Однажды в Манчинге

— Я как чуяла.

— Раньше я подобного не требовал, — с трудом поворачивая за ней голову, через силу улыбнулся Мидир.

— Ты можешь опереться об меня? — спросила Лейла о другом. Нахмурилась. — Или предпочтешь валяться, истекая кровью?

— Это значит принять твою помощь, — постарался он хмыкнуть по возможности равнодушно. — Даже не знаю…

— О, мой недоверчивый ши Майлгуир, — присела та рядом, подняла за плечи, перекинула его относительно здоровую руку через шею. — Даю слово, что ничего не потребую взамен.

Мидир подумал и согласился. Добираться королю ши ползком до постели было куда более зазорным, чем принять помощь женщины Верхнего, а бокал теплого вина, предложенный Лейлой, придал сил. То, что она не разбавила питье по обыкновению и заказала столь дорогой, особо терпкий сорт, помня вкус Мидира спустя столько лет, неожиданно согрело.

— До этого ты не просил, да. Но и не зашвыривал ко мне то ребенка столь спокойного и рассудительного, что оторопь берет… разрезать можно? — спросила она про рукав, и дождавшись его кивка, распорола обгоревшую ткань вытащенными из кошеля на поясе ножничками, — …то девочку, что еле перешагнула порог девичества. Я ревную!

Когда она стащила с него остатки сюрко и рубашки, Мидир ухмыльнулся.

— Штаны не трогай! — в ответ на ее недоуменный взгляд пояснил. — Там все цело. А тут — ревнивая женщина. Ножницы. Я чую опасность!

Лейла фыркнула, а Мидир закрыл глаза, привалившись к спинке постели, скривившись от нового приступа боли. Помощь была неожиданной и, что скрывать, приятной. Да и сложить переломанную кость не самому оказалось куда менее больно. Дернула за кисть Лейла тоже вполне профессионально.

— Ты не падаешь в обморок от вида ран, умеешь вправлять вывих, — рассуждал Мидир, отвлекаясь от ее действий. — Мне кажется, я плохо тебя знаю.

— Я мастерица на все руки… О, Майлгуир! Ты уверен, что заживишь это сам? — с болью в голосе спросила Лейла, обматывая тканью обожженную руку.

— Бывало и похуже. Просто замотай. Не люблю спать, когда пахнет горелым.

Втянул носом воздух и озлился.

— Джаред! — дверь приоткрылась, и в проеме показались двое. — Я сказал сидеть тихо и не высовываться! Обоим! — рявкнул Мидир. Так, что девчонка, пискнув, пропала, чуть не снеся косяк, а Лейла отшатнулась.

— Я и не знала, что ты так можешь, — с восхищением произнесла она.

— Я услышал твой голос, — по обыкновению спокойно ответил мальчишка. — И сначала отправил на разведку Тикки.

— Тикки? — приподнялся Мидир. — Что еще за Ти… Ай!

— Так быстрее. Еще одна стрела, — показала ему Лейла наконечник, вытащенный из спины. — На этот раз — арбалетная. Смирно посиди, — немного наклонила его вперед.

Перевязала еще и плечо и, повел рукой Мидир, весьма опытно.

— Я закончила, — улыбнулась она.

Поднялась, вытерла руки о передник, протянулась потрепать стоящего посреди комнаты Джареда по голове, но тот увернулся. — Пойду, принесу вам поесть.

Джаред дождался, пока Лейла уйдет, и продолжил:

— Тикки, это та, которую ты спас. Ты что, даже не спросил ее имени?

— Я спросил разрешения войти к ней дом, пусть это и тюрьма, а затем разрешения провести ее в Нижний. Ее имя мне не интересно.

— В Нижний?

— Так проще. Мы упали в Нижний, потом — сюда. Затем я вернулся в этот подвал уже один в облике как-ее-там, фомор ее оты?..

Мидир осекся. Мальчишка посмотрел на него с отчетливо осуждающим выражением лица, строгим и немного удивленным, как будто воспитатель неожиданно услышал бранное слово от пятилетнего дитятки. Мидир вспомнил выхолощенного Мэрвина, его требовательный, высокомерный взгляд, сдержал улыбку и произнес серьезно:

— Прости, Джаред. Я постараюсь сдерживаться.

— Тикки! — напомнил Джаред.

— Тикки. Я обещаю запомнить.

Но мальчишка не утихал.

— Ты обещал, этого не будет! — указал он на окровавленные тряпки.

— Этого не будет. Завтра, — устало качнул Мидир рукой. Поймал обвиняющий взгляд Джареда и пояснил. — Я сказал, что мне не причинят вреда. Вред это то, что требует сил и времени для лечения. Я бы восстановился и так, хотя чуть дольше, но наша добрая хозяйка, очаровательная Лейла, сама предложила помощь. Чем меньше потеря крови, тем лучше. Подобные раны опасны лишь тем, что сердце может остановиться от боли, но мне это не грозит.

— Почему?

— Видишь ли, многие считают меня бессердечным, — ухмыльнулся Мидир, но Джаред не принял шутки.

— То есть пара стрел, сломанная кость и сгоревшее до черноты плечо для тебя не вред?!

— Это был бы вред для человека. Вред для ши — потеря конечности.

— А смерть для ши? — насторожился Джаред.

— Потеря головы или сердца. И то — не всегда, — пробурчал Мидир.

— Как это? Расскажи мне!

— Если бы рядом был кто-то, наделенный магической силой, он мог бы срастить тело, пусть порванное или обугленное. Восстановить форму и вернуться за душой в мир теней. Сначала их можно там най… — видя, как исказилось лицо Джареда, не сдержался. — О, фомор возьми всех неблагих, тресковый хвост им в…

— Мидир! Ты обещал не ругаться!

— Я не знаю — не знаю! — можно ли было спасти твоих близких. Но души моего брата нет ни в Нижнем, ни в мире теней. Я проверял… ты дашь мне бокал? — сказал Мидир больше, чтобы отвлечь его.

Джаред подошел к столику, понюхал напиток, налил из кувшина. И протянул Мидиру.

— Что это?

— Это вино. Ты ни разу не пил вино?

— От него, как и от пива, пьянеют и делают плохие вещи.

— Узнаю категоричность Мэрвина.

— Что в этом плохого? — ощерился Джаред, порадовав Мидира.

— Ши не пьянеют. Им для этого нужно выпить древесный огонь. А плохие вещи я делаю и без вина. Как многие в этом мире, — волчий король приподнял бокал, салютуя племяннику.