Одного поля ягоды
Шрифт:
Поднявшись в сидячее положение, Трэверс уставился на собаку, а та, в свою очередь, на него в ответ. Собака кивнула один раз, а затем растворилась в серебряной дымке.
Трэверс закрыл глаза тыльной стороной ладони и всхлипнул.
— Грэйнджер, — пробормотал он, неловко глядя на Гермиону и на ужасное состояние своего исподнего, размазывающего грязь по всему сидению после того, как поскользнулся и упал по пути. — Не могла бы ты одолжить мне свой плащ? Боюсь, у меня не совсем приличный вид.
Гермиона расстегнула свой чёрный плащ и передала ему. Она сняла и шарф, обёрнутый вокруг её лица. После сегодняшнего не было смысла скрывать
С разрывающим уши треском Том снова аппарировал и швырнул Нотта с его аврором, явно перенося их посреди речи.
— …Взял мой ковёр, подразумевая, что скоро мне его вернут. И где он? Где мой ковёр, Риддл?
— Уничтожен, — прямо ответил Том и унёсся ещё три раза, приводя Розье, Эйвери и Лестрейнджа с их ношами в теперь уже переполненную станцию первой помощи.
— Как думаешь, мне стоит вернуться за Дамблдором? — спросил Том, наблюдая, как медики вкатывают авроров на каталку. Он отмахнулся от целителя, который пытался всучить ему поднос с тониками. — Он всё ещё на меня злится. Понятия не имею, почему. Гриндевальд обвёл его вокруг пальца. Это было так очевидно!
— Не знаю насчёт этого, — тихо сказала Гермиона, протянув руки вперёд. Колдоведьма промокнула её костяшки пропитанной бадьяном тканью. — Думаю, Гриндевальд был Дамблдору отнюдь не безразличен. Все знают, что когда-то давно они дружили.
— Дружил с Тёмным Лордом, — презрительно сказал Том. — Они были друзьями, и Дамблдор просто ушёл? Ну и никчёмный же он друг. Я бы никогда так не сделал. И ему ещё хватило наглости разозлиться на меня из-за этого, когда они больше не дружили. Дамблдор чокнулся. Постоянно читал мне нотации, что я должен миндальничать с маглами, а сам уходит, потому что это слишком трудно…
— Том…
— …Возмутительно, вот как это. Если бы мне нужен был жизненный совет о том, как приятно разрывать с кем-то связи, я бы пообщался со своим отцом. Единственное, от чего он не отказывается, — своего пятнадцатилетнего коньяка…
— Том! — воскликнула Гермиона. — Дамблдор вернулся!
Дамблдор появился в сводчатом входе станции Кингс-Кросс из вспышки оранжевого пламени, на одной его руке повисло окровавленное тело Гриндевальда, а в другой он держал знаменитую шишковатую палочку Гриндевальда на всю её длину. Феникс на его плече затянул песню душераздирающей скорби, и его хрустальные слёзы капали на восковую кожу Гриндевальда. В сотне ярдов{?}[ок. 90 м] Гермиона слышала каждую ноту и чувствовала силу каждого выкрика, которые резонировали с самой её душой. Она не могла этому противиться: зрение затуманилось, и даже сквозь слёзы она видела, как все головы повернулись навстречу источнику столь невиданной страсти.
Репортёры забыли о палатке целителей и поспешили к Дамблдору, наперебой задавая ему вопросы.
— Профессор, профессор! Каким заклинанием Вы победили Тёмного Лорда?
— Что Вы будете делать с палочкой? Несколько европейских государств выразили интерес в её репатриации.
— Вы собираетесь баллотироваться в министры, мистер Дамблдор?
Дамблдор открыл рот для ответа.
Станция
Кингс-Кросс разрушилась с громким «ВУМП!»Последовал шквал вспышек фотоаппаратов, ослепляющих прохожих, одновременно оглушённых разрушенными сталью и стеклом, падающих на забытые котлы локомотивов, которых до этого удерживали мощные магические зачаровывания.
— Чёрт побери! — прорычал Том. — Дамблдор украл мою сенсацию.
Основательно подслушивая, Гермиона узнала, что Другой Министр — таким титулом волшебники нарекли премьер-министра магловского правительства — был недоволен разрушенной железнодорожной станцией и пропавшими восьмистами маглами или около того. По сообщениям, там было с лихвой перевода стрелок и множество раз произнесена фраза: «Ваши люди!» Но в конце концов договорились, что во всём произошедшем вина немцев. И магловское, и волшебное правительства Британии неистово им противостояли, а потому зачем драться друг с другом, если все знают, что настоящие преступники — немцы?
И никто не должен задавать никаких вопросов, откуда и каким путём появился локомотив «Хогвартс-экспресса». Вместо этого вопросы должны касаться Норвегии — выбранном для удержания похищенных детей месте. Гермиона узнала, что немцы оккупировали Норвегию вплоть до своей капитуляции в мае, и союзники не освободили её раньше, как более стратегически выгодные страны. По слухам, Норвегия была крепостью последней надежды немецких сил, и в этом была доля правды, по крайней мере, когда это касалось злых волшебных немцев.
Раньше она считала, что Норвегию выбрали из-за её близости к Шотландии. Из-за географического расположения было трудно аппарировать или использовать портключ из Британии в континентальную Европу, так что расстояние влияло на планирование и логистику. Она слышала от мистера Пацека, что контрабандисты шныряли туда-сюда через Калe{?}[ближайший к Англии город на Северо-Востоке Франции у побережья Ла-Манша, где как раз сейчас вырыт тоннель] и Гавр{?}[портовый город в Нормандии, один из крупнейших портов Франции]. И она вспомнила, как Розье рассказывал ей, что для среднестатистической семьи с детьми внагрузку Ирландское море слишком далеко для аппарации. Францию заполонили магловские солдаты и волшебники-бутлегеры. Германия слишком далеко, чтобы перенести туда «Хогвартс-экспресс». Но Норвегия вполне по силам — разве что с помощью жертвы крови в пик летнего солнцестояния.
— Волшебники Дурмстранга знают Норвегию как свои пять пальцев, — слышала Гермиона шёпот множества ртов. — Всем известно, что из Дурмстранга нельзя выпуститься, не сдав Ж.А.Б.А. по Тёмным искусствам!
Гермионе это казалось нелепым, ведь в Дурмстранге даже не сдавали британские экзамены Ж.А.Б.А., а Гриндевальд его даже не закончил. Но, к раздражению Гермионы, люди продолжали это повторять, потому что из этого получалась хорошая история, а шик завораживающей истории казался лучше правды.
Пять спасённых авроров оживили и нарекли владельца Патронуса-выдры своим спасителем. Из расспросов авроров стало ясно, что Патронус-выдра проник в их сознание вместе с заклятьем Империуса, отчего Гермионе стало очень не по себе, а Том по какой-то необъяснимой причине был очень доволен собой.
— Это было невероятно, — трещал Лестрейндж. — Я бы никогда и не подумал о чём-то подобном, но Грейнджер всё придумала прямо на месте! Эй, почему ты пинаешься?
— Это незаконное заклинание, — еле слышно прошипел Нотт.