Одного поля ягоды

Когда он в первую неделю августа получил свой список книг, Том был приглашён на обед и поход по магазинам в Косом переулке с Гермионой и миссис Грейнджер.

Он принял приглашение. Бесплатный обед — это бесплатный обед.

Он решительно ненавидел миссис Хелен Грейнджер с первого дня, как встретил её. В ней было что-то ненастоящее, искусственное по сравнению с викторианской мрачностью сиротского приюта. Должно быть, это было из-за её кудрей, накрученных на бигуди, из-за элегантного изгиба бровей, из-за стука её туфель на каблуках по казённой плитке. Её аура изобилия, впервые блеснувшая перед ним, когда ему было восемь, была недостижимой. Это был первый раз, когда он впервые по-настоящему понял значение фразы «классовое самосознание».

Он был удивлён, почему он ненавидел её так же сильно, как и четыре года назад, — список причин, которые он ненавидел, с годами расширялся к абстрактным понятиям, а не конкретным людям.

Миссис Грейнджер смотрела на витрины магазинов так же, как и он, — знакомой смесью голода и изумления в блеске её глаз и жесткой осанке спины и плеч. Она удивлялась удобству простых заклинаний: саморазмешивающимся половникам, самовяжущим спицам и самозашнуровывающимся ботинкам — банальным предметам для людей вокруг, но которые она никогда раньше не видела.

Миссис Грейнджер заметила, как он смотрит на ботинки:

— Зачарованные для водонепроницаемости, самозашнуровывающиеся, начищенные перманентным лаком Пеклинга, — прочитала она карточку в витрине, глядя на Тома. — Кажется, магия может решить любую проблему?

— Не каждая проблема имеет магическое решение, но я верю, что с магией можно создать всё, что угодно, — сказал Том, прожигая взглядом свои магловские ботинки. — Это лишь вопрос знаний и воображения.

— Ты хочешь эти ботинки, Том?

— Вы предлагаете, миссис Грейнджер?

Они зашли в магазин, и она попросила показать ей ботинки с витрины. Продавец навис над ним, демонстрируя виды кожи и покрытий, отличающихся от простого чёрного лака, предлагая дополнительные комплекты шнурков, которые были у них в наличии («Десять разных цветов! По одному на каждый сезон!»), и пытаясь записать его адрес для рассылки каталогов совиной почтой.

Том сел на табуретку и дал продавцу заняться заклинаниями для подбора размера.

— Я часто жалею о дне, когда привела Гермиону в Сиротский приют Вула, — миссис Грейнджер начала осторожным голосом, изучающе глядя на него из-за плеча. Его лицо было вымыто, его волосы были причёсаны и аккуратно разделены на боковой пробор, и он был опрятно одет, поэтому он решил, что его оценивают не только с точки зрения эстетики. — Но, несмотря на все мои опасения, ты единственный настоящий друг, который у неё когда-либо был.

Глаза Тома сузились:

— Прошу прощения? Эти ботинки должны стать прощальным подарком? Жестом «спасибо, до свидания и не возвращайся»?

— Не пытайся острить, Том. Тебе это не идёт, — резко ответила миссис Грейнджер. — Ты мне не противен как человек. Твоя академическая успеваемость безупречна, и ты вполне сносен, когда не пытаешься быть болтливым. Нет, что мне не нравится, это что моя дорогая Гермиона, мой единственный ребёнок, проводит каждый день своих рождественских каникул, желая быть в другом месте, а не дома с семьёй. Теперь она проводит каждый день своих летних каникул, ожидая у окна письмо с совой. А что мне наиболее противно — что дальше будет только хуже.

— Я думаю, — сказал Том тихим, холодным голосом, чтобы продавец не услышал, — что, если Вы расстроены тем, что Ваша дочь — ведьма, Вам следует делать это в местах, отличных от Косого переулка.

— Мне не важно, ведьма она или укротительница львов, — резко ответила она. — Она была ведьмой с рождения — но она была моей дочерью. Я уже могу сказать, что, когда она закончит школу, она никогда не захочет обернуться. А её единственный друг никогда не позаботится о том, чтобы показать ей, что есть неволшебные вещи, которые стоят того, чтобы их иметь.

— Ничего в магловском мире… — он произнёс эти слова с отвращением, используя «магл» как некоторые люди используют «янки», — не показало мне, что оно стоит хотя бы минуты моего времени. Гермиона, может быть, и стоила, но она ведь не магл? Никогда не была и никогда не будет. Если Вас беспокоит, что планы на её собственное будущее не связаны с Вами, возможно, ей действительно лучше уехать. Я, может, и не эксперт в семейных отношениях, но я знаю, что разрывы случаются постоянно. Через несколько лет, когда Вам понадобится оправдание для Ваших церковных леди, просто скажите, что Гермиона сбежала и вышла замуж за католика{?}[Скандальный выбор добропорядочной англиканки начала ХХ века ]. Они даже не усомнятся в этом.

Миссис Грейнджер ненадолго отвернулась, но потом взяла себя в руки:

— Если ты думаешь, что это так просто…

— Мадам? — сказал продавец, перебив их. — Я упаковал Вашу покупку. Вы бы хотели щётку из кабаньей щетины и рожок? Семь сиклей за оба.

Миссис Грейнджер посмотрела на Тома, приподняв бровь:

— Том?

— Да, пожалуйста, — вежливо сказал Том, продолжая свой спектакль Хорошего Мальчика.

— А как насчёт дополнительных шнурков, юный сэр? Они могут совпадать с цветами Вашего факультета!

— Нет, спасибо, — сказал Том.

— Он в Слизерине, — сказал миссис Грейнджер, игнорируя Тома. — Вы можете сделать так, чтобы коробка поместилась в его карман?

— Конечно, мэм, — заверил её продавец, выбрав комплект тёмно-зелёных шнурков с серебряными эглетами из стеллажа за стойкой. Он болтал за работой, упаковывая всякие мелочи и подложив всё внутрь обувной коробки. — Этот цвет всегда в моде и сочетается с любой обувью. Не могу сказать того же о шнурках Хаффлпаффа — их невозможно носить, как остальные. Я говорил боссу, что нам следовало бы выбрать чёрные с золотой окантовкой, но он захотел наоборот. В своё время он был Барсуком, и он сказал мне…

Прозвенел колокольчик на двери. Голова продавца взметнулась.

Лестрейндж — Том не мог вспомнить его имя, то ли Эдвард, то ли Эдвин, но это было неважно, они всё равно не обращались друг к другу по имени, — стоял в проходе и выглядел не так хорошо, как в последний раз, когда Том видел его на платформе «Экспресса» несколько недель назад. Его лицо было бледным, губы — обветрены, а его чёрные волосы прилипли к брови, влажной от пота. Самое интересное, что он ходил с помощью трости.

— Я зашёл за специальным заказом, — сказал Лестрейндж, злобно нахмурившись в сторону клерка за прилавком. — На имя Лестрейндж, Эдмонда.

— Конечно, мистер Лестрейндж, он на складе, — заикался продавец. — Я буду через мгновение, — он прошептал в сторону Тома.

— Риддл? А ты что здесь делаешь? — спросил Лестрейндж, его пальцы обвились вокруг рукоятки трости, как клешни. Его глаза-бусинки устремились на Тома, который надевал свои магловские туфли после того, как померил свой размер.

— Покупаю гоночную метлу, что же ещё? — ответил Том. Он встал и оглядел Лестрейнджа сверху вниз, сдерживая довольную улыбку, почти скользнувшую на его лицо. — Тебя что, атаковал гиппогриф по пути сюда?