Одного поля ягоды

— У меня отличная интуиция. Она меня никогда не подводит, — сказал Том. — Нет причин, по которым она могла бы сбить тебя с пути.

Нотт фыркнул:

— Да, поэтому я должен довериться, что твоя интуиция поведёт меня. Что может пойти не так? А что насчёт моей интуиции? Её куда деть?

— Однажды наступит день, когда мне не хватит интуиции на нас двоих, и тогда милости прошу, используй свою запасную. Но тебе придётся долго ждать этого дня, — ответил Том. — А пока вспомни последний раз, когда мы рылись в доме. Бери всё, что кажется компрометирующим, в первую очередь, а всё интересное — во вторую. О, и будь осторожен, если найдёшь ещё один портрет.

— Не я нашёл прошлый портрет, — проворчал Нотт себе под нос.

Том не обратил внимание на бормотание, просматривая кучу книг. «Логограмматика. 14-е издание». «Продвинутая рунология». «Слоговая азбука заклинателя». «Футарк на завтрак: рецепты рунического сцепления». Это были обычные тексты, ничего стоящего того, чтобы их сохранить или перепродать. Другие заголовки внизу стопки выглядели более экзотичными. «теорї? ф?тарка»{?}[(церковнослав.) Теория футарка ]. «роун? др?внего фоутарка»{?}[(старослав.) Руны древнего футарка]. «Norsk Runealfabet og Runeinnskriftene»{?}[(норв.) Норвежский рунический алфавит и рунические надписи]. Он подобрал одну из необычных книг, обёрнутую в потёртую кожу, и лишь успел открыть содержание, когда заговорил Нотт.

— Стадион Монтроза был зачарован так, чтобы оставаться непроницаемым для физических и магических элементов. У самого стадиона есть пограничные обереги, состоящие из единого целого, разделённого на семь частей — семь подпирающих столбов, поддерживающих деревянный скелет. Если одна из подпорок будет убрана из цепи, остальные больше не будут гармоничным «целым», на которое опирается магия. Козел планировали перевести фокус свободной магии в рунические последовательности собственного изобретения. Деревянные кегли с начертанными на них рунами, вложенные в стратегические точки столбов, могли свести на нет слои работы всех чар за раз. Помимо прочего.

Разворачивая ещё один свиток, Нотт продолжил:

— Это достаточно изобретательное предложение, должен признать. Сумасшедшее, но изобретательное. Он собирался использовать ритуальную алхимическую трансфигурацию, чтобы испортить или трансформировать подпорку, что было бы лазейкой в определении исходных чар Импервиус. Не знаю, сработало ли бы это, но это вполне могло бы добиться желаемого, — он резко втянул воздух. — О. Теперь я понимаю, почему он строил деревянные макеты. Он сам не знал, сработает ли это. Но он собирался разобраться, как сделать это. С учётом состояния тех макетов, он был недалеко от своей эврики.

Нотт замялся:

— Думаю, мы можем оба согласиться, что волшебник внизу чрезвычайно опасен для общественной сохранности. Почему ты не дал ему умереть? Если бы ты оставил его достаточно долго, он бы задохнулся в собственной крови, и тебе не надо было бы и пальцем пошевелить.

В этом же и заключался вопрос? Почему Том оставил свою палочку, ведь в недавнем прошлом он не был таким скромным?

Он полагал, что это было по причине авроров в Хогвартсе. Они шатались по территории и коридорам замка с туманной осведомлённостью, что угроза где-то подстерегает волшебников и волшебниц Британии, но они были абсолютно в неведении, чем она была. Он, Том Риддл, искоренял угрозу под их носами, не загребая никакой признательности за свои исключительные деяния, хитрости и доблести. Проходили дни, угроза продолжала подстерегать, а авроры не заработали никакой осведомлённости. А Том не заработал большей признательности.

