Одного поля ягоды

Том положил подбородок на её макушку:

— А ещё у меня есть ты.

(«С какой стати мне нужны друзья, как они? — однажды спросил двенадцатилетний Том. — У меня есть ты».)

— Не глупи, — сказала Гермиона. — Мы есть друг у друга.

Прошла минута задумчивого молчания.

— Я прочла в книге, — начала Гермиона предложение в той же манере, как и сотни раз до этого, — что в Древнем Риме многие римляне выбирали свои семьи. Тогда детей усыновляли направо и налево. И не только детей, но и взрослых тоже.

— Они также выбирали собственных предков, — сказал Том. — Каждый второй император, когда короновался, утверждал, что он потомок богов.

— Не думаю, что это то же самое, Том.

— Конечно, то же самое, Гермиона. Кто из нас здесь назначен толкователем фактов?

Следующие несколько дней Том присоединялся к Гермионе в доме Грейнджеров после завтрака в «Дырявом котле».

По идее, они решили так поступить из практических соображений.

Гермиона хотела научиться водить, пока её использование магии было ограничено на время летних каникул, она считала это полезным навыком, на случай, если она решит остаться в Лондоне после выпуска из Хогвартса, или если случится несчастный случай. А тем временем полезно перемещаться по магловскому Лондону, пока у них нет доступа к каминной сети. (Семья Грейнджеров признавала ограничение доступа к каминной сети как ужасное неудобство, но Гермиона не могла подать регистрационные формы до своего семнадцатого дня рождения, до которого оставалось меньше трёх месяцев).

Она проехала на семейном автомобиле тридцать миль{?}[~ 48 км] от Кроули до Чаринг-Кросс, чтобы забрать его, так как хорошо знала дороги, по которым её возили родители в предыдущие годы. Её отец прикрепил на заднее стекло знак Военно-медицинской службы, поскольку гражданские автомобилисты стали редкими или вовсе отсутствовали из-за ограничения пайка бензина.

Том использовал их время вместе для различных проектов: для Тома это было написание статей для своей колонки советов, которую главный редактор хотела по возможности выпускать через день, для Гермионы это было зачаровывание автомобиля, чтобы убедиться, что её родители смогут им пользоваться, когда она уедет в Хогвартс на учебный год. Она рассчитывала использовать заклинание Долива на двенадцати канистрах, чтобы отец мог заливать бензобак, когда тот опустеет, но оставить так много бензина при угрозе падения бомбы с воздуха в любой момент превращалось в более опасную идею, чем она того стоила.

— Каждый раз, когда я сажусь, я чувствую, что влезаю в металлическую машину смерти, — заметил Том, осторожно закрывая дверь пассажирского сидения со своей стороны автомобиля Грейнджеров. — Как маглы доверяют этим штукам?

— Я доверяю им, — чопорно сказала Гермиона. Она достала свои водительские перчатки и перевела мотор на нейтральную скорость. — Эта «металлическая машина смерти» была собрана на линии конвейера. Каждая её часть идентична части, используемой в тысяче других автомобилей, и если бы они самовозгорались при контакте, уверена, кто-то бы это заметил, — посмотрев в обе стороны, она выехала на автомобиле в редкий поток машин. — Не понимаю, чем это отличается от доверия «Хогвартс-экспрессу», который был собран маглами, — украден у них без оплаты, да было бы тебе известно, — но все на него садятся каждый год, даже чистокровные, и никто не жалуется… Ну, они жалуются на ассортимент тележки со сладостями, точнее, его недостаток. Но это другая история.

— Причина, почему они не жалуются, потому что на «Экспрессе» стоит печать качества Министерства магии, — заметил Том, откидываясь на кожаную обивку переднего дивана{?}[В старых автомобилях вместо раздельных сидений часто были диваны, а коробка передач находилась скорее под рулём], одним глазом наблюдая, как Гермиона управляется с педалями в своих туфлях для вождения с резиновой подошвой.

Управление автомобилем было менее интуитивным, чем волшебной метлой, где стоило просто крикнуть: «Вверх!» — чтобы начать, а затем наклоняться для смены направления и высоты. Это было достаточно просто для управления одиннадцатилетним, хотя некоторые специальные навыки не давались на уроке полётов — он слышал, как Розье и Лестрейндж спорили о технике под названием «контрруление» из своих журналов про квиддич, что включало в себя поворот метлы в противоположном от желаемого направлении: оказывается, какие-то профессионалы изобрели её для острых поворотов на новеньких «Кометах-180».

