Одного поля ягоды

Эти приятные дневные грёзы помогли ему провести несколько спокойных часов, и лишь странный голос из-под мягкой обивки скамейки купе прервал его. Это был воистину очень странный голос: Том не узнал в нём никого из своих знакомых, а из тех, кого он знал, никто не говорил мягким, сиплым шёпотом, незаметным для всех, кроме него.

Том оглянулся по купе, заметив, что дверь была закрыта и заперта. Трэверс уснул, на нём были его наушники, и газета закрывала его лицо от света. Эйвери и Лестрейндж копались в нескольких коробках желейных конфет, доставая зеленоватые — они были либо со вкусом рвоты, либо козявок, либо травы, что даже люди с низкими стандартами жизни, как оказалось, научились избегать. Гермиона начала работать над домашним заданием на каникулы, свернувшись в углу сидения. Нотт сидел напротив, его внимание было твёрдо устремлено в его книгу, а челюсть сжата. Несомненно, он изо всех сил старался держать своё мнение о попутчиках при себе.

За все месяцы, прошедшие с тех пор, как Тому пришлось объяснять ему стандарты приемлемого поведения, как и полагалось старосте и лидеру учеников, Нотт ни словом не обмолвился о Гермионе. Нотт старался не разговаривать с ней, даже когда она к нему обращалась напрямую, и эта привычка распространялась и на Тома. Возможно, поступки Тома не снискали уважения Нотта, как это было с каждым другим учеником Слизерина, но у него было почтение и покладистость мальчика, а в большинстве случаев это было так же полезно.

— …Что это за место? — сказал слабый и шепелявый голос. — Я чую свежую еду. Большую еду. Х-с-с-с-с. Много большой еды!

Змея.

— Тёплые штучки, очень медленные штучки, да, да, с какой же начать…

Чёртова змея находилась в поезде.

Чёртова змея находилась прямо под их сиденьями.

— Гермиона, — сказал Том, стараясь не делать никаких резких движений.

Перьевая ручка Гермионы с шелестом остановилась на странице:

— Да?

— Не могла бы ты подвинуть свои ноги сюда?

Она безучастно посмотрела на него:

— И зачем?

Том ухватился за лучшую отговорку, какую смог изобрести, чтобы она не ввела её в панику:

— У тебя интересные колени.

Розовая краска распустилась на её щеках, заставляя её отвернуться и опустить взгляд на ноги:

— Не понимаю, пытаешься ли ты пошутить или нет, но это несмешно!

— А похоже, что мне весело? — сказал Том с могильным лицом.

— Э-э, — замялась Гермиона. — Нет? — с явной неохотой она сказала: — Л-ладно. Я всё ещё не понимаю, чего ты хочешь от меня, но лучше бы этому не быть шуткой.

Придержав подол юбки для благопристойности, она забросила свои ноги на место в проходе перед его креслом.

Том взял её за щиколотку и притянул ближе, пока задняя часть её колен не нависла над его ногами.

Гермиона взвизгнула, её руки разлетелись, пытаясь удержать край юбки от задирания:

— Том!

— Гермиона, — вздохнул Том, обвивая её талию рукой и прижимая её ближе. — Пожалуйста, не паникуй.

— Это кажется таким… таким излишним!

— Тому есть хорошая причина.

— Если ты хотел обняться, я бы и так тебя обняла, ты знаешь, — с упрёком сказала Гермиона, неуверенно положив руку ему на плечо для равновесия, её ноги свисали над его коленями, что выглядело бы недостойно — если бы в такой позе находилась не она, а кто-то ещё.

Том медленно вздохнул, наслаждаясь знакомым запахом Гермионы, его настоящей версией, которая была неотличима от подделки в котле. Настоящая версия была гораздо лучше, потому что это не было только запахом: к нему прилагался ощутимый вес — прикосновение и текстура, — что удовлетворяло гораздо лучше, чем любая иллюзорная попытка копирования. Его свободная рука поднялась и обхватила её коленку, ладонь изогнулась над её серыми шерстяными чулками. Он чувствовал каждое подёргивание мышц, когда она рефлекторно откидывалась назад, но в конце концов она не отстранилась от него.

У неё были такие маленькие коленки, такие изящные щиколотки, её физические пропорции были построены в меньшем масштабе, чем у него, но между ними было так много общих, совпадающих точек. В районе лодыжки выпирал костный сустав, конец малой берцовой кости, и пальцы Тома проследили, как она спускается от колена вниз по икрам, к этой нежной припухлости, прикрытой форменными чулками.

Он не знал, нравились ли ей его колени, но в этот момент Том знал, что ему нравятся её. И было больше, чем её колени, что ему нравилось…

— Том!

— М-м-м?

— Что ты делаешь?

— Так, просто смотрю.

— Кажется, что это гораздо больше, чем «просто смотрю»!

— Мне стоит остановиться?

Лицо Гермионы скривилось:

— Да — мне не нравится, когда другие люди на нас смотрят.

Том перевёл своё внимание с колен Гермионы и заметил, что его исследования привлекли любопытные взгляды остальных обитателей купе. Они не особенно осмеливались встретиться с его взглядом, но он заметил, что их глаза устремились туда, где ноги Гермионы наполовину раскинулись над его коленями.

Он вытащил палочку.

Журналы внезапно появлялись в руках, карты тасовались с большим апломбом, а шоколадные батончики разворачивались в благоговейном молчании.

Один взмах палочки, невербальные Парящие чары, и Том достал змею из-под сиденья.

Змея покачивалась в воздухе, она была на пару дюймов длиннее фута{?}[Чуть больше 35см] и толщиной с запястье Гермионы. У неё была коричневая чешуя с тёмной линией сросшихся ромбов по спине и узкая треугольная голова, из которой сверкала пара красных глаз. Казалось, ей не особенно по душе левитировать в воздухе.

— Что это? Что это! — она зашипела, её голова качалась из стороны в сторону, пытаясь определить причину внезапной дислокации. — Слишком ярко, мои глаза, х-с-с-с-с!

— Том? — сказала Гермиона, крепче сжимая его плечо. — Это… Это было под нашим сидением?

— Да, — подтвердил Том, по-прежнему устремляя палочку на змею. — Как думаешь, она сюда попала?

— Ну, это не я, — она потянулась за своей палочкой. — Посмотри на узор и цвет глаз. Это обыкновенная европейская гадюка — она ядовитая! И сейчас декабрь, так что она сейчас должна быть в спячке. Должно быть, это чей-то глупый розыгрыш… — она возмущённо фыркнула. — Кто-то мог пострадать! Мы за много часов от Лондона и Хогвартса, и даже если у старост школы есть лицензии на аппарацию, она невозможна в движущемся поезде. Если я узнаю, кто это сделал, они получат месяц наказаний.

— Забудь о наказаниях, — вмешался Нотт, отодвигаясь от парящей змеи, — что мы будем делать с чёртовой змеёй?!

Том взмахнул палочкой, и змея перевернулась и покачнулась в сторону Нотта.

Нотт взвизгнул и упал обратно на своё сидение, его рука взметнулась, чтобы защитить лицо.

— Х-с-с-с-с-с!

Пасть змеи распахнулась, обнажив мягкую белую плоть её рта. В верхней челюсти торчали два острых, как иголки, клыка, поблёскивающие прозрачным ядом. Змея резко остановилась, один из витков чешуи проплыл в футе{?}[Около 30см] от Нотта. Она не коснулась его, но это не помешало ему устроить сцену и громко завизжать.