Одного поля ягоды
Шрифт:
Её нынешние враги: сотни ползущих из-под земли маглов, без магии, но ужасающие простым количеством. Технически они инферналы — об этом факте она старалась не слишком глубоко задумываться, — созданные заклинанием движения на умирающем разумном существе. Умирающем, но не мёртвом. Затем они умерли с пропитанными магией телами: когда душа их покинула, магия осталась и давала иллюзию ложной жизни. Не настоящей, поскольку принципиальные исключения из закона Гэмпа гласили, что магия не может создать жизнь. Можно её сфабриковать, хоть и посредственно. Но воспроизведение всё же было достаточно убедительным, чтобы послать на её загривок мурашки. Одинаковые застывшие улыбки в сочетании с холодными, безжизненными глазами делали только хуже.
Факты проносились
У них нет магии. Нет щитов, нет заклинаний, нет артиллерии, нет поддержки с воздуха. Никаких оборудования или стратегии. Мысли Гермионы пролистывали логистический итог их текущей ситуации. На этом фронте сражаются с чистым пушечным мясом, поэтому её привычная и надёжная тактика окопной войны, разработанная против огнестрельного оружия (и обычных дуэльных заклинаний), не принесёт ей пользы. Для этого типа поля боя больше подходило обратное. Вместо того чтобы строить вниз, она будет строить вверх.
Этот образ обретал форму в её разуме: укрепления на поле боя.
Во время тренировок с Томом и Дамблдором она провела много времени, размышляя об уловках. Логических упрощениях, которые может эксплуатировать умная ведьма, если объединит общие знания и естественные законы магии и материи. Вместо бесплодных попыток наколдовать здание из ничего она размножила мешки с песком, применила к их поверхностям заклинание Вечного приклеивания и трансфигурировала некоторые из них в камни и сталь, а оттуда — в большие плиты железобетона. Она сгребла огромное количество почвы, переключила её там, куда хотела её направить, и вбила в землю под собой длинные сваи, похожие на фундамент моста, образовав бетонную платформу на опоре. В висках запульсировало, когда она придала рыхлой, крошащейся грязи материальную структуру. Магия вливалась в неё, как вода в губку, пока каждая несводимая единица материи под неохотную симфонию грохота и скрипа не обрела те свойства, которые она ей приписывала.
От усилий у неё отказывали конечности. Мальчики-слизеринцы вокруг неё хрипло выкрикивали собственные заклинания. Внезапно потеряв равновесие, Гермиона покачнулась и почувствовала прилив тошноты, который испытывала всегда на хвосте метлы, что было не столько результатом её перенапряжения в призыве заклинаний, сколько резким увеличением высоты над землёй. Её никогда не прельщала высота. Оглядываясь по сторонам для оценки своей работы, она вспомнила о своём безразличии к школьным играм в квиддич. По крайней мере, на зрительских трибунах вокруг поля были ограждения, чтобы зрители не упали с краёв. Её нынешнее творение скорее напоминало рыболовный пирс с оборванной связью с землёй: простая квадратная платформа на столбах, поднимающаяся над безумной массой магловских мертвецов. Никаких страховых бортиков, только сваи над пустой ямой, вырезанной в грязи, достаточно глубокой, чтобы служить сухим рвом и держать Гермиону и мальчиков вне досягаемости для всего, что попытается физически утащить их с краёв. Отсутствующая под ней грязь была использована для трансфигурации.
— О, ты изобрела магический лабаз,{?}[охотничье сооружение на высоте, обычно в деревьях] — заметил возле неё Нотт, удерживая устойчивое двухслойное Щитовое заклинание. Со взмахом запястья он отразил шипящее оранжевое заклинание на его краю, отбросив арку сияющих искр в их лица. — Как и олени, инферналы не знают, как строить лестницы, так что они не смогут сюда забраться. Но разница
между охотничьим лабазом и охотничьей вышкой в том, что в первом случае добыча знает, где мы. Даже если сейчас мы недосягаемы, они знают, что мы здесь наверху…С приглушённым ругательством он отбросил Гермиону в сторону как раз в тот момент, когда красная струя другого проклятья влетела в него, пробив сразу оба слоя его Щита. Она зацепила край его чёрного плаща и пробила дыру прямо в шерсти, воняя палёными волосами. На мгновение Нотт застыл на месте с неожиданно растерянным видом, словно его слова потерялись на пути от мозга ко рту. Его плечи поникли, и, выпустив палочку из ослабевших пальцев, он опустился на одно колено, дыша сквозь стиснутые зубы.
