Одного поля ягоды

— Это загадка? — настаивал Том, увеличивая давление на разум паука.

— Это то, как мы его знаем, — сказал паук, и его передние конечности разрозненно кликали о каменные плиты. — Несущий Тишину.

Том взмахнул палочкой, и проклятие остановилось. Не было смысла продолжать. Паук знал что-то о таинственной природе существа, но не мог назвать его в терминах человеческой иерархии. Это было одним из недостатков проклятия Империус — его использование по сбору информации было ограничено интеллектом и образованием цели. И, несмотря на то, что акромантул обладал некоторой формой примитивной биологической памяти, весь его жизненный опыт вращался вокруг сна в коробке и кормления объедками со стола.

— Однажды ты попросил увидеть небо, — сказал Том. — Тогда я отказал тебе, но, возможно, я передумал.

— Я не могу покинуть эту комнату!

— Ты пойдёшь, если я скажу тебе идти, — сказал Том холодным голосом. — Куда и когда я скажу тебе.

Челюсти паука сомкнулись, кончики блестели от яда. Его голова опустилась между передними лапами, а остальные волосатые ноги оборонительно обвились вокруг тела:

— Вы делаете гибельный выбор, пытаясь найти его. Лучше подождать, пока он насытится и вернётся в спячку.

— Я не боюсь его, — сказал Том, и это был конец спора.

Он захлопнул крышку сундука и покинул комнату, размышляя, как наилучшим образом использовать способности акромантула. Его способность почувствовать вибрацию — это могло быть полезно для отслеживания прохода «Несущего Тишину» по замку. Но это будет полезно лишь для того, чтобы проследовать за ним. Он хотел увидеть его своими собственными глазами, а не просто почувствовать его движение, одалживая чувства и способности кого-то ещё. Он хотел… поймать это.

Это.

Существо такой силы, что остальные дрожали от ужаса даже от упоминании его имени. Что могло бы быть более подходящим наследию Салазара Слизерина, чем «Несущий Тишину»?

(Том лично считал, что это было несуразное имя — слишком длинное, слишком туманное, — но если оно приносило страх низшим существам, его эффективность была неоспорима.)

Какого дьявола это вообще было возможно?

…Дьявола.

«Вода меняет свой путь там, где он проходит».

Том вспомнил путешествие вниз, вниз, вниз в тоннели под замком. Часы продираний через холодный осадок и осколки костей и быструю остановку, где Нотт пнул пол ногой в ботинке. Кости русалки, сломанные на части — загнутый набор рёбер, похожих на человеческие, подвздошные кости, похожие на рыбий хвост, и высушенные плавники, тонкие, как опахала выщипанных перьев.

«Никто не охотится на тигров, тыча им в пасть», — вспомнил Том.

У него же есть проводник?

Теперь осталось только найти наживку.

В последний ясный день октября студенты Хогвартса en masse{?}[(фр.) в массе] торопились в Хогсмид, опустошая магазины сливочного пива, сладостей и петард для празднования Хэллоуина в Общих гостиных после официального школьного ужина. Зачарованные кареты гремели всё утро, вывозя студентов из замка к главным воротам, а всполохи красного и синего света вспыхивали из окон.

Том, проверив обе стороны коридора, перенёс по воздуху сундук акромантула из его комнаты, наложив Дезиллюминационное заклинание и на него, и на себя. Портреты, закоренелые любители подслушать в лучшие дни, ничего не заметили, когда он прошёл мимо. Несколько оторвавшихся от группы болтались в Вестибюле, но Том прошмыгнул между ними, и они остались не в курсе событий. Как он и рассчитывал, виадук был пустынен, и он не встретил ни одного из студентов, спускающихся по каменистым ступеням, вырезанным с другой стороны основания зaмка.

