Одного поля ягоды

Это ведь звучало достаточно безумно? Это не было безумно, потому что Том рассудил, что он — стержень рациональной мысли, но остальные люди, худшие мыслители, могли уловить ложное представление…

Тем не менее, решил он, Гермиона, как объект подобных желаний, обязана знать о них. Он также решил, что ему не нужно говорить много слов. Любой мог сказать слова вроде: «О, моя дорогая, моя дражайшая, солнце встаёт в твоих глазах и садится в моём сердце». Поэты и вампиры пробили себе дорогу в мире, используя эти пустые слова, поверхностные признания средь бессмысленных отношений. И близко никакого сходства с его собственным, конечно. Он был другим. Его связь с Гермионой была другой. Слова не могли и надеяться описать глубину их связи.

Не было нужды в выразительных речах, не когда было лучше показать Гермионе, что он имел в виду.

Когда она, наконец, увидит и поймёт, у неё не будет другого выбора, кроме как согласиться с этим. Гермиона была смышлёной ведьмой. Ей хватит ума, чтобы не отрицать само собой разумеющуюся и естественную правду.

Комментарий к Глава 51. Серп и молот иллюстрация автора к главе (обручальное кольцо):

https://i.imgur.com/bH9L2uo.jpg

(от автора)

В этой истории мотивация Гриндевальда не просто “СМЕРТЬ МАГГЛАМ”. Это противоречило бы цели его развития как писателя и оратора, которому 14-летний ОПЯ Том однажды хотел подражать. Гриндевальд также не сторонник жёсткой чистоты крови, иначе он бы не увидел в молодом полукровке Дамблдоре равного, достойного доверия поиска Даров или материала бойфренда.

Политика Гриндевальда — “Магия прежде всего”. Все волшебники выше маглов. Волшебников, которые вносят свой вклад в волшебное общество, следует уважать, а бездельники из праздного класса без работы, как канонный Люциус Малфой — низшие. С социальной иерархией, основанной на вкладе и усилиях, а не на статусе крови. Первоначальными последователями Гриндевальда были обычные рабочие волшебники, многие из которых были этническими славянами, более знакомые с магловским миром и ростом независимых движений. Им не нравится, как волшебная политика на чешских, словенских, польских, венгерских и т.д. территориях управляется немецкими элитистами, выступающими за статус-кво, которые поддерживают “сети старичков”, основанные на аристократии Священной Римской империи до принятия Статута.

Отсюда решение Гриндевальда: насильственная революция ради всеобщего блага.

В 14 лет Том, возможно, симпатизировал борьбе рабочих против дворян. Но теперь он богат, поэтому ненавидит идею перераспределения. Наследство = мгновенное лекарство от коммунизма.

====== Глава 52. Игра вдолгую ======

1945

Том дал ей кольцо за завтраком.

Он придержал ей место за столом Слизерина, рядом со своим, конечно. Он положил салфетку на её пустую накрытую тарелку, а сверху расположилось кольцо. Ни слишком тонкое, ни громоздко большое, оно было простым и крепким обручем отлитого серебра с крошечной гравировкой рун, оборачивающейся по внутренней стороне над выделяющимся клеймом изготовителя, «АШ».

Том наблюдал, как она изучает кольцо с бесстрастным выражением лица:

— Ну? Не собираешься надеть его?

— Я просто смотрела на гравировку. Что на нём за чары, ты знаешь? — Гермиона держала кольцо перед собой, позволяя свету падать на рунические фразы.

— В качестве полезного напоминания, — подсказывал ей Том, — кольцо надевают на левую руку.

— Ладно, Том, — сказала Гермиона. Она надела кольцо на безымянный палец левой руки. Оно казалось ей маловатым, но без усилий налезло на неё. — О, смотри, идеально село. Это странно. Оно почти кажется… тёплым.

