Одного поля ягоды

— Я ничего из этого не умею, — мрачно сказал Трэверс.

— В теории это должно быть возможно, — сказала Гермиона, — если экзаменаторы считают, что волшебник-студент способен к этому. Я читала о заклинании Патронуса. Значительная часть его создания — вера в то, что ты сможешь это. Другие части: ясность визуализации, сила и правильный выбор фокусного воспоминания и сила сосредоточенности. Это относится к более первобытным видам магии, основанной на чистом намерении, схожей с некоторыми другими специализированными дисциплинами: анимагией, ритуалами и пророческими снами, — она вспомнила слова Тома: «Если ты хочешь чего-то достаточно сильно, то это становится настоящим».

Приближалось время ужина, когда прозвенели карманные часы, возвещающие авроров о пересменке. Студентов споро проводили на выход.

— Приходите в другой день, — сказала мадам Тромбли, махнув им на прощание. — Видит бог, у нас не найдётся компании получше, пока мы на этом задании.

— До свидания, — ворчливо сказал мистер Уилкс, закрывая дверь учительской перед их лицами.

По дороге к Большому залу им встречались другие студенты, которых урчащие желудки, а то и почтительный кивок в сторону пунктуальности срочно вели к ужину. Послеобеденные занятия заканчивались, и коридоры были заполнены чёрными мантиями и возбуждёнными разговорами. Возможно, для пятого и седьмого курсов экзамены и были не за горами, но у остальных учеников школы были обычные экзамены по разным предметам, которые рассматривались лишь как небольшое неудобство, мешающее наслаждаться свободой летних каникул.

Группа пятикурсников-слизеринцев врезалась в них, выходя из класса. Тяжёлый раскачивающийся портфель, беспечно заброшенный на плечо, ударил Гермиону по руке.

— Ауч! — ахнула она.

Слизеринец с портфелем бросил взгляд через плечо, заметил синюю мантию Рейвенкло Гермионы и отвернулся, не извинившись. Его друг схватил его за локоть и оттащил назад, шипя:

— Это она!

Мальчик опасливо повернулся и в ту же секунду заметил, что у него сложилось неверное впечатление: он пренебрёг старостой школы с двумя сопровождающими старшеклассниками-слизеринцами: нахмурившимся Трэверсом и Розье с приподнятой бровью от язвительного юмора.

— Эм… Мои извинения, Грейнджер, — сказал он. — Я не заметил тебя. Поздравляю вас с Риддлом. Э-эм… Пусть ваш союз будет встречен множеством нежных часов и блаженных дней. Розье, Трэверс, — он вежливо склонил перед ней голову, за чем последовали кивки Розье и Трэверсу, и затем он нырнул в толпу, растворившись возле следующего угла. Его друзья последовали за ним так же быстро.

— Это было чуднo, — заметила Гермиона. — Я раньше никогда с ним не разговаривала, и он должен знать, что я не сниму очки факультета с него за то, что он врезался в меня в холле. Несчастные случаи не против правил, даже если было больно, — она потёрла саднящую руку. — Люди очень странные сегодня весь день. Все в Слизерине знают, что мы с Томом помолвлены? Он объявил об этом в Общей гостиной или что?

— Что-то в этом духе, — пробормотал Розье. — Моя сестра… Агх.

— Ох, Друэлла! — воскликнула Гермиона. — Она остановила меня после завтрака этим утром со своими подружками. Они хотели посмотреть на моё кольцо. Ещё один человек, с которым я никогда не говорила до сегодняшнего дня, однако она предложила мне написать. Слизеринцы обычно не такие дружелюбные. Не к студентам других факультетов. И… Не к кому-то вроде меня, — она извинительно рассмеялась, глядя на несчастное выражение Розье и суровое лицо Трэверса. — Без обид!

Трэверс пристально посмотрел на Розье. Розье пожал плечами и приподнял бровь. Трэверс проворчал. Розье состроил гримасу.

— Это какой-то секретный шифр Слизерина? — спросила Гермиона.

— Ты ей скажи, — сказал Трэверс. — Это твоя сестра.

— Нет, это работа Риддла. Это его обязанность — объяснить, как работают правила, — парировал Розье.

— Удачи с тем, чтобы заставить Риддла что-то сделать, — фыркнул Трэверс.

— Что происходит? — сказала Гермиона. — Вы знаете, что я не была воспитана ведьмой. Мне незнаком скрытый культурный подтекст, на котором вы, слизеринцы, разговариваете как на родном языке.

— Верно, — сказал Розье, глядя в обе стороны по коридору, который поредел от скопления людей, когда прозвучал звонок на обед. — Классная комната. Сейчас там должно быть пусто.

В классе, который покинули пятикурсники Слизерина, был один студент, хаффлпаффец, который медленно укладывал в свою переполненную сумку стопку учебников и большую связку пергаментных свитков.

— Исчезни, — резко сказал Розье.

Хаффлпаффец подхватил свои свитки, прижал их к груди и, не говоря ни слова, выскочил из класса.

— Боже милостивый, я буду скучать по этому, когда мы выпустимся, — вздохнул Розье. Он закрыл дверь, наложил запирающее заклинание и плюхнулся на парту, расстёгивая верхнюю пуговицу воротника и ослабляя узел галстука в изящной манере. — Смотри, Грейнджер. Я буду говорить как можно более деликатно, но когда Риддл объявляет о своих официальных намерениях жениться на тебе, к тебе больше нельзя относится как к очередной незначительной маглорождённой.

— «Незначительной маглорождённой»? — сказала Гермиона. — В смысле!

— Мы так не думаем о тебе. Ты, разумеется, значительная маглорождённая, — быстро сказал Трэверс. Он сел за парту и аккуратно расправил мантию, осторожно подбирая слова. — «Незначительные» — это то, что большинство факультета в целом думает о маглорождённых. Ничего личного против тебя, ничего такого. Просто… В Слизерине считается, что ведьмы и волшебники должны заработать своё положение на нашем факультете, если они происходят без имени, связей или преимущества. Но Риддл сделал это. Он заработал каждую частичку благосклонности, которую факультет даёт ему сегодня. И с тех пор, как он заявил права на тебя, а ты приняла его, ты сама будешь Риддл. Пренебречь тобой — обесчестить его имя.

— Обычно на мелкие пренебрежения можно не обращать внимания, — добавил Розье. — Неважно, что никто не говорил добрых слов или вообще никаких слов в адрес Игнатиуса Пруэтта, мужчины Лукреции и старосты школы от Гриффиндора в 1935 году. А вот Риддл, в свою очередь, совсем другой зверь. Он очень, эм, старается, чтобы его репутация на нашем факультете была безупречной.

— О, — сказала Гермиона. — Я подумала, что извинение — это простая любезность. Так бы и было в Рейвенкло.

— Нет, — сказал Розье. — Не в Слизерине. Для нас это вопрос личного интереса.

— А что насчёт твоей сестры? — спросила Гермиона. — Не скажу, что она «пренебрегла» мной.

— Личный интерес, опять же, — проворчал Трэверс. — Нотт был прав в этом. Язык без костей.

— Можете ли вы просветить меня, в чём именно заинтересована Друэлла, что дало бы ей личную пользу? Уверена, для неё уже выбран будущий муж. Я не понимаю, почему её волнует мой, — Гермиона не стала задерживаться на мыслях о Томе как о «Моём Муже» или почему она щетинилась на других ведьм, планирующих его будущее. — Том, в любом случае, полукровка. Ваш народ всегда так привередлив о статусе крови.