Одного поля ягоды

Трэверс увидел падение Блэка и без промедления бросил на полпути своё собственное движение палочкой и переключился на Щитовое заклинание. Удерживая блестящий полукупол, Трэверс поднял подол своего плаща свободной рукой и побежал в растворяющийся туман, шлепки его ног о мокрую землю вдалеке отдавались эхом.

Лестрейндж взглянул на Тома:

— Последняя пара — Нотт и Грейнджер. Они будут готовы встретить нас, спасибо Трэверсу. Полагаю, ты не хочешь на ней никаких отметин?

— Нет, — сказал Том. — Но я не буду её жалеть. Я хочу, чтобы она встретила испытание.

Никто из них не отметил, что Трэверс сбежал, когда узнал о присутствии притаившегося, невидимого Лестрейнджа и в результате поражения Блэка он оказался в меньшинстве два к одному. Отступить на более сильную позицию, искать подкрепление и не тратить силы на предрешённое решение — эти качества прагматизма Слизерина прекрасно понимали все члены их факультета. По сравнению с другими мальчиками из их группы Трэверс был более строг к соблюдению правил добуквенно, а не по самому духу правил, но когда доходило до дела, он был слизеринцем там, где это имело значение.

Гермиона и Нотт выбрали создание оборонительной позиции за стеной зачарованного тумана. Когда Том увидел её укрепления, он был озадачен этой явной несочетаемостью, особенно с территорией Хогвартса. Но когда он наконец понял, что она сделала, из него вырвался дикий хохот от её непревзойденной наглости.

Это был один из его редких искренних случаев смеха, который звучал очень похожим на его даже изо рта Эйвери. Сюрреалистичность этого, должно быть, тревожила Лестрейнджа, у которого к тому времени закончилось действие Дезиллюминационного заклинания. Второй мальчик скривился от громкого веселья Тома.

Вместо того, чтобы скрыть их присутствие заклинанием пара, Гермиона решила обратиться к физическим средствам сдерживания. Длинные спирали трансфигурированной колючей проволоки свисали с трансфигурированных столбов ограждения, сделанных из стеблей осоки. Они были сделаны второпях, крепкие прямоугольные столбы были зелёными и напитанными водой, а не напоминавшими настоящее выпиленное дерево. Было несколько слоёв заборов, и между каждым из них была линия ограждения, а следом Том заметил глубокую траншею, заполненную илистой водой, коричневой с взбаламученной грязью. На вид это всё было страшным, как смертный грех, но сама магия была прекрасной, творческим использованием заклинаний перемены, которые использовали её окружающую среду во всём возможном потенциале. Грязь и тина в равной массе озёрной воды требовали тщательной оценки кубической плотности для наиболее эффективного использования заклинаний. И всё это было проделано в темноте.

В центре баррикад из колючей проволоки расположилась грязная «лисья нора»{?}[Вид стрелкового окопа. Глубокая узкая яма на 2-3 человека.], накрытая мешками с песком. Между низкой крышей, заваленной мешками с песком, и стеной из грунта была узкая щель, из которой на него смотрели три бледных лица: Трэверс, Гермиона и Нотт. Они вращали головами, и он понял, что они, должно быть, ищут Тома Риддла. Единственными двумя видимыми фигурами за пределами ничейной полосы{?}[пространство между траншеями противников] были он сам, в теле Эйвери, и Лестрейндж.

— Что теперь? — спросил Лестрейндж. — Там четыре ряда заграждений. Если мы постараемся их пересечь, у них будет достаточно времени, чтобы заблокировать нас или загнать нас в ловушку в ямах с водой. Если мы постараемся бросить в них Редукто и Бомбарда отсюда, они смогут по очереди прикрывать друг друга Щитовыми. Если мы поймаем их в пересменку передачи щитов, всё, кроме прямого попадания в бойницу, только разобьёт мешки и засыплет их песком. Это не выведет их наружу или что-то в этом роде. Мы устанем раньше них.

