Одного поля ягоды

Она всё ещё пересчитывала фруктовые варенья на столе, пока Риддлы ели свой завтрак, мистер Риддл соскабливал последние капли коричневого соуса из банки, со звоном серебра о стекло, когда горничная влетела в столовую в перекошенном чепчике, неразборчиво крича.

— Мистер Риддл! Миссис Риддл! — вскрикнула она, прижав одну руку к тяжело дышавшей груди. — О, это мистер Том — он сошёл с ума!

— Что ты имеешь в виду, сошёл с ума? — спросила миссис Риддл. Она отложила свою вилку, на которой был белковый омлет на один укус. — Фрэнсис?

— Я… Я отнесла ему завтрак, — сказала горничная хриплым голосом, расправляя складки фартука от нервов, — и когда поставила поднос на стол и подняла занавески, увидела, что вся комната в крови!

Лицо миссис Риддл побледнело в тон её салфетке:

— Крови?

— О, Вы ни в жисть не поверите, миссис Риддл — кровь на ковре, кровь на полу — комната воняет скотобойней! — горничная покачнулась, прижимая тыльную сторону ладони к глазам. — А самое кошмарное: на полу лежит дохлая гончая мистера Тома, вспоротая, как речная форель! Я такого не видывала — это ужас на всю жизнь, отвечаю!

Миссис Риддл встала, уронив салфетку в тарелку:

— Мне надо это видеть, — она повернулась к мистеру Риддлу. — Томас, пошли за доктором Талботом. Мне неважно, что он в отпуске, приведи его немедленно! Фрэнсис, ты пойдёшь за Брайсом и приведёшь его в дом.

Мистер Риддл бросил тоскливый взгляд на недоеденный бекон и отложил его в сторону, а миссис Риддл занялась слугами, оставив Тома и Гермиону за обеденным столом без присмотра.

Том продолжал обмакивать кусочки хрустящего французского тоста в горку взбитых сливок на краю своей тарелки, его лицо было безмятежным и непотревоженным.

Гермиона смотрела на него.

Том продолжал есть:

— Передать тебе масло?

— Том…

— Я очень советую. Оно так хорошо сочетается с персиковым вареньем.

— Том!

— Да, Гермиона?

— Ты что-то об этом знаешь?

— А есть какая-то причина, по которой должен?

Гермиона посмотрела на него с величайшим скептицизмом:

— Может… Потому что ты был покрыт кровью, когда показался у моей двери прошлой ночью. Когда ты разбудил меня, позволь заметить!

Том фыркнул, потянувшись через стол, чтобы намазать ещё ложку персикового варенья на свой тост:

— Хм-м. Какое совпадение.

— Какова вероятность?

— Не знаю, Гермиона, — дружелюбно сказал Том. — С помощью магии мы можем нарушать физические законы природы, когда захотим, — так почему же ты должна определять, что возможно, а что нет?

— Это не ответ, — сказала Гермиона желчным тоном, — и ты это знаешь.

— Я не уверен, какой ответ ты хочешь от меня услышать, — сказал Том. — Ты рассчитываешь, что я расскажу, что забил собаку своего отца прошлой ночью?

— Нет! — Гермиона спешно потрясла головой. — Конечно, нет! Я п-просто хотела услышать правду.

— Правда в том… Что мой отец очень больной человек, — сказал Том, его глаза опустились на тарелку, внезапно он показался очень озабоченным. — Он нездоров, не головой, и уже долгое время.

— О! — сказала Гермиона, чувствуя себя неловко. Отложив вилку и нож, она просунула руку под стол и взяла Тома за руку. — Мне очень жаль… Я не хотела лезть не в свое дело. Я… Если ты не хочешь говорить об этом, я пойму. Но если захочешь, ты знаешь, что можешь поговорить со мной об этом. Не думаю, что Риддлам нравится, когда кто-то поднимает тему твоего отца.

— Спасибо, Гермиона, — он сжал её руку и мягко ей улыбнулся, наклонившись на бок, чтобы их колени соприкоснулись. — Они любят рассказывать, что мой отец вернулся домой, потому что у него закончились деньги, но мне всегда было интересно, не оставила ли его моя мать. Всегда считалось, что они плохо расстались, понимаешь. И так я и оказался в приюте Вула. Я жил там со дня своего рождения.

Прямо там и тогда Гермиона хотела рассказать Тому правду: что его мама, покойная миссис Меропа Гонт Риддл, была ведьмой. Несчастное расставание между мистером Томом Риддлом и миссис Меропой Риддл, если от неё ожидали подозрений по этому вопросу, скорее всего, случилось оттого, что мистер Риддл, магл, узнал о существовании магии, на знание о которой он имел законное право в тот момент, когда регистратор Йорка заверил их разрешение на брак.

Её собственные родители были шокированы, когда узнали, а они не были религиозными — и не растили её в духе искреннего почитания Бога или церкви. Церковь для её семьи всегда была социальной привычкой, а не нравственной необходимостью. Знакомство мамы и папы с магией произошло благодаря Дамблдору, и, несмотря на всю его эксцентричность, он владел изящным слогом, был проницательным и опытным оратором. Он знал, как обратиться к этой теме, объяснить выдающиеся детали и ответить на все вопросы о волшебной культуре или управлении, брошенные в него. Меропа Гонт, в свою очередь, была деревенской девушкой, чья семья не позволила ей пойти в Хогвартс из-за их непреклонных убеждений о чистоте крови, которые даже Нотт счёл подходящими для осмеяния.

Меропа жила в разваливающейся хибаре со странным и неприятным братом, разговаривала со змеями и не знала или не видела многого за пределами Хэнглтона, пока не вышла замуж за Тома Риддла и навсегда не покинула Йоркшир. Гермиона не могла представить, что мистер Риддл хорошо бы воспринял эту новость, да и Меропа не смогла бы её правильно преподнести. Подобные вещи стали бы камнем преткновения для любого брака, который зависел от честности и хорошего взаимодействия с обеих сторон, — так она наблюдала за тем, как мама и папа решали свои проблемы даже в самые напряжённые дни, когда они приходили домой без сил после смены в папиной клинике.

— Возможно, у них были разногласия, но, если и были, то они были взаимными, — предположила Гермиона. — Раньше в разводах были виноваты только женщины, но после того, как законы были изменены и любая сторона могла подать иск, стало ясно, что в таких вещах редко виноват кто-то один.

— Возможно, — с сомнением сказал Том. — Но я всё ещё думаю, неважно, что они чувствовали тогда, что у моего отца были — всё ещё есть — сильные чувства к моей матери все эти годы, с тех пор как она умерла в родах. Он был очень молодым, когда сбежал и обвенчался с моей матерью, понимаешь, и никогда больше не женился или даже не смотрел в сторону другой женщины, даже если половина деревни бы прыгала до потолка от радости от возможности выскочить за него. Если бы я был романтиком, я бы рискнул сказать, что это была любовь юности, из тех, что случаются раз в жизни, и он так и не смог оправиться от её потери. И даже сожалеет о своём неудачном выборе по сей день.

— Это очень трогательно, — Гермиона потрепала его по голове. — И грустно, что он дал своей утрате определить его жизнь, его потерю… И твои тоже. Надеюсь, ему станет лучше.

— Некоторым людям нельзя помочь, — грустно сказал Том.

— Не значит, что не стоит попробовать, — твёрдо сказала Гермиона. — Сочувствие дорогого стоит — помнишь, как мы познакомились?

— Я бы не хотел забыть, — ответил Том, в последний раз сжав её руку и вернувшись к еде в немного приподнятом настроении.