Одного поля ягоды
Шрифт:
— Скажи мне своё имя, — потребовал Том.
— Вайкард Козел.
— Род деятельности?
— Строительный рабочий по профессии, скромный слуга Славной революции{?}[в магловской истории Великобритании, Славной революцией называют госпереворот 1688 г., когда пришедший к власти Яков II (Стюарт) попытался вернуть абсолютную монархию и восстановить католицизм. Революция была бескровной, Яков II бежал из страны, престол занял нидерландский статхаудер Вингельм (||| Оранский), женатый на дочери короля Якова Марии (|| Стюарт). В Англии окончательно была установлена конституционная монархия, высшей властью в которой стал парламент, осуществлявший волю значительной части земельной аристократии и крупной буржуазии. Славная революция послужила причиной начала промышленной
Нотт выразительно кашлянул, на что Том не обратил внимания:
— Какую именно формулировку секрета скрывает этот Фиделиус?
— Не могу сказать. Я не Хранитель Тайны.
— Кто Хранитель?
— Вацлав Яношик.{?}[Юрай Яношик — легендарный словацкий разбойник.]
— По какой причине ты прячешь этот дом? Почему ты в Британии? Почему бы тебе не принести Славную революцию куда-то ещё, где люди с бoльшим рвением примут участие в фантазиях идеалистов о совершенном обществе?
— Революция должна быть принесена для тех, кто меньше всего готов услышать её послание. Это люди, которые настолько сильно порабощены кандалами, сковывающими их разум и мысли, что их приводит в трепет возможность освобождения. Это люди, чей естественный импульс при малейшем упоминании о свободе — отшатнуться в страхе и возмущении.
— Ты должен быть более конкретным, — посоветовал Нотт. — Он выхлебал слишком много брошюр о Правде-Которую-Они-Не-Хотят-Чтобы-Вы-Знали, чтобы давать ясные ответы, если только ты не задашь ему конкретные вопросы. Спроси у него, что руководство Революции решило дать ему в качестве личного задания и предписания.
Том повторил вопрос.
— Моё задание… — заикался мужчина, склонив спину и подрагивая губами в попытках сопротивляться приказу Тома. — П-продемонстрировать мощь и размах Революции. Донести до мелких буржуа Британии, как хорошо их учат тратить жизненные силы, жизни, магию на бесполезные забавы, которые ничего не дают на пути к лучшему для всех нас. Р-разрушить драгоценный стадион горожан и напомнить им, что если они, слишком долго опекаемые и умиротворенные самодовольством, боятся того, что значит принять Революцию, то их нужно научить преодолевать свои сомнения
— Как вы уничтожите стадион? — резко заговорил Нотт. — Поле для квиддича деревни Монтроз. Он это имеет в виду?
— Рунические чары. Стабилизирующие обереги основания стадиона, — сказал задыхающимся, дрожащим голосом Вайкард Козел. — На схеме была круговая, зеркальная подструктура. Семь подпорок, самое стабильное число нумерологии. Чары каждой подпорки связаны с другой и связаны с силой семи. Без семи…
Том и Нотт переглянулись.
— У тебя есть записанные схемы? — спросил Том. — Чертежи, наброски, черновики, любой прототип или вещественные доказательства усилий, которые ты сделал, чтобы привести в действие свою схему «практической Революции»?
Волшебник задрожал, выворачиваясь и вырываясь из хватки заклинания Тома. Воля Козела боролась с волей Тома.
«Нет, — подумал Том. — Ты не выиграешь. Не у меня».
Кончиком палочки Том повернул лицо мужчины к своему и уставился в его глаза:
— Скажи правду.
Козел сопротивлялся, его лицо краснело от усилий. Внутренним зрением Том пробился в сознание Козела, и на него обрушился вихрь мигающих огней и звуков, отбитых глубокими, вырезанными привычками следами повторений и мышечной памяти. Периферийным зрением Том отстранённо наблюдал, как волшебник шевелит конечностями, потом увидел, как Нотт прыгнул вперёд с поднятой палочкой, но не посмел нарушить концентрацию. Он был почти у цели. Он чувствовал щель, тонкую трещину, открытую силой его превосходящей воли и трещащими жёлто-зелёными границами заклинания Империус. Он нашел её и безжалостно протиснулся внутрь, впиваясь вымышленными когтями в разрыв и укрепляясь в непримиримости своей убеждённости.
