Охота за тенью

– Может, тебе выпить для расслабления?– Неожиданно предложил ястреб откуда-то. Наверное, его подавляли мои мысли.

– Еще не хватало спиться. Нет уж. Так... отойду.
– Хрипло отозвалась я.

– В тебе слишком много эмоций от пережитого. Трудно будет держать это в себе и подавлять.

– Нормально все. Не доставай.

Я села, свесив ноги. Подумала. Встала, подползла к окну, открыла его и впустила внутрь свежий воздух: за время возни в подземельях, и на складе, мне его очень не хватало. Даже прикрыла глаза, подставив лицо и волосы легкому ветру.

Опустила взгляд на внутренний двор и чуть не вздрогнула от неожиданности. Внизу на чьей-то телеге сидел Рен. Правда, меня он не видел. Вампир сидел, протянув одну ногу и согнув в колене другую, опираясь о колесо.

Я склонила голову набок, со слабым интересом наблюдая за ним. Он не двигался, и смотрел куда-то на горизонт, положив одну руку на лежащий рядом темный кофр. Длинные пальцы рассеянно постукивали по поверхности. Замерли, провели по ней, щелкнули замком. Подняли крышку. Лаурен повернулся, осторожно дотронулся до лакированной поверхности и отвел пальцы. Будто от его прикосновения инструмент мог обуглиться. Словно бес, боящийся тронуть святыню.

Только покачала головой. Все еще не смирился? Зря. Не все перемены к худшему, главное остаться самим собой. Звучит очень просто. Да?

Просто-то просто, но я вот, не могу сказать, что у меня выходит. Разгребая грязь, не можешь не заляпаться. Охотясь на чудовищ, сам не заметишь, как перестанешь от них отличаться...

Ястреб сидел сверху, на коньке крыши. Я поняла это, когда его голос раздался совсем близко.

– Ты впервые проводила допрос?

Конечно, впервые. Как-то так сложилось, что до этого я в сложных расследованиях не увязала. Или просто дело не доходило до этого.

Хочу в дикие леса. К привычной, простой, родной нечисти.

Он с шорохом взъерошил перья.

– Для первого раза справилась неплохо. Я даже не понял.

Не думаю. Меня шатало так, словно это мне резали руки и пальцы, это я лежала и корчилась на земляном полу, и выла не своим голосом. Но ведь меня не должна мучить совесть? У меня же не было иного выхода?

Я села на стул, облокотилась о подоконник и запустила пальцы в волосы. Так и замерла, рассеянно глядя на скрипача.

– Других на первом допросе нередко тошнило.

Только выдохнула. Да какая мне до других разница.

– Так было нужно. А значит, и жалеть не о чем. Нужно только прийти в себя. – обратилась я к нему. Птица перебрала лапами, оцарапав когтями железо.

– Пусть так. Тебе в самом деле нужно передохнуть. И вот еще что. Не вздумай даже на миг поверить, что волкодлак был прав насчет тебя.

Постараюсь - я кивнула сама себе. К тому же я все сделала правильно. Хран заслужил этой участи. Он сам обрекал убитых жертв на то же самое. Ритуал, пьющий силы из тела, вытягивает ее, по ощущениям, вгрызаясь в плоть. Хран получил свое...

Я устремила взгляд туда же, куда смотрел Рен. Уходящий вдаль, на холмы лес, синеющий вдалеке. Я могла думать только о том, что это место, где целая дюжина девочек нашла жуткую смерть, и никому до этого не было дела. Сгинули без следа, как в проруби зимой. Не всех их будут оплакивать. И никто теперь не узнает, что с ними стало. Останутся одними из многих, пропавших без вести. Еще одни, ушедшие вслед за водой.

Вампир внизу вновь пошевелился. Осмелился взять скрипку в руки и какое-то время смотрел на нее, о чем-то крепко задумавшись. Потом медленно положил основание себе на плечо, склонил к ней голову.

И заиграл.

Мне от неожиданности показалось, что он выплеснул мои собственные мысли. Эту мелодию я никогда еще не слышала. Она началась тихо и спокойно, но один ее задумчивый голос словно бы сразу приблизил увядающую осень. И чем дальше я ее слушала, тем печальней она оказывалась.

Не тоскливая, не трагичная, наполненная ритмом и внутренним достоинством... Но это были мои, безмолвные мрачные мысли. Это была песня о погибших девушках.

Скрипка говорила о них, словно знала их участь, сама переживала их гибель. Скрипка без слов чувствовала их страх и беспомощность, и не могла понять такой несправедливости. Она словно пела им, укачивала, грустно обещая, что все скоро закончится.

Мелодия сменилась, словно переживая агонию и то недолгое, но яростное желание жить в последний момент, под занесенными ножами. Ускорилась с отчаянным ожесточением, и почти сразу утихла вместе с чужой жизнью. Снова запела успокаивающе. Кончилось... все кончилось.

Скрипка замедлилась, понизила тон и вскоре стихла окончательно.

Я все-таки не выдержала. Когда он закончил играть, я сидела на полу под окном, спиной к стене, и сжавшись в комок, спрятала лицо в коленях. Слишком много. Слишком тяжело. А ведь не бездушная нежить, я человек... Всяким эмоциям нужно найти хоть какой-то выход.

***

Я не спала до вечера. Так и сидела, молча раскачиваясь вперед-назад, свесив волосы до пола. Нервы понемногу успокаивались.

Крылья захлопали за спиной, и в подоконник над головой вонзились крепкие когти.

– Заканчивай. Всему свое время и место. Да, тяжелое дело, да, вымоталась. Но рано раскисать и расслабляться.

Я повернула голову и покосилась на него одним глазом.

– А может, я только настроилась на то, чтобы поваляться по полу и побиться головой о стену?

– Милые планы, вот только у тебя не закончено дело. Нужно убедиться, что все в порядке. И проверить, что у некроманта с собой имеется интересного: он ведь самое ценное наверняка уволок с собой. Найдешь это самое интересное, и тогда можешь считать это дело закрытым. А сейчас встань и приведи себя в порядок.

– Ни минуты покоя.
– Проворчала я вслух, но встала. Теперь я чувствовала себя намного лучше, словно и вправду поспала чуток. Все, что тяготило душу, смогла сбросить, и теперь стоять с прямой спиной было гораздо легче.

Так. Пора заняться работой... Я помассировала виски и села на кровать. Потянувшись за спину, извлекла из ножен кинжал, и задержав перед лицом, внимательно посмотрела на лезвие.

Именно этим оружием некромант заклинал Рена, и я очень надеялась, что когда кинжал вернулся ко мне после перерождения, этот след с него не стерся. И при должном старании может помочь.

Карта растянулась по полу от кровати до стены; исписанная примечаниями, красочная и очень подробная. Стоила она немало: в четырех точках нарисованного материка имелись отметки, привязанные к реальным местам, расположенным соответственно своим изображениям.