— Должно быть, это чары, — сказал Том. — На этикетке было написано, как же там… Прочность. Ты можешь носить его на зельеварение и травологию и не переживать о том, что оно поцарапается. Подбор размера. Должно быть, оно нагревается, чтобы расшириться под окружность твоего пальца: удобно, когда ведьма в положении, и её пальцы распухают. И последнее, Всегда на месте. Если ты снимешь его или потеряешь, оно найдёт дорогу к тебе. Ловкая работа, а? Я знал, что такого рода кольцо гораздо лучше реликвийных украшений, которые остальные постоянно мне навязывали. Это кольцо нельзя передать невесткам или родственникам, потому что оно рассчитано на одного и единственного владельца. Кольцо на всю жизнь, не реликвия. Тебе суждено носить его всю оставшуюся жизнь.

— Том, — сказала Гермиона, — от тебя это звучит так зловеще.

— Правда? — сказал Том. — Я лично доволен этим. Ты будешь моей женой, каким мне ещё быть, кроме удовлетворённым? — он подбадривающе похлопал её по плечу. — Не волнуйся, Гермиона. Ты можешь снять кольцо, если захочешь. Оно не вплетётся в твою плоть или вроде того. Ещё одна хорошая причина против покупки реликвийного кольца — это гарантированно новое и без странных проклятий, оставленных прошлым владельцем. Я бы не подарил тебе какое-то поношенное после чьего-то неудавшегося брака. Это было бы ужасным предзнаменованием для нашего благословенного союза.

— Что ж, Риддл и Ante-Риддл{?}[Ante — (фр.) «до», «перед»], — сказал Нотт, — вы уже выбрали дату? Традиционно волшебники используют календарь небесных светил, чтобы объединить два астрологических дома. Но самые неожиданно благоприятные времена года — обычно весна и лето. Иногда ранняя осень, если хочется добавить немного, ах, ритуальной магии фертильности.

— Это должно быть после окончания школы, — сказал Том. — Чем скорее, тем лучше, я считаю. Я думал о декабре, чтобы отметить день нашей десятилетней годовщины вместе, — так мы никогда не забудем нашу первую встречу. Раз это через полгода, это даст нам время написать нашим семьям и объявить радостные новости. Гермиона, тебе стоит сказать маме как можно скорее. Ей нужно как можно больше времени, чтобы привить себе теоретическую идею об этом, прежде чем ей придётся встретиться с реальностью. Что касается меня, моя семья уже знает мои намерения, поэтому мне не придётся объяснять свои решения дальше, чем: «Да, я попросил руки; да, она сказала ‘да’; и нет, нам пока не нужна детская».

— Декабрь! — воскликнула Гермиона. — Разве это не слишком скоро? Нет смысла торопиться. Сейчас 1945-й, не Средневековье. Нам не нужно спешить как можно скорее, потому что единственная альтернатива быстрой свадьбе в юном возрасте — остаться навсегда на полке. Волшебники могут жить веками. Почему ты в такой спешке, чтобы жениться, Том? Тебе только восемнадцать!

— Потому что я знаю, что могу прожить столетия, — сказал Том. — И я уже решил, что я хочу провести эти столетия возле тебя. Я просто не вижу смысла откладывать неизбежное. Мы собираемся провести это время вместе, в браке или без, и я бы предпочёл, чтобы мы были женаты, — он выразительно посмотрел на неё.

Нотт закашлялся, и чай потёк по его подбородку в тарелку с яйцами. Он быстро схватил салфетку, чтобы прикрыть лицо.

Трэверс вежливо прочистил горло.

— Что? — сказал Эйвери с полным ртом бекона. — Что я пропустил?

Лестрейндж поводил бровями, взглянув на Гермиону, затем на Тома.

— О, — сказал Эйвери. — Что ж. Это правильно и порядочно, совокупление под крышей супружеского дома. В чём тут позор?

Лицо Гермионы покраснело, она могла чувствовать жар до кончиков своих ушей:

— Завтрак — ни время, ни место для таких обсуждений.

— Почему нет? — сказал Том, его улыбка была ласковой и бесхитростной. — Я не сказал ничего неподобающего — ты предположила обратное? Как недобро с твоей стороны, Гермиона. Я ожидал лучшего от старосты школы. От Эйвери, однако, я и не надеялся чего-либо ожидать, — он утешительно похлопал её по колену под столом. — Ну-ну. Я не против некоторого бесстыдства, я уверен, что это сделает наш брак очень интересным в будущем, не так ли? Тогда давайте обсудим что-то немного более подходящее для трапезы. Как насчёт заклинания освежения уборной?