна, успокойтесь, я не дам вас в обиду! — Услышала Унна голос Седрика и чуть было не рассмеялась. — Воды ей дайте, она же сейчас чувств лишится!

Виенна, оказавшаяся рядом, протянула фляжку, и Унна отпила судорожно, от души желая, чтобы все оказалось только сном.

Внезапно и гулко ударило откуда-то снизу так, что зашатались стены, заскрипел дощатый потолок и посыпалась краска. Видимый шпиль соседнего здания дрогнул — и медленно начал заваливаться набок. Со двора уже внутри стены послышались удары, крики, а потом все смолкло.

— Посмотри, что там, — скомандовал Руфус ближайшему стражу. — Кажется, ваша замечательная стража, Патрик, ничего не стоит.

Патрик глянул затравленно, вытер пот со лба и ничего не ответил.

Стук сапог простучал по коридорам и затих.

— Кажется, он прорыл ход внутрь замка. Умная тварь! Сам взгляну, — произнес Руфус и вышел прочь.

Унна, отпив еще немного, ощутила себя чуть лучше. Седрик поддерживал ее под локоть.

Потом скрип клинков, шорох падающих тел и душераздирающие крики раздались совсем рядом.

Потом дверь что-то вынесло вместе со стеной, и Унна увидела зверя. Громадного черного волка с окровавленной мордой и лапами.

— Прости, я не хотел, я не виноват! — кинулся ему в ноги дрожащий Патрик. Зверь махнул лапой — легко, мягко, бесшумно — грузный Патрик отлетел прочь и замер у стены. Под телом начала растекаться темная лужа, и Унна еле сдержала тошноту.

Рагнар дернул за ручку двери позади себя. Раз, другой…

— Открой, тварь! Открой же, ты обещал защиту!

Но дверь не открывалась, и Рагнар обернулся, удерживая Унну.

— Ее! Ее возьми, это она виновата — она дочь Алистера! Это с его разрешения убили Мэрвина! Убей ее — убьешь его!

Кажется, Унна умерла уже сейчас. Слишком похоже было на правду обвинение Рагнара. Она застыла, а глупый Сердик, все еще с сумкой, берегущей книжку, бросился наперерез зверю. И вот его Унна пожалела.

Зверь втянул воздух, сверкнул глазами и оттолкнул лапой Сердика на Унну. Живого!

Рагнар дрожащими руками выставил вперед сверкающее лезвие ножа.

— Он заговоренный! Стоит только дотронуться — и ты погибнешь, демон!

Зверь растянул пасть. Улыбнулся?.. Челюсти с хрустом перекусили металл.

Рагнара страх корежил, всякая красота с него сошла, а вот глупый лохматый Седрик, трясущийся от страха, но все еще закрывающий Унну собой от зверя, показался прекрасным.

Очертания зверя с окровавленной мордой поплыли, и Унна уже решила, что теряет сознание, но туманные контуры волка перетекли в очертания человека. Или — не совсем человека, потому что он был нечеловечески прекрасен — и слишком страшен.

— Мэрвин. Вейсиль.

Слова фейри дошли до сердца и пронизали холодом. Луна сверкнула серебром на двух взметнувшихся клинках… Унна решила, что ее все же убьют, и зажмурилась. Открыла глаза от странного стука, увидела мяч под ногами, а потом потеряла сознание: отрубленная голова Рагнара подкатилась к ее ногам.

***

Мидир оставил дочь Алистера на попечение рыжего мальчишки, ненамного старше Джареда.

И осторожно зашел туда, где полыхала серая аура, куда так рвался Рагнар в ожидании помощи, где полыхала серая аура того, кто соткал паутину для Рагнара.