Одного поля ягоды

— И как именно это относится к званым ужинам?

— Если ты собираешься сидеть с кем-то за соседним столом на годы и годы, недостаточно, чтобы они просто могли выполнять какие-либо данные им задания. Нет, ты обязан убедиться, что ты можешь терпеть все аспекты их присутствия, — сказал Нотт, потянувшись под стол к своей сумке, из которой он вытащил чистый свиток пергамента и помятое перо. Он принялся яростно переписывать что-то из книги, продолжая разговаривать довольно отрешённым голосом.

Как работает политика в Министерстве: кандидаты на пост Министра магии выбираются из числа глав отделов и их заместителей. Теоретически, любой магический гражданин Волшебной Британии — сквибы лишены права, естественно, — может бросить своё имя в шляпу, но для эффективного Министра необходимо единодушное сотрудничество его отделов. Посторонний, как ты понимаешь, никогда не достигнет того понимания, которое приходит в результате многолетнего близкого знакомства, — сказал Нотт. — Это личный контакт. Ты не можешь знать человека — не можешь начать доверять ему, — если ты его видела только за рабочим столом. Просто посмотри на наших одноклассников, на наших сокурсников.

— А что с ними? — спросила Гермиона с сомнением в выражении лица. — Я думаю, я знаю наших одноклассников лучше тебя. Я староста школы, поэтому мне приходится разговаривать со всеми, а также со всеми факультетами. А ты… Ну, ты — и ты ни с кем не разговариваешь, если не можешь каким-то образом оскорбить их, а значит, никто не хочет с тобой разговаривать.

— Как хорошо, ты думаешь, наши одноклассники могут накладывать Щитовое заклинание? — спросил Нотт. Он снова порылся в своей сумке, но в этот раз он достал нечто, напоминающее маленькую деревянную стремянку, чьи перекладины были выложены ряд за рядом маленькими глиняными бусинами, расписанными рунами.

— Достаточно хорошо, — сказала Гермиона. — Это было практической частью экзамена по защите от Тёмных искусств на С.О.В.

Нотт развернул свои счёты — это больше ничем не могло быть — на столе и перекатывал бусины с одной на другую сторону, что-то бормоча под нос:

— Нет, перенести два сюда, должна быть симметрия, а то нестабильность разрушит основание чар… Три — хорошо, а семь ещё лучше, но это нечётное число… Не поднимая глаз, он сказал. — Их Щиты постоянны при каждом вызове? Без мерцания, без угасания, не слишком форсируя силу своего заклинания, но и не слишком осторожны?

— Я… Я не уверена, — сказала Гермиона колеблющимся голосом.

— В парной дуэли против компетентного оппонента кого из своих одноклассников ты выберешь в партнёры?

— Тома, конечно.

— Ты не можешь выбрать его, — быстро сказал Нотт. — Он твой оппонент.

— И тебя тоже не могу выбрать?

— Я наблюдатель.

Гермиона вздохнула:

— Возможно, кого-то из клуба по домашней работе… Может, Розье? Он знает, что стратегия — это больше, чем «кто первый вызовет заклинание, тот победил». Полагаю, вообще не знаю.

— Ты не знаешь, потому что ты не чувствуешь, что можешь доверять ни одному из них, — сказал Нотт, триумф окрашивал его голос. — Признай это, Грейнджер. Ты не знаешь этих людей помимо их основных требований из учебников. После всех этих лет ты всё ещё чужая, — он поднял взгляд от книги. — И единственные люди, которых ты рассмотрела, тебе известны из наших, ах, внеклассных занятий.

— Хорошо, ты убедил меня, — сдалась Гермиона, скрипнув зубами. — Но я не понимаю, почему эти внеклассные занятия в Министерстве магии должны быть зваными ужинами.

— Это то, что делают взрослые, я полагаю, — сказал Нотт.

— Мы взрослые, — заметила Гермиона.

— Мы совершеннолетние в техническом смысле, — сказал Нотт. — Но мы едва ли обсуждаем, как наша соседка через забор сделала то или это со своим поющим фонтаном, и мы не устраиваем споров о том, какой узор обоев лучше всего подходит для гостиной. Когда ты взрослый — настоящий, устоявшийся взрослый — ты обнаруживаешь, что по какой-то причине именно эти темы разговора становятся более значимыми.

— Я думаю, что можно быть «устоявшимся» взрослым без растраты собственного времени на травильные вещи вроде этих, — сказала Гермиона. — Я, например, действительно надеюсь, что буду именно такой.

— Проблема, — сказал Нотт, усиливая каждое слово острым нажатием пера о пергамент, — не в том, что ты не смогла бы этого сделать, если бы попыталась — и между вами с Риддлом, чего бы вам действительно ни хотелось, уверен, вы бы нашли какой-то способ этого достичь. Проблема в том, что каждый второй взрослый занят этими пустяками, и если ты не принимаешь в этом участия, ты всегда будешь чужой.

— Ты думаешь, что мне надо быть кем-то, кем я не являюсь, — нахмурилась Гермиона. — Устраивать лживое притворство просто чтобы понравиться людям?

— Не понимаю, почему тебя так смущает эта идея, — язвительно сказал Нотт. — Риддл это делает постоянно.

— Том не делает этого!

— «О, профессор, пожалуйста, сэр, я недавно что-то нашёл в книге, что не смог понять», — сказал Нотт нараспев, наклонив голову и быстро хлопая ресницами. Он выглядел, будто страдал от приступа кондратия.

«О, мисс Грейнджер, моя дорогая дражайшая, говорил ли я Вам, насколько соблазнительно Вы выглядите сегодня?»

Гермиона нахмурилась:

— Том не делает этого!

— Только потому, что у него остался лоскуток достоинства, — сказал Нотт. — Но если бы он знал, что это заставит тебя полюбить его — как это делает с учителями, — уверен, он бы пустил этот последний лоскут по ветру.

— Ему не нужно притворство, чтобы он мне нравился, — сказала Гермиона, — поэтому я не понимаю, почему притворства вообще необходимы.

Она подумала о том же, когда Том сказал её маме, что они вместе гуляют. Было не невозможно для них придумать другую защиту, правдивое, хоть и закрученное, объяснение любого странного поведения тем летом без необходимости упоминать Тайную комнату. «Вместе гуляем», оправдание Тома, было достаточно убедительным без необходимости вдаваться в детали разных «почему» и «зачем». Но со всеми преимуществами и удобствами Гермиона не могла понять, почему это было необходимо.

С точки зрения социальной коммуникации, Гермиона расценивала одни вещи важнее других. Откровенность и фактичность, прямолинейность без двусмысленности — вместе они были фундаментом эффективного общения. Став старостой школы, Гермиона проанализировала, какие качества были свойственны хорошим лидерам, и в этом списке нигде не было «хитрого притворства». И хотя в глазах сокурсников они с Томом были на одном уровне, их подход к лидерству различался. Том сказал бы, что эффективное общение зависит от индивидуальности и убедительности. Что это не просто передача информации в максимально эффективной манере, а создание неизгладимого впечатления, чтобы собеседник не только получил нужную информацию, но и оставил о себе соответствующее мнение.