Одного поля ягоды

Позже на той же неделе Гермиона предъявила Тому вещи, которые она узнала об уровне образования Хогвартса.

Она знала, что Том отказывается следовать одному из основных постулатов общепринятых приличий: «Если не можешь сказать ничего хорошего, не говори ничего вообще». Но его честность иногда была полезна. В таких ситуациях он становился хорошим помощником в решении проблем, если только Гермиона не забывала делать прямо противоположное тому, что он предлагал.

Гермиона не проводила много времени снаружи замка после того, как у них прошли занятия по полётам на мётлах в первом году, и она пролетела пару кругов над землёй с остальными. На улице смотреть особо было не на что: Чёрное озеро с каменистым берегом и сараем для лодок, который всегда был заперт, кроме одного дня в году, когда новая партия первогодок получала свои впечатления от Хогвартса. Там была хижина лесничего на краю Запретного леса, куда им нельзя было ходить, газон рядом с теплицами, и огороды для кухни, и поле для квиддича с прилегающими к нему раздевалками. Она сходила на один матч по квиддичу в прошлом году, Рейвенкло против Слизерина, и он её не впечатлил. Больше она на них не появлялась, и Том тоже.

— Кажется, главная задача Хогвартса — выпустить всесторонне развитых учеников, — заметила Гермиона, прогуливаясь вдоль длинной колоннады Восточного двора. Это был настолько редкий погожий зимний день, что она впервые предложила Тому встретиться снаружи, а не в затхлом старом кабинете в подземельях. Стоял мороз, но в первый раз за несколько месяцев выглянуло солнце.

Она заметила, что стала бледнее от нахождения в помещении в течение осени и зимы, но ей по-прежнему предстояло достичь прозрачных высот кожи Тома — он был прекрасен, как принцесса. Она знала, что, если прокомментирует это, Том язвительно ответит, сквозя то ли высокомерием, то ли гневом.

Иногда она могла подбросить монетку от его предсказуемости.

— Под «всесторонне развитыми» ты подразумеваешь «обычные», — исправил её Том. — А под «учениками», дай мне направить тебя к более точному определению: «отсталые слои населения».

— Знаешь, если мы будем спорить о семантике целыми днями, мы ни к чему не придём, — сказала Гермиона, — но я думаю, куда бoльшая проблема — что Хогвартс готовит учеников к работе в волшебном обществе, но из-за размера этого общества выбор возможных профессий не так уж велик.

— Насколько я вижу, существует многоуровневое ранжирование стандартных волшебных профессий, — сказал Том, немного замедляясь, чтобы Гермиона могла поспеть за его длинными шагами. На нём был его зимний плащ, подаренный на Рождество, и он закручивался у его щиколоток в манере, которую он, несомненно, счёл достаточно драматичной. Волшебные плащи напоминали Гермионе обёрнутые у горла покрывала. Она предпочитала пальто. По крайней мере, когда ты его носишь, ты не споткнёшься о подол, поднимаясь по лестнице.

(Она всё ждала, пока Том поскользнётся от комбинации заледенелых ступенек и длинной мантии, но он этого не делал.)

— Профессии на наивысшем уровне после выпуска из Хогвартса включают в себя все должности в Министерстве магии, больнице Святого Мунго и профессиональную игру в квиддич. Лучше всего играть в команде в первом составе, но никто не станет свысока относиться к недавнему выпускнику в резерве, — сказал Том. Он поднял руку, стоило Гермионе открыть рот, чтобы поспорить: никто из них особенно не любил самый популярный волшебный спорт, и считать это высшим уровнем для них было чистым недоразумением. — Это то, что авторитеты Хогвартса, по крайней мере профессор Слагхорн — а большинство считает его хорошим знатоком таких вещей, — расценивают хорошими, высокооплачиваемыми профессиями для выпускников школы. И это, — добавил он, будто слова оставляли плохое послевкусие во рту, — уважаемо в обществе.

Средний уровень, — продолжал Том, — это работа в магазине. Стоять за прилавком в Косом переулке, работать клерком в подсобке или исполнять заказы в аптеке или галантерее. Это было бы не так плохо, если бы работа в магазине означала быть подмастерьем у одного из лучших владельцев, но как часто кто-то вроде Олливандера предлагает такую работу не своим ближайшим родственникам? Позиции в банке «Гринготтс» тоже считаются вторым уровнем, хотя я слышал, что они оплачиваются сходно или выше, чем в Министерстве, но все знают, что этим местом руководят гоблины, и это и близко не настолько респектабельно, как работать на волшебников и волшебниц.

Наконец, последний и низший уровень — и должен признать, тут я согласен со Слагхорном, — это волшебная неквалифицированная работа, — сказал Том с толикой презрения. — Выращивать и собирать ингредиенты для зелий, рассекать саламандр и крылаток на органы и заниматься разведением магических существ. Для половины работы тебе даже не понадобится пользоваться палочкой из-за дурацких специальных указаний вроде «нарезанный серебряным кинжалом в свете полумесяца» или «вырванный дланью чистой девы в первый день весны». В любом случае эту работу может сделать даже самый жалкий дурак, неважно, сдаст ли он хотя бы один Ж.А.Б.А.

— Это кажется практически… средневековым, — сказала Гермиона. — Но не так уж это и удивительно? Волшебная Британия по населению напоминает средневековый город, а в те времена большинство людей, чьи семьи владели каким-либо делом, занимались именно им. Сыновья пекарей становились пекарями, кузнецы учили кузнецов. А местные лорды — это как нынешние старинные семьи, — Гермиона остановилась на пару секунд в раздумье и продолжила. — Я не могу дать им определение в твоей ранговой системе, но для них же там нет места? Служба для них необязательна.

— Преимущество богатства поколений, — с горечью сказал Том. Его ноздри раздувались, и Гермиона видела, как тонкая струйка белого тумана вырвалась из его сжатых зубов. Он остановился посреди прохода и стал всматриваться в зазоры между колоннами на скалистые камни, простирающиеся внизу. — Я не хочу быть частью этой системы, Гермиона. Ты можешь представить меня кланяющимся и расшаркивающимся перед другим человеком ради моего хлеба? Я не могу. Я лучше буду голодать. Я никогда не был особым конформистом, уверен, ты уже это знаешь. И у меня нет никакого желания им стать — ни сейчас, ни через пять лет, вообще никогда.

— Что же ты будешь делать? — спросила Гермиона. Она воздержалась от замечания, что «кланяться и расшаркиваться» будет лишь естественным продолжением его притворству Хорошего Мальчика, которое его никак не беспокоило, если было ему выгодно.

У неё также начали зарождаться подозрения, что Том Риддл питает социалистические симпатии. Его риторика была не новой: она уже слышала её в контексте перераспределения власти рабочими для уничтожения угнетающей классовой системы. Но Том, она полагала, если он когда-либо читал листовки, которые раздавали на улице и оставляли в общественных телефонных будках, мечтал о перераспределении власти, чтобы отдать её всю себе. (И он никогда не стал бы сбрасывать со счетов полезность жаждущих рабочих, особенно тех, кого можно было бы склонить на свою сторону зажигательной речью-другой.)

— Ты никогда не устроишься на магловскую работу банковским служащим или управляющим землёй. Я не могу придумать ничего обходящего систему, если только после Хогвартса ты планируешь вообще не браться за работу. Продолжение образования: формальная стажировка или самостоятельное обучение Мастерству? — если кто и мог самостоятельно овладеть магической дисциплиной, так это Том. — Всё, что тебе нужно будет сделать, — создать оригинальное изобретение в нужной области и получить оценку на него у признанного Мастера.