Одного поля ягоды
Шрифт:
— Оставьте объявление в «Ежедневном пророке», — ответил Том. — Разумеется, если Вам не слишком стыдно публично признать, что этот гражданин снова произвёл гражданский арест, когда он должен был быть Вашим. Если Ваши авроры проводят меня через атриум, минуя стойку идентификации палочки, я найду время в своём занятом расписании, чтобы присутствовать.
Вскоре аврор Макклюр был вызван для обсуждения того, как отодрать жалующегося вампира от стены и как прикрепить ему руку, если это вообще нужно сделать. Пока они были отвлечены, Том выдвинул ящик под прилавком, чтобы просмотреть подборку обручальных колец, разложенных на бархатном подносе с ребристыми краями. Большинство из них были серебряными,
Он услышал присутствие Нотта до того, как увидел: никто не мог сказать так много тихим шмыгом, как он.
— Чего ты хочешь?
— Эти кольца для захудалых деревенских ведьм и рабочих жён. Если ты хочешь приличное реликвийное кольцо, тебе надо найти ювелира.
— Но это приличные кольца, — Том держал одно кольцо, чтобы изучить бумажную этикетку, привязанную на верёвочке. — «Чары: подбор размера, прочность, всегда на месте». Смотри, клеймо изготовителя. Его сделал Мастер, — он положил кольцо, заметив ещё одно, серебряное с узором из листьев, рельефно поднимающимся по окружности. — Я хочу это. Шестнадцать галлеонов. У меня только двенадцать и восемь сиклей. Ты же мне займёшь остальное?
— Никто не заметит, если ты возьмёшь его, не заплатив. Авроры с радостью закроют на это глаза во имя помощи Принцу, — отметил Нотт. — И это меньшее, что может сделать товарищ Шмитц, чтобы возместить тебе за проклятье тебя. Вергельд{?}[Денежная компенсация (судебный штраф) за убийство свободного человека в германских варварских правдах (как мин. до конца XVI в.). Свободные германцы не могли быть подвергаемы телесному наказанию. Единственным наказанием был денежный штраф — Вергельд, по отношению к которому все родичи были связаны между собой круговой порукой. Вергельд выплачивался родом убийцы семье убитого, постепенно вытеснив кровную месть. ] — это всё ещё законно. Технически.
— Это для моей жены, — настаивал Том. — Всё должно быть, как положено.
Нотт вздохнул и порылся в мантии в поисках монетницы. Он бросил четыре галлеона на колени Тому, и Том пересыпал монеты в ящик, взял кольцо с листьями и закрыл ящик шкафа.
— Ты же знаешь, что её палочка сделана из виноградной лозы? — заметил Нотт. — Это лавр.
— Лавр будет смотреться на ней ничуть не хуже.
Нотт снова вздохнул, почесав живот под драконьим жилетом Ориона Блэка:
— Я слишком голоден, чтобы с тобой спорить. Пошли купим пэсти.{?}[Pasty (мн. ч. pasties) — они же корниш-пэсти или корнуоллские пирожки. Несладкие пирожки, чаще мясные, но иногда овощные, овальной формы с «косичкой» с одного бока, традиционные для юга-запада Англии, в частности Корнуолла. Изначально были едой рудокопов (позже, шахтёров). Сытный пирожок задуман так, чтобы есть его грязными руками, держа за косичку, которую потом можно выбросить.]
Когда они вернулись в Хогвартс, матч по квиддичу между Слизерином и Хаффлпаффом всё ещё шёл.
Мальчики из Слизерина сидели на трибунах, наблюдая, как охотники Слизерина наматывают сложные круги вокруг оторопелой команды Хаффлпаффа. Он шёл всё утро и день, и даже люди с квоффлом вместо головы, вроде Розье, опустили руки, устав от размахивания флажками. Они освободили места, когда увидели Нотта и Тома, входящими в секцию, и Том благодарно сел, чувствуя боль в спине после усилий недавней дуэли.
— Где вы были всё утро? — спросил Трэверс. — Мы не видели вас за завтраком.