— Ч-ч-чёрт побери, — заикался он хриплым голосом. Нотт потёр глаза тыльной стороной ладони в перчатке, а через несколько секунд взял себя в руки и сказал: — Эскалация до Непростительных. А я надеялся отложить своё знакомство со смертельной опасностью… — Гермионе он сказал: — Грейнджер, ты должна что-то сделать с этими докучливыми аврорами. Может, сейчас они и пускающие слюну марионетки, но их подготовка и инстинкты к боевой магии лучше наших. Если им напрямую приказали нас убить, мы не узнаем, есть ли у них сила воли, чтобы сопротивляться команде. Возможно, достаточно, чтобы убить нас… Но медленно и неэффективно, — поморщился он. — Но я бы не поставил на это предположение все свои галлеоны.
— Ты просишь меня что-то сделать? — спросила Гермиона. — А что насчёт твоего плана? Это ведь ты герой дня, знаменитый Зелёный Рыцарь! Разве у тебя нет тайной книги заклинаний для подобной ситуации? Кажется, для любых других есть!
— Если бы я сказал тебе свой план, не думаю, что он бы тебе понравился, — сказал Нотт. — Ты будешь склонна решить, что он «нравственно неполноценный». Полагаю, нельзя получить всё и сразу.
Хмурясь на Нотта, Гермиона начала возводить по краям платформы кренелированную границу, выдавливая бетон и дублируя материал там, где это было необходимо. Она создала полые кирпичи из бетона, заполнив их песком для поглощения удара, для пограничных стен, уложила и скрепила их между собой. Если ударить их с такой силой, что они взорвутся, всех, кто окажется поблизости, засыплет песком. Раздражающе, но без риска причинения необратимого вреда.
— Нам придётся разоружить авроров, — произнесла Гермиона между поднятием стены на каждой из четырёх сторон. — Они главная опасность.
— Прости, Грейнджер, — сказал Нотт, — но я полагал, что Гриндевальд — главная опасность.
— Это забота Тома.
— Много же в тебе веры в того, кто довольно продолжительное время тебе лгал.
— Полагаю, я бы плохо отреагировала, если бы мне всё рассказали, и он это знал. На его месте я бы хранила тайну ото всех, если бы это позволило предотвратить, ну, знаешь, вот это всё. Я уже делала это. И, если честно, я бы сделала это снова.
— Ты слишком с ним нянчишься, — закатил глаза Нотт. — Не говори мне, что попала на таинственную удочку Сама-Знаешь-Кого в руках старосты школы.
— Не всё, включая мои чувства, вертится вокруг Тома. Что бы он ни заявлял, — сказала Гермиона. — Во время войны имеющие силу должны делать неприятный выбор, чтобы защитить тех, кому её не хватает. Нехорошо, что эти люди скрывают информацию от самых близких людей в своей жизни, но разве нет причин выше индивидуума?
Гермиона подумала, что в другой день она бы злилась больше. Но с тех пор, как Том явил свой тайный портключ в Хогсмид, та часть её разума, что размышляла бы над тысячью возможных возражений, отправилась в дальний угол и уступила привередливой объективности окклюменции. Эта часть напомнила ей, что в магловском правительстве существовало Министерство информации, единственной целью которого является «стимулирование морального духа» посредством контроля над общественными знаниями. Её старый друг Роджер Тиндалл служил в военной разведке и, несомненно, знал то, о чём никогда бы не рассказал ей, как бы сильно она этого ни хотела.