— Хоть воровство поезда и было серьёзным нарушением Статута, Министр тогда подписалась под этим и использовала обливиаторов, чтобы замести следы, — продолжил Том. — У жалоб чистокровных волшебников на то, что Министр была маглолюбом, раз пользуется их приспособлениями, не было ни малейшего основания, потому что все видели, как она обкрадывает их средь бела дня. Платформа 9 3/4 была частью Кингс-Кросса, а она забрала и её — маглы не только не видят её, но и вообще забыли о её существовании.

Глаза Гермионы потемнели, её руки сжали рулевое колесо, кожаные перчатки заскрипели в швах:

— Они не понимают, насколько это противоречиво? Маглы производят изобретения, которые стоят усилий, чтобы их украсть, но недостойны компенсации? Это, должно быть, случилось в прошлом столетии, судя по дизайну «Экспресса», но я всё же сомневаюсь, что кто-то подумал о том, чтобы вернуть его. Я знаю, что обычный волшебник невысоко думает о маглах…

«Не только обычный волшебник», — подумал Том, но оставил этот комментарий при себе.

— …Но даже если они не обратят внимания на то, кем были жертвы, они не смогут отрицать, что кража — это преступление! — Гермиона нахмурилась, сгорбив плечи. — Это совершенно неоправданно. Это бессовестно!

— Разве было бы по-другому, если бы ты была у руля? — спросил Том невинным голосом.

— Я бы, по крайней мере, не подписалась под институциональным воровством, — пробурчала Гермиона.

— А под чем бы подписалась?

— Множеством вещей!

— Хм-м, — сказал Том, наполовину прикрыв глаза от яркого солнца, палящего сквозь лобовое стекло. — Ты никогда ничего не подпишешь, если останешься в магловском Лондоне.

Гермиона покачала головой в лёгком недоумении:

— Я знаю, чего ты добиваешься, Том.

— Это называется «помощь», — ответил Том, кладя руки за голову. — Или, точнее, помощь тебе, чтобы ты могла помочь себе помочь другим людям.

— Иногда я задаюсь вопросом, слушаешь ли ты вообще, что говоришь, — сказала Гермиона, поджав губы, чтобы подавить улыбку.

— Всегда, — ответил Том, — и никогда не устаю от этого.

— Иногда я задаюсь вопросом, были бы мы сейчас друзьями, если бы мы тогда не ограничивались отправкой писем друг другу, — Гермиона посмотрела в сторону, её левая рука потянулась к рычагу переключения передач, когда они въехали в район Грейнджеров на Аргайл-стрит. — Если бы мне пришлось выслушивать тебя в подробностях — не зная тебя, — не могу сказать, что ты бы меня покорил.

— Но в итоге мне удалось? — спросил Том отвлечённым тоном, поигрывая пальцами по ручке изнутри пассажирской двери. Зачем на пассажирской стороне вообще нужно боковое зеркало? — С помощью моего возмутительно идеального почерка, естественно.

Гермиона покраснела:

— Ты же этого никогда не забудешь?

— Я навсегда запомню такую чистосердечную речь. Я не побоюсь сказать, что она покорила меня, — Том, смотревший из окна, внезапно выпрямился на диване, повернув голову. — Чей-то мотор перекрыл твою подъездную дорожку. Тебе придётся парковаться на улице.

— Так, — твёрдо сказала Гермиона, сжимая костяшки пальцев на рулевом колесе. — Держись за что-нибудь,{?}[Ремни безопасности не были обязательными и даже часто устанавливаемыми в автомобили вплоть до 1960-х, пока в 1959г. Вольво не изобрели более удобный ремень безопасности, близкий к современному] — я ещё не научилась параллельной парковке.

Они добрались до дома только двадцать пять минут спустя, когда Том познал смысл зеркала на пассажирской стороне. С его помощью он смог увидеть, что Гермиона подъехала к бордюру под углом, а не вровень с ним. Гермионе пришлось дать задний ход, а потом заехать обратно, пока не выровнялась. Том уже почти пожалел, что указал Гермионе на её ошибки, ведь он не ожидал, что она так серьёзно отнесется к руководству по правилам дорожного движения для водителей.