Я никогда не сдамся, — проецировал он в разум чужака. — Ты ничего не сможешь сделать. Ты скажешь мне. Другого выбора нет.
— Н-наверху. Связанный кровью о-о-об… — выплюнул
волшебник, его глаза выкатились из орбит, сухожилия на шее стали толще от натуги. С монументальным усилием он вырвался из-под контроля Тома, его ноздри раздувались и хрипели с ручейками крови, стекающими к его губам и покрывавшими коркой его бороду. Его тело обмякло, веки трепетали.Том отклонился, избегая крови. Волшебник рухнул на пол, бешено корчась в судорогах.
— Что с ним? — сказал Нотт, подняв палочку.
Том осмотрелся:
— Не знаю. Он пытался мне сопротивляться, и мне пришлось немного сильнее толкнуться, чтобы пробиться, — мужчина невнятно лопотал, его грязные ногти процарапывали выложенный камнем пол, пока он цеплялся, хватал ртом воздух и трясся в конвульсиях. — А. Думаю, у него может быть аневризма. Иногда так случается, — сказал Том, вспомнив первых двух Арахисов с первого курса. Было необычно, чтобы способности Тома приводили к спонтанным припадкам. Но также Тому было странно встречать такой уровень сопротивления, какой у него был с волшебником. Если бы ему пришлось гадать, это было бы связано с некоторыми навыками окклюменции.
— Он умрёт? — спросил Нотт. — Было ли это частью плана?
— Он может умереть, да. Так иногда случается, — Том состроил гримасу. — Достань шкатулку с зельями из своей сумки, у меня там есть флакон напитка живой смерти. Это погрузит его в стазис, пока медики его не подлечат.
Том насильно опрокинул флакон в горло волшебника, с осторожностью наблюдая за ним, пока кожа Козела не стала восковой, а спазмы не снизились до лёгкой дрожи, а затем полной неподвижности. Он заметил, что палочка мужчины лежала на полу возле двери.
— Почему ты разоружил его? — Том спросил Нотта.
— Он потянулся за своей палочкой, пока ты был отвлечён, — сказал Нотт, быстро добавив. — Я решил, что ты бы выиграл в итоге. У меня не было никаких сомнений. Но было лучше сделать всё как можно чище. Эм, хочешь посмотреть, что наверху?
— Связанный кровью… что-то, — пробормотал Том. — Он пытался подумать о чём-то спрятанном наверху, но я увидел, что это было защищено. Кровью.
— Кровный оберег, полагаю, — кивнул Нотт. — Очень традиционно, я одобряю. Немного вышло из моды в последние десятилетия, потому что они считаются неудобными и грязными, но можно по достоинству оценить их пользу. Если древний глава семьи перейдёт финальный рубеж и никому не скажет пароль от семейного хранилища, его потомки смогут получить к нему доступ, если оно было опечатано кровью. Это случается до омерзения повсеместно. Не только ты думаешь, что сможешь встретить Смерть на своих условиях, а не быть неожиданно поприветствованным Смертью, сидя в клозете.
Наколдованным носовым платком Том промокнул кровь Козела, где она начала впитываться в пол, затем отправился наверх, Нотт следовал за ним хвостом. На двери была тяжёлая деревянная заслонка, и Нотт показал, где промокнуть кровь, чтобы она превратилась в дверной проём.
— Ещё одно преимущество этих кровных оберегов: не нужно быть исключительным волшебником, чтобы такой наложить или использовать. В итоге это очень простое намерение, основанное на магической жертве чьей-то сущности, но даже люди, которые понимают элегантность кровной магии, хитрят вместо того, чтобы это признать. Непрофессионалы склонны брезговать… О, — разглагольствование Нотта резко смолкло. Он с неохотой повернулся к Тому. — Полагаю, он не лгал о своих секретных схемах.
Верхний этаж превратился в мастерскую плотника. На большом столе на козлах в центре комнаты зловеще поселился деревянный макет поля для квиддича, его кольца поднимались до уровня головы, он был непокрашен и грубо выстроган, а его стороны не были ошкурены. Различные распорки макета были сделаны из светлого дерева, вверх и вниз по ним шли явные линии рунических строф, будто кто-то выжег их горячей иглой. У стены стоял сервант, замусоренный множеством моделей поменьше в разном состоянии постройки. Разрозненными кучами лежали справочные книги слоговых азбук, между страниц проглядывали листы пергамента, испещрённые чёрными записями.