Это расстраивало. Он ожидал, что кто-то в Министерстве магии бы выяснил всё к этому времени, растущий лист совпадений, которые слишком маловероятно произошли по случаю, как хватило понимания Нотту. Это могло бы быть сигналом Тому выйти из тени, сорвать маску тайны и объявить себя Храбрым Защитником, о наличии которого нация и не знала. После этого придут аплодисменты, бурные овации стоя, вызов на поклон, где он склонит голову и даст скромное объяснение, пожимая руки важных людей и получая справедливо заработанную медаль Ордена Мерлина: «О, я совсем не думал о себе, я просто выполнял свой долг перед Британией».

Он знал, что Гермиона называла бы эту его часть «наигранной», но он не находил это оскорбительным. Пышное зрелище было ожидаемой частью общественной жизни, и он был публичной фигурой. Ну, его журналистский псевдоним Томас Бертрам был, а Том Риддл не был… пока.

— Я не убил его, потому что хотел, чтобы это сделало Министерство, — сказал Том. — Мы сдадим его аврорам вместе с бумагами, макетами и книгами. Если ты нашёл какое-то золото, я приберегу его для сохранности.

Нотт уставился на него:

— Почему ты так долго к этому шёл? Ты мог сделать всё это с самого начала. В прошлом году, до того, как решил, что лучшим курсом действий будет приключение с «соком из петрушки».

— В прошлом году у меня был только список имён. Министерство бы ничего не сделало, только отправило бы его в архив, если бы я передал его им, — Том знал это наверняка, ведь он достал список в архиве Министерства. — К сожалению, если бы я сказал им, что некоторые люди что-то замышляют и это было бы подтверждено только моей исключительно точной интуицией, это бы не сочли приемлемым доказательством, чтобы что-то предпринять.

— Непостижимо! — перебил его Нотт. — Как бы кто-то мог счесть твою интуицию ничтожным доказательством?

— Но теперь у нас есть вещественные улики, — продолжил Том. — Министерство, которое всегда создаёт видимость бурной деятельности для газет, не сможет не обратить внимание, если мы доставим их к ним на порог. Они не отмахнутся от них и не решат, что это просто какое-то эксцентричное хобби ремесленника, потому что волшебник внизу, сознавшись с приставленной к нему палочкой, что он планировал сделать, — Том начал расхаживать в размышлениях, быстро разговаривая. — Я напишу записку, добавлю обрывки воспоминаний в бутылке от нас обоих, наш разговор, — под взглядом замешательства Нотта Том прояснил. — Только наши разговоры, когда мы заходили в дверь, пока у него не случился припадок. Я не собираюсь компрометировать себя, что использовал Непростительное вот так в открытую. И в результате Министерство проведёт расследование о внедрении в стадион. Я не хотел этого делать самостоятельно, конечно. Меня впечатляет уровень мастерства и искусность рунических чар, но сама работа, прямо говоря, такая же скучная, как смотреть на двух ухаживающих флоббер-червей, которые пытаются выяснить, где чей конец.

— И как именно «посылка» будет доставлена на порог Министерства? Ты подумал об этой части плана или собираешься придумать сейчас на ходу? — спросил Нотт.

— Мы соберём всю важную информацию — уменьшим модели, если нужно — и сожжём всё остальное. Привяжем конверт к шее волшебника, в котором будут воспоминания и записка. Аппарируем с ним в атриум Министерства, сбросим доказательства, затем аппарируем обратно в Хогсмид. Просто, чисто, легко, — сказал Том. — В доме под Фиделиусом не должно быть антиаппарационных оберегов, как в последнем доме, который мы посетили. Ему нет смысла выходить наружу каждый раз, когда он хочет посетить Лондон. Соседи бы заметили, что волшебник идёт в невидимый проём между домами, и это вызвало бы подозрения. Вопросы?

— Да, вообще-то имеются, — сказал Нотт. Он начал перечислять их, загибая пальцы. — Во-первых, ты когда-либо раньше извлекал воспоминания? Во-вторых, ты знаешь, что для безопасности и чрезвычайных ситуаций атриум Министерства позволяет только одностороннюю аппарацию? Ты можешь аппарировать туда и только в атриум, да. Но если ты хочешь уйти, ты должен использовать камины или ворота в магловский Лондон. И в-третьих, у тебя есть хоть малейшее представление, какой эффект мы произведём на Британию?