Сарай для лодок располагался у подножия отвесного откоса, приземистый длинный дом с крышей из деревянной черепицы, серой и обветренной от времени. Внутри пахло разными водными вещами, водорослями и рыбой, и чем-то неприятно солёным, что Том посчитал странным, потому что озеро Хогвартса было пресноводным. Но, опять же, в озере Хогвартса жил гигантский кальмар, и Том читал, что головоногие — кальмары и осьминоги — были организмами, живущими в солёной воде.

Внутри лодочного сарая на деревянных стеллажах были сложены десятки лодок по пять в ряд, килями направленными к крыше. Внимательно осматривая их, Том заметил, что и на стойках, и на днище лодок были вырезаны руны, потёртые, но всё ещё читаемые: выносливость, сохранение, движение, направление.

Руна для «направления», райдо{?}[?], оказалась достаточно удобной, лишь простой удар палочкой по её образу привёл к тому, что лодка выскользнула со стойки на рельсы, спускающиеся к кромке воды. Том поставил сундук в лодку, прежде чем сесть в него сам, приподняв края своей мантии, чтобы она не уходила в воду.

Когда он ступил в лодку, она покачнулась на воде от дополнительного веса, но, к его облегчению, вода не залилась внутрь. Она была тесной внутри, меньше, чем он запомнил в первый год. Десять футов{?}[3м] в длину, в неё могло с лёгкостью поместиться три-четыре одиннадцатилетних, но двум взрослым было бы трудно удержать свои колени от касания друг о друга. Передняя часть сужалась до заострённой вершины, а задняя часть была плоской, с деревянной ручкой, которая поворачивалась из стороны в сторону, когда он указывал на неё, а когда Том присмотрелся, увидел, что она была высечена рунами, обозначающими движение и направление.

Руль.

Он не помнил этого с первого года, но, опять же, он вспомнил мистера Огга, лесничего, который стучал по корме лодки после того, как убедился, что дети вошли в неё и ничего не свешивается с бортов. Том тогда был слишком зачарован видом, чтобы обращать внимание на что-либо другое, ведь какой это был вид! Высокие башенки и башни с зубчатыми бойницами, вырастающие из скалистого подножия утёса, колеблющееся созвездие отражённых огней, покачивающихся по тёмной поверхности озера, окна Большого зала, сияющие гостеприимством и теплом, а каждый дюйм камня был пропитан силой, и величием, и магией.

В дневном свете замок был не менее потрясающим, но диковинка и красота первого впечатления Тома померкли за годы. Какая-то его часть всегда будет с нежностью относиться к Хогвартсу, месту, где он выучил, что именно значит быть волшебником. Но всё больше и больше в эти дни он с нетерпением ждал начала жизни за пределами этих каменных стен, без дополнительного неудобства от учителей, расписаний и несносных детей. И подумать только, что когда-то он боялся покинуть Хогвартс, боялся вновь войти в магловский мир после последнего года обучения и вернуться в Лондон, не имея ничего, кроме своего ума, горстки старых учебников в потрёпанном сундуке и одежды на своём горбу.

Теперь в его потрёпанном сундуке содержался живой акромантул, очень недовольный тем, что его сначала шатали по коридорам, а теперь бросили в лодку. И несчастье, естественно, усугублялось тем фактом, что пауки плохо себя чувствовали в воде, поскольку у них не было возможности задерживать дыхание.

— Если ты что-то попробуешь, — сказал Том, открывая сундук, — я столкну тебя с борта.

— Что Вы делаете? — спросил акромантул, вовсе не торопясь покинуть тару.

— Рыбачу.

Том потянулся в карман и достал упаковку шоколадных лягушек, обмененную у четверокурсника на перенесение наказания. (Профессор Меррифот была строгим надзирателем, который требовал физического труда от студентов-правонарушителей, но профессор Биннс позволял студентам делать, что они хотят, если они не будут шуметь). Десять лягушек, каждая коробка была свежей и запечатанной — он проверил, и мальчик, который дал ему набор, предположил, что это нужно для того, чтобы убедиться, что карточки, самая ценная часть каждой упаковки лягушек, не были украдены.