Однажды в Манчинге

***

Поздним вечером Джаред зашел еще раз. И выглядел так, словно его что-то волновало.

Помялся, тоже по-своему, то есть переступил с ноги на ногу и решительно выдохнул то, что мучило:

— Отец говорил, его мать была не ши, — поднял на Мидир глаза, не собираясь давать ему хоть шанс схитрить незаметно.

Не то чтобы Мидир собирался.

— Если тебе интересно, — сделал паузу, просверлил племянника взглядом ничуть не менее, хотя и не более испытующим, следовало учесть возраст собеседника, — наша мать была обычной женщиной.

— Ты врешь! — мальчик сжал кулаки, опустив руки, не веря, не желая верить.

— Я не могу врать, Джаред, — вздохнул Мидир, не понимая причины волнения. Пусть сын Мэрвина не хотел иметь ничего общего с волками, люди-то в родословной ему чем не угодили?

— Но можешь говорить часть правды, — прищурился, поджав губы, сердито и враждебно. Джаред не хотел произвести впечатление матерого интригана, но всеми задатками как раз обладал, в отличие от Тикки. Взять, например, проницательность. — А это все равно что запутывание!

— Так задай мне прямой вопрос, — Мидир приглашающе повел рукой, будто манил присесть и поговорить на равных.

Джаред предсказуемо ветвь мира подбросил в огонь негодования.

— Твоя мать — женщина Верхнего? Ответь! Скажи мне! — в уголках ледяных, взрослых глаз заблестели слезы, Мидир поспешил сделать неочевидное заметным с первого взгляда и назвать вещи своими именами.

Расплачется, а потом казниться будет и вообще на глаза не покажется неделю, чтобы дядя точно позабыл глупое проявление ребяческих чувств.

— Да, — понял, что прозвучало торопливо, сбавил тон, напротив, вещая размеренно. Наставительно поднял палец, не указывая на мальчика, но подчеркивая свои слова: — Кстати, она твоя бабушка, Джаред, второй наследный принц Дома Волка Благого Двора.

На одно долгое мгновение в комнате повисла тишина, Джаред распахнул совсем не льдистые, а просто серые глаза во всю ширь, уставился на Мидира, как будто впервые слышал о бабушках, дедушках и семье за пределами родителей.

Мидир, впрочем, не торопился поздравить себя с победой, пусть посеянное сегодня зерно отзовется позже, пусть. Главное — отзовется.

И Джаред, придя в себя, не преминул оправдать его ожидания:

— Не зови меня так! Никогда! — рубанул словами не хуже, чем мечом, заставив мимолетно задуматься, какое оружие легло бы волчонку в руку.

— Как скажешь, Джаред, — Мидир кивнул словно сам себе, опуская голову и скрывая радость небольшой победы.

«Никогда» — сильное слово, особенно для бессмертных. Вдобавок радовало ощущение перспективы, Джаред просил не звать его так никогда впредь. И уже это означало, что расставаться с Мидиром он пока не планировал.

Ну то есть планировал, как дети планируют свои шалости, больше мечтая, чем действительно обдумывая.

— Но… — и сейчас в голосе племянника звучали обида напополам с растерянностью. — Почему у тебя уши…

— А что с моими ушами? — Мидир склонил голову к плечу. — Может, они покрылись шерстью и торчат, как у волка?

Джаред досадливо вздохнул на непонятливость взрослого.

— Они человечьи!

— Уши у людей и у жителей Холмов одинаковые, — Мидир не упустил случая сблизить людей и ши в представлении племянника. Даром что между ними и впрямь было много общего.

Джаред надулся в непонимании.

— Верхний мир отторгает волшебство и метит его носителей. Если бы ты родился в Нижнем, мой мир принял бы тебя как своего. Он и сейчас готов принять тебя, — устало договорил Мидир. Беседы вышла недолгой и непростой. Подняв голову и не увидев племянника, позвал: — Джаред. Джаред!

Тот вышел очень тихо. И опять ничего не ответил на негласный вопрос волчьего короля.

Комментарий к Часть 5. Короткие дни, долгие ночи

*Фелан - волк (ирл.)

========== Глава 6. Игра в фидхелл ==========

— Райнд-холл, — Лейла проворно разложила на полу бумаги, придавив края ножами. — Тут обитает твой Рагнар… Дался он тебе!

— Пока не мой и не дался, в этом и беда, — задумчиво произнес Мидир. — Как ты их добыла?

— У одной из девочек постоянный любовник — помощник главного строителя. Замок не так давно перестраивался по приказу Рагнара.

— Ты чудо, Лейла, — поцеловал Мидир подставленную щеку и углубился в толковые изменения, подразумевающие, кстати, неплохую магическую защиту. Его ждали!

Кроме Рагнара, там же обитали и Руфус с высокородным Патриком, то ли беспокоясь за себя, то ли защищая будущего короля галатов. Руфус, заработавший состояние на перепродаже рабов, был Мидиру особенно ненавистен.

Что делать с Рагнаром, становилось более-менее ясно, что делать с Джаредом, оставалось нерешенной проблемой. Племянник вел себя вежливо, на вопросы отвечал сдержанно, речам Мидира внимал с подозрением. Неохотно, но принял принял магическую защиту от зова по имени — и лишь тогда, когда Мидир пояснил, что в противном случае тревога за племянника будет ослаблять силы короля Нижнего мира. Джаред покрутил серебряную загогулину, очень серьезно заявил, что она похожа на единорога, который ест радугу и какает феечками, но все же надел ее поверх подвески, таящей изображение матери, что очень хотел и никак не мог подсмотреть Мидир. Потому что «отец запретил показывать ее», совершенным тоном старшего брата произнес Джаред.

Очень похоже, Мэрвин обращался с сыном как со взрослым. Спал мальчишка на спине, вытянув руки вдоль тела, на полу и на самой жесткой циновке, что смогла найти ему Лейла. Удобным это положение никак не назовешь, приучиться так спать может лишь тот, кому привязывали руки и строго наказывали за непослушание. Впрочем, его воспитание было разносторонним: Джаред мог процитировать кучу книг, в совершенстве владел тремя языками и прекрасно играл в фидхелл. Только драться не умел — и не хотел учиться. Мэрвиново отрицание всякого насилия…

— Черные всегда ходят первыми, — на днях развеселился племянник. — Неужели эту игру придумали ши?

— Ее усовершенствовал твой отец, — произнес Мидир и тут же пожалел об этом: Джаред сжал губы и помрачнел.

Для ежевечерней игры, хоть немного сближавшей их, Мидир стал выбираться в комнатушку Джареда, находящуюся в конце коридора, как только смог передвигаться без посторонней помощи. Волчьему королю казалось, Джареду уютнее пусть в чужом доме, но все же относительно своем помещении. Тикки, время от времени маячившую в проеме — в разных нарядах, бросающей на Мидира то призывный взгляд, то качающей бедром, волчий король старательно не замечал, и та уходила все более печальная. Огрызалась на Лейлу так, что однажды Мидир не удержался и заехал мелкой нахалке пятерней по упругой заднице, вызвав этим сердитый взгляд Лейлы, всегда защищающей «бедную девочку» и недовольство Джареда: «Ты же говорил, женщин не бьют!» «Именно», хмыкнул Мидир, и рыдающая Тикки умчалась к себе…