Одного поля ягоды
Шрифт:
— По закону, — медленно начала Гермиона, — волшебник может покупать животных и опробовать на них заклинания, и даже зоомагазин и разводчик знают, что на эти создания будут наложены незаконные заклятия, и никто ничего с этим не делает?
— Это не будет незаконно, — сказал Том. — В этом-то и суть. Но я не вижу смысла публично заявлять, что ты собираешься использовать продвинутые заклинания на своих питомцах. Это лишь поставит тебя на карандаш, ведь зачем вообще тренироваться на животных, если ты не собираешься потом перейти на людей? Если бы это был я, я бы нашёл достойную причину, чтобы завести много одноразовых животных, например стажировка для квалификации Мастера зельеварения, — брови Тома сдвинулись
Гермиону возмутило понятие «одноразовые животные». Она решила отложить это до другого удобного случая. Если она сейчас попробует предъявить это Тому, он, несомненно, припомнит ей её вкусовые пристрастия для своей стороны спора, и он закончится, вполне очевидно, тем, что Гермиона откажется от мяса на неделю, пока Том будет корчить рожи из-за слизеринского стола, устраивая целое представление из того, как он накладывает стейк и сосиски на свою тарелку за ужином.
Однако, если бы он произнёс «одноразовые маглы», она бы оставила его в ту же минуту и потребовала бы объяснений. Это преступало черту, из-за которой он не смог бы возвратиться, и чего она не смогла бы ему простить.
Гермиона была осведомлена в отвращении Тома к общему магловскому населению. Те, кого он раньше называл в своих письмах «батраками», практически в тот же час превратились в «маглов». И Гермиона, пытаясь свыкнуться с его враждебностью, обратилась мыслями к людям, которые окружали его, когда он не жил в Хогвартсе. Она вспомнила своих ровесниц, которых встретила в приюте, когда ей было девять. Они смотрели на неё как на что-то внеземное, и им сложно сдержаться от того, чтобы не потрогать её шерстяное пальто, и золотистые пуговицы, и шёлковые ленты в волосах. Ей было явно не по себе. Она не могла облечь в слова, почему, но она покинула то место не с лучшими впечатлениями — это также был первый раз, когда она встретила Тома. И ещё там была миссис Коул… Слово «приятная» было далеко не самым подходящим для описания этой женщины.
— Ну, — с нажимом сказала она, — если бы я решала, я бы отправила сову в Отдел магического образования и держала бы актуальный список всех, кто проходит программу получения степени Мастера. Ко всем, кто занимается темами, выходящими за рамки компетенции их руководителя, стоило бы приглядеться повнимательнее.
— Ах, старая головоломка, — вздохнул Том, его тёмные ресницы опустились в притворном смирении. — Ты душишь инновации ради моральной целостности. Я нахожу смешным, что это исходит, кто бы мог подумать, от тебя, Гермиона, ведь я слышал, как ты не раз жаловалась на стагнацию волшебного общества.
Гермиона сосредоточенно пыталась превратить вилку в ложку, а её — в нож. Плавные, последовательные трансфигурации было сложно выполнять с учётом самоограничений по времени, и ещё сложнее, когда перед ней не было примера, чтобы скопировать, но она хотела подготовиться к тому, что они начнут их проходить после Рождества. Это был один из основных навыков продвинутых техник трансфигурации, поэтому никогда не было слишком рано, чтобы стать в них умелой.
Она остановилась, держа палочку наполовину приподнятой. После нескольких лет дебатов она знала, чего добивался Том. Он прощупывал границы её, что она называла, нравственного компаса, пытаясь выяснить, как далеко он может зайти, и куда можно нажать, чтобы её направление на север слегка сдвинулось в его сторону. Тома не волновало, что её компас не совпадал с его или что он, казалось, на свой не особо-то и полагался. Том придавал своему внутреннему компасу не больше значимости и функциональности, чем аппендиксу.
