Одного поля ягоды
Шрифт:
Чтобы доить яд, потребовалось невероятное сочетание смелости и настойчивости: Том держал пару хрустальных пузырьков для зелий под кончиками клыков василиска, напряжённый и готовый к быстрому выдёргиванию на случай, если он попытается закрыть пасть, пока его руки всё ещё были в пределах досягаемости его зубов. Мышцы розового мясистого рта Василиска пульсировали, и наружу брызнула струя флуоресцентного зелёного яда. Единственная непокорная капля зашипела на месте, куда она упала на лодку.
Изучая личную коллекцию учебников профессора Слагхорна, Том узнал о самых редких и наиболее ценных ингредиентах для зелий. Кровь русалки и яд акромантула были и редкими, и трудными в добыче, но для них существовали лицензированные поставщики и небольшой чёрный рынок, работавший в тени
Туда же относились плоть человека и единорога, ни одна из которых не была редкой в сыром виде, но их было невозможно найти превращёнными в пригодные для использования ингредиенты. (Многие зажиточные волшебные семьи, у которых были рощи волшебного леса в их поместьях, выставляли соль-лизунец для единорогов таким же образом, как магловские джентри{?}[английское нетитулованное мелкопоместное дворянство, занимающее промежуточное положение между пэрами и йоменами] держали пруды с лебедями, — они считались верхом изящного садового украшения). Редкость человеческой плоти и мяса единорогов объяснялась не чем иным, как простым моральным порицанием, потому что некоторые невнятные предрассудки, равные бабьим сказкам, окружали процесс их добычи. Проклятие, оспа на доме, изгнание из Рая волшебников, что-то в этом духе. Том не был уверен в точных деталях, когда просматривал по диагонали рукописные страницы зловещих предостережений на последних страницах книг по зельеварению Слагхорна, чтобы добраться до самого интересного. Части книги, которая перечисляла самые редчайшие ингредиенты из всех.
Слёзы феникса и яд василиска.
Слёзы феникса продавались по капле, и их собирали у диких фениксов, которые проливали слёзы, если волшебник читал для них проникновенную поэму или берущую за душу песню. Если эти существа и не были разумными, то бесконечно сентиментальными. Они чувствовали намерение от сердца и поощряли тех, чьи творческие начинания были реализованы искренне. (Том считал, что это глупо и ниже достоинства настоящего волшебника — потакать прихотям простого животного. Кто-нибудь когда-нибудь делал реверанс корове перед тем, как выпить молока, или благодарил дерево за то, что оно вырастило яблоко? Никогда).
Яд василиска, согласно книге, не продавался ни на одном рынке Британских островов. Уже много веков не было отчётов об обнаружении британского василиска и никаких подтверждённых случаев наблюдения. Бестиарии классифицировали василисков как убийц волшебников, их было невозможно приручить и опасно подходить к ним — в той же классификации были и акромантулы, но к нему прилагался длинный список дополнительных предостережений, которого больше не было ни у одного другого существа из книги. Их разведение было единогласно запрещено магическими правительствами Европы ещё до принятия Статута, а те немногие образцы яда, которые были допущены в страну после щедрых выплат налогов Министерству, были импортированы из Азии.
Только подумать, Том Риддл теперь пришёл во владение такой редкости.
После того как василиск был отправлен восвояси и его изогнутое тело опускалось в чёрные воды озера, Том сел обратно в лодку. Ему было неприятно осознать, что после внезапного ослабления напряжения его рука дрожала, когда он возвращал палочку в карман мантии.
— Теперь ты можешь выйти, — сказал он, пнув по лавке. — Он ушёл… Василиск. — он смаковал слово. Василиск. Ему нравился звук его имени. Это было лишь естественным: ему всегда нравились титулы басилевса, императора и принцепса.
Акромантул выполз:
— Вы говорили с ним. Вы умеете разговаривать с ним.
— Я сказал ему, что делать, — сказал Том. — И он послушал. Ты обязан взять с него пример.
— Вы тоже будете кормить меня плотью?
— Свежее мясо — это привилегия, которую надо заработать, — сказал Том. Он указал на сундук. — Ты можешь начать её зарабатывать, залезая туда.