— Какой счёт? — сказал Нотт, не обращая на него внимания. Он вытащил большую коробку пэсти из сумки. Запах баранины и подливки наполнил трибуны. Эйвери потянулся к коленям Тома, чтобы схватить один, но Нотт шлёпнул его по руке. — Риддл, бери первым. Если
ты дашь этим дикарям добиться своего, останешься только с крошками.Том взял пэсти. Он был тёплым, и, когда он его разломил, от начинки из кубиков репы и тушёной баранины поднялись завитки пара.
— Счёт 470–60, — сказал Розье. — Лестрейндж делает пересменки среди запасных, чтобы дать команде отдохнуть. Правила квиддича позволяют замены для еды и сна, но не травм — это единственный способ продолжать матч на протяжении недели. Хотя я рассчитываю, что Лестрейндж закончит его, когда прозвенит звонок на ужин, ведь Слизерину уже гарантирован Кубок по квиддичу в этом году. И Кубок школы тоже. О, спасибо, не откажусь.
Следующие несколько минут были заняты громким жеванием.
— Лестрейндж сказал, что вы ушли рано утром в поисках чего-то, — сказал Эйвери, вытирая масляные хлопья с губ. — Он не сказал зачем. Вы нашли это? Или это были пэсти? Очень вкусно. Они по вкусу точь-в-точь как те, что в деревенской пекарне рядом с моим домом.
— Да, — сказал Том. — Я купил обручальное кольцо.
Мальчики искренне его поздравили, даже Нотт, который сделал это вяло.
Слизерин выиграл матч, 640-70. Гриффиндорцы выступили против судьи с особенной страстью, что игра была куплена: да никогда в жизни такой разрыв счёта может быть обоснованным. Должно быть замешано какое-то жульничество.
Но доказательства не были найдены, и команда Слизерина была объявлена победителем. Вечеринка в Общей гостиной продолжалась за полночь. Том пошёл спать пораньше, несмотря на то, что капитан Лестрейндж настаивал, чтобы он произнёс речь и поднял тост перед воодушевлённой толпой с кубком виски. Он сбросил побитый жилет Трэверса на кровать мальчика и рухнул на свою, вращая серебряным кольцом снова и снова между пальцами.
Он мог сфабриковать речь старосты школы с места, каждое предложение — как номер творческого притворства, без единой искры усилия. Но тогда почему речь о собственных истинных чувствах было так тяжело озвучить? Почему было так просто болтать о самых сокровенных желаниях своего сердца с парой заключённых в тюрьму бандитов, но это было утомительной задачей в присутствии того, чьё мнение по этому вопросу имело значительный вес? Он не боялся встретить Круциатус, но ему вселяла ужас перспектива озвучивать свои желания перед холодным и непонимающим внешним миром.
Некоторые из его желаний были достаточно приемлемыми, но чем честнее он был наедине со своими мыслями, тем больше его идеи казались, выражаясь снисходительным языком, безумными.
1. Я хочу странствовать по миру, увидеть хижины из пальмовых листьев в Тонге и быть редким англичанином в Гонконге, спать в гостиницах для путников и собирать сувениры на каждом уличном рынке, зная, что моё путешествие закончится в ухоженном доме и на пустом месте в кровати подле моей жены.
2. Я хочу, чтобы Гермиона знала, что так же, как я знал, что я другой — Особенный — по сравнению с другими детьми, с самого начала, я знал, что она была такой же, как и я. Она тоже это поняла с первой нашей встречи. Особенное качество, которое было у нас и которого не было у других, не было выбором. Никогда не было.
3. Наше пребывание вместе навечно — это тоже не выбор.
4. Я хочу, чтобы она в полной мере осознала, что значит для нас быть вместе.
5. Я не забыл тот странный порыв, когда мне требовалось толкнуть Гермиону в грязь, чтобы смотреть, как она извивается и краснеет, и моргает мне своими большими сияющими глазами. Я хочу, чтобы она спросила меня своим чопорным голоском в-первом-ряду-у-доски: «Том, что всё это значит?» — будто у неё нет ни малейшей догадки, почему Том Риддл смеётся до упаду от Гермионы Грейнджер, прижатой к земле и беспомощной под ним.