— Вместо того чтобы тратить моё время на спор, важнее ли нравственность или инновации, — сказала Гермиона чопорно, — я бы предпочла найти возможность инноваций с нравственностью.
Никто не говорит, что надо выбирать только одно в ущерб другому.Том смотрел, как Арахис показал на чашку, как хорошо тренированная охотничья собака. Том перевернул чашку и явил бронзовый кнат.
— Некоторые люди считают, что ходить по промежуточной позиции означает недостаток убедительности, — заметил Том. — Но я считаю, что человек, который может успешно пройти по золотой середине, может показать двум группам людей обе стороны. Он может оказаться не самым популярным, но он будет лучшим.
— Я не думаю, что популярность или превосходство много для меня значат, — сказала Гермиона. Она засомневалась, но добавила: — Конечно, здорово иметь таких людей, как ты, но я предпочту сохранить свои принципы в неприкосновенности, а не жертвовать ими ради чужих мнений.
— Знаешь, — размышлял Том, — Макиавелли однажды озадачился, лучше ли государю, чтобы его боялись или любили. Ты и так знаешь, что выбрал бы я. Но я не до конца уверен, что он бы знал, что делать с тобой, ведь ты сама не знаешь, что тебя заботит больше — до тех пор, пока ты считаешь себя правой.
— Думаешь, из меня бы получился хороший государь?
— Думаю, из тебя бы получился эффективный.
— Вот и хорошо, — сказала Гермиона. — Неважно, боятся его или любят, если правитель неэффективен. Общественное мнение также не является индикатором достоинств государственной политики лидера. Ты можешь заменить государя на парламент, если он окажется более надёжным гарантом социального прогресса.
— Посмотрите, кто расставил свои приоритеты, — сказал Том с одобрением. Он поднял кнат, потёр его большим пальцем и забросил его в карман своих брюк.
Гермиона решила, что лучше решение — самое простое.
Послонявшись раз в Большом зале после завтрака, Гермиона заметила, что добрая треть жителей замка были подписаны или одалживали копии самой крупной газеты Волшебной Британии, «Ежедневного пророка». Некоторые читали издания про спорт или досуг, старшеклассницы любили журналы мод и жёлтую прессу, а те, кто сдавал Ж.А.Б.А., просматривали научные публикации, готовясь к своим стажировкам после выпуска из Хогвартса.
Но самым популярным изданием был «Пророк». Она временами читала его, копия-другая всегда оставалась на стуле или столе в гостиной Рейвенкло, любой мог взять его в свою спальню. Она никогда не думала о собственной подписке, потому что мама покупала и посылала ей магловскую газету с Жилем, семейной совой. Она предпочитала читать отчёты о вкладе Великобритании в военные действия, чем тратить своё время на ранги игроков в квиддич или наглые нарушения Статута пьяными двоюродными дедушками на своих 150-летних юбилеях.
С ограниченным населением Волшебной Британии было вполне естественно, что газете каждый день приходилось выдумывать «новости», чтобы заполнить заголовки. Она видела подобное в местечковых газетёнках, когда в детстве вместе с семьёй отдыхала в маленьких приморских деревушках. В них рассказывалось, как овца-призёр родила близнецов, с приложенными фотографиями очаровательных маленьких ягнят. «Ежедневный пророк» докладывал о простуде талисманов местных команд по квиддичу. Их фотографии, однако, были анимированными.
Она заставила себя прочитать «Пророк» от корки до корки и таким образом нашла решение.
Если ей надо поймать волшебника, ей надо сплести сеть.
Требуется:
Частный индивидуальный мастер оберегов для обеспечения безопасности резиденции в Лондоне.
Оплата по рыночной ставке и выше возможна в галеонах или фунтах стерлингов.
Необходимо доказать, что вы знакомы с Переменным равелином Ласкариса.
Запросы направляйте на имя Грейнджер
по адресу: Отдел частной корреспонденции объявлений,