Он запер акромантула в его комнате и вернулся в жилые покои Слизерина, засунув руки в карманы, чтобы удержать флаконы от перезвона. Флаконы были сделаны из высококачественного хрусталя, и он убедился, что пробки надёжно закрыты, но ему не нравилась
идея, что яд василиска может расплескаться в его кармане. Ему также не нравилась идея носить флакон в руке. Он сомневался, что кто-то сможет определить его происхождение за несколько секунд, которые требовались, чтобы пройти мимо кого-то, но было лишь несколько зелий, которые приобретали такой яркий, отвратительный цвет — а те, что приобретали, были известны своей смертоносностью. И он бы не смог это объяснить специальным заданием старосты школы.Общая гостиная была занята студентами первого и второго курсов, слишком юными, чтобы посещать Хогсмид, которые играли в шашки или списывали друг у друга домашнюю работу. Когда он прошёл, они слезли с кресла у камина — его кресла, — но он не выразил никакого неодобрения, проходя напрямую в спальню мальчиков седьмого курса.
Спальня была пустой, но комнату убрали и застелили постели, пока он отсутствовал, пижамы, которые соседи по спальне Тома разбросали по своим кроватям, были выстираны и сложены в изножье каждой кровати. Там же была и пижама Тома, сложенная так, что вышитые инициалы на нагрудном кармане смотрели вверх. Работа его бабушки — она как будто боялась, что, пока Том в школе, он забудет, что он часть семьи, и поэтому её долг был ему об этом напомнить.
Вышивка совпадала с инициалами, выгравированными на его школьном сундуке — ещё одном баловстве миссис Риддл. Том откинул крышку и залез на самое дно, где хранил свою шкатулку для зелий.
В ней, расставленная сияющими рядами, была его коллекция зелий. Яд акромантула, маркированный датой сбора, более ранние образцы были слишком жидкими и водянистыми, чтобы получить за них хорошую цену на рынке. Напиток живой смерти, который он давал акромантулу, когда наступали каникулы, и Том не мог приносить ему еду и испарять его испражнения. Несколько экспериментальных отваров его морочащей закваски. Он заработал Слизерину Кубок по квиддичу на четвёртом курсе с ней, и, хотя он был взрослым, который мог вызвать заклинание Конфундус, когда ему вздумается, он был не готов расстаться с чем-то, что сработало так хорошо и давало ему так много хороших воспоминаний. (Он ни в коем случае не забыл миссис Коул из приюта).
Том поставил закупоренную кровь русалки в одну из пустых ячеек в углу, перекладывая более старые флаконы, чтобы освободить место.
Именно в этот момент он наткнулся на свёрток пергамента, на который не смотрел уже много месяцев, с начала летних каникул.
«Документ № DI-682. Лица, представляющие оперативный интерес».
Там были имена, которые он отметил после разговора с мистером Пацеком в доме Грейнджеров в июне. Бюрманн, Эглитис, Гердт, Грозбецки… Имена тех, кто симпатизировал склонностям Геллерта Гриндевальда. Перечитывая список, Том вспомнил о мечте, которую взращивал со второго курса, о том толстом золотом медальоне, прикреплённом к шёлковой ленте, высшей чести Волшебной Британии.
«Насколько просто, ты считаешь, получить Орден Мерлина в мирное время?»
Сейчас не было мирного времени, но Том не знал, как долго это может продлиться. Из допроса Трэверса он знал, что Министерство и Совет попечителей поместили авроров в Хогсмид для защиты студентов. Был связной авроров, которого директор Диппет несколько раз приглашал на трапезу за преподавательский стол. Наблюдая за столом, Том заметил отважные усилия аврора, направленные на то, чтобы поймать внимание Дамблдора, и их страстные дебаты, включавшие множество тычков пальцами, поглаживаний по бороде и выработку стратегии на скатерти с солонками и кубками.
Том отложил свиток обратно в шкатулку для зелий, раскладывая флаконы с ядом василиска в оставшиеся ячейки, и как раз в это время со скрипом распахнулась дверь в спальню.
— Что это за запах? — раздался голос Нотта с порога. — Кто здесь?
Том встал, пряча свой последний флакон яда в рукав и подальше с глаз:
— Что ты здесь делаешь? Я думал, ты проведёшь день в деревне.
— Остальные хотели попробовать виски из драконьей крови, — нахмурился Нотт. — Мне никогда оно не нравилось — у меня от него несварение. Что ты здесь делаешь, Риддл? Почему ты пахнешь как… это рыба?