— Это именно то, чего ожидает Гермиона от вас с Эйвери.

У Гермионы был логический ум. Ей нравилось быть подготовленной. А ещё она много читала о магловской истории войны, то же, что и он… Но между ними было и отличие. Том считал себя волшебником. В прогулках, при выстраивании планов, во сне, во время учёбы, в мечтах в первую очередь он был волшебником. Он дышал магией с той самой минуты, когда она его выбрала. Принц, учёный, джентльмен, староста школы, слизеринец — всё это было просто второстепенными и третичными категориями описания.

Гермиона, в свою очередь, думала о себе как об индивидууме, который оказался, достаточно случайно, ведьмой. Магия была простым инструментом, как электричество или бюрократия, для использования на пути к решению более серьёзной проблемы. Гермиона приготовилась к образцовому фронту истощения по магловским учебникам. Чтобы победить её, нужно было использовать чисто магическую стратегию.

Акцио, мешок с песком!

Том приступил к процессу призыва мешков с песком с крыши «лисьей норы», резко прерывая заклинание, когда мешки доставали до него — достаточно простое предложение для начинающего волшебника, который учится сохранять своё намерение, но трудное для опытного волшебника, чтобы намеренно поставить под угрозу своё собственное заклинание. Мешки с песком падали в траншеи, придавливая витки проволоки к земле и делая их плоскими, и строили тропинку к тому месту, где они с Лестрейнджем стояли за линией осады. В этом смысле осадные укрепления были предсказуемы, не так ли? Они защищали людей внутри от внешнего вторжения, идеально логичная оборона, спланированная логическим умом. Но в осаде было мало защиты от вылезающего изнутри.

Когда крыша «лисьей норы» обнажилась от мешков с песком, Том отбросил их от стены, и когда стены оголились, он сломал доски крыши и выдолбил куски из утрамбованных внутренних стен земли. Он чувствовал сопротивление на другой стороне своих заклинаний призыва, будто кто-то ещё пытался призвать мешок с песком в противоположном направлении, но его воля была сильнее, и другой заклинатель был пересилен. Он также заметил, что его призывы закончились до того, как он собирался их отпустить, и, решив, что тот человек вызывал Фините в конце своего заклинания, он увеличил радиус фокуса и начал поднимать по четыре-пять предметов за раз, заново вызывая заклинание в секунду, когда был вынужден отпустить его. Когда они переключились на наложение заклинаний Приклеивания на мешки с песком, Том призвал сразу несколько куч.

В течение многих лет Том был заинтересован в овладении умением одновременно работать над несколькими предметами. Летом перед третьим курсом ему приснилось, что его раздавило тонной обломков разрушающегося здания во время немецких авиаударов по Лондону. Он увидел наглядное свидетельство неудачи, слабости и некомпетентности в истории боггарта, которую он рассказал Дамблдору за чаем в то Рождество, и с тех пор усердно работал над совершенствованием своего контроля. Хотя он и не любил этого признавать, советы Дамблдора по организации своего ума посредством медитации помогли ему достичь высочайшего уровня точности, за которую его хвалили в репортаже о Принце Прекрасного в «Ежедневном пророке».

Лишь некоторые, он предполагал, могли исполнять магию такого уровня одолженной палочкой.

Когда крыша «лисьей норы» слетела, и тропинка из мешков с песком завершилась, он перелез по самому внешнему слою сокрушённой спирали Бруно{?}[спираль из колючей проволоки], а Лестрейндж с неохотой следовал за ним по пятам, держа палочку наготове для первого взмаха Щитового заклинания. Из открытой ямы, в которой скорчились члены противоборствующей команды, трансфигурированные кошачьи глаза Эйвери могли заметить расширение глаз Нотта и его косой взгляд на Трэверса и Гермиону, которые намеревались трансфигурировать грязь в песок и накладывать заклятия Умножения на пустые мешки, чтобы отремонтировать их прикрытие.