Омут

Посоревнуемся, красавчик?

Проверим кто из нас хуже?

Я или ты?

На её приближение парни реагируют по-разному. Миша поворачивает к ней голову, хмурится и машинально хочет прикрыть собой от взгляда новенького, но тот у него такой, что и сквозь Китайскую стену пробьёт, если он захочет. На поверхности насмешливый, лукавый, хулиганский, а если заглянуть поглубже, то сразу же захочется отпрянуть как от открытого огня или любого другого открытого источника опасности. Блондин мгновенно теряет к Романову весь интерес, осматривает её всю от и до, не то что с головы до ног, а будто в каждую пору на коже стремится залезть, и улыбается. Красиво улыбается. Чертовски красиво. Открыто, задорно, с хорошей такой ебанцой, что делает его ещё обаятельнее и сексуальнее. Гордеева, положив ладонь другу детства на локоть и тем самым дав ему понять, что не нуждается в защите, отвечает новоявленному одногруппнику тоже улыбкой, но чисто женской, манящей, слегка томной и совсем не слегка кокетливой.

– Привет, - здоровается первая, смотря только на него и прямо в ореховые глаза.

– Привет.

Голос у него бархатный и густой, а губы - предмет зависти каждой второй девчонки. Пухлые, сочные, бантиком. Настолько блядские, что не зависнуть на них - преступление, а зависнуть - грех. Она, протягивая ему ладонь, грешит с большим удовольствием и абсолютно этого не скрывает.

– Лилия.

– Роман.

В его большой руке её ладошка теряется. Следом также теряется всё и все вокруг, потому что он вдруг слегка тянет Лилю за руку на себя и касается тыльной стороны ладони губами. Теми самыми, блядскими, и, как оказывается, очень горячими.

– Мне очень приятно познакомиться, - чуть сощуривает глаза и едва ли в открытую на неё не облизывается.
– Надеюсь, что это взаимно?

Интуиция уже не кричит, она молится, чтобы их пути с этим парнем больше никогда не пересекались. Прилежно так, нараспев и свято веря, что это поможет. Под неё девушка согласно кивает и продолжает улыбаться, затылком чувствуя растущее Мишино напряжение.

Спокойно, Кудряшка, без паники.

Я ему не по зубам.

Отравится.

Королёв, словно прочитав мысли, улыбается ещё шире, мол с превеликим удовольствием, только подойди поближе, и проводит языком по своим совершенно невозможным губам.

Чокнутый. Лиля от таких, как показала жизнь, без ума.

– Надеюсь, я не помешала вашему разговору?
– невинно хлопает ресницами.

– Лично мне, красивая, нет. Я всё, что хотел, сказал, а ты, Мишань?

Мишка красноречиво молчит и она этим пользуется, бесстрашно выходя вперёд, становясь к новенькому почти вплотную и запрокидывая голову назад из-за значительной разницы в росте. Его глаза, направленные только на неё, темнеют и опасно искрят как неисправная проводка, отчего волосы на теле шевелятся, будто вот-вот ударит молния. Хочется инстинктивно поёжиться, но желание заставить парня пожалеть о своих словах сильнее и Гордеева только выше вздёргивает подбородок.

Я здесь самая токсичная сука, милый.

Ты мне не соперник.

Обонятельные рецепторы приятно щекочет аромат древесного парфюма и едва уловимый запах сигаретного дыма, смешанный с жвачкой со вкусом винограда. Странно, необычно, пошло даже, но ей, на удивление, это сочетание нравится. А ещё нравится как он реагирует - также ярко, открыто и прямо. С каким-то неадекватным азартом от происходящего и явным желанием узнать, что Лиля будет делать и говорить дальше. Смотрит сверху вниз, не пытается защитить личные границы, хотя очевидно, что ждать от неё добра не стоит, и предвкушает. Она же действует на одних инстинктах, руководствуясь всем известной истиной - идти до последнего, несмотря ни на что.

– А я скажу за него, Ромочка, - протягивает сладко, не прерывая их зрительный контакт ни на мгновение.

– К тебе же можно так обратиться?

– Тебе - даже нужно.

– Отлично. Так вот… Я буду краткой и надеюсь, что ты запомнишь с первого раза. Не знаю, кем ты себя возомнил, по мне, ничего особенного в тебе, впрочем, как и в твоей дражайшей сестрице Отрадной или кем она там тебе является, нет, поэтому открывать рот, Ромочка, не стоило. Особенно в таком тоне. Особенно в его… - кивает на друга детства.
– …сторону. Ты не в той позиции, милый, чтобы предъявлять другим за то, на кого они дрочат, понимаешь?

Королёв слушает молча и с мазохистким удовольствием, то ли наслаждаясь её словами, то ли подписывая приговор, то ли всё вместе, что одновременно распаляет и напрягает. Лиля попросту не знает что будет дальше и прёт вперёд вслепую, не чураясь выходом за границы дозволенного.

– Мне жаль… Правда, очень жаль, что всем и, самое главное, Отрадной на тебя плевать, но это не повод перекладывать свои проблемы на других, тебе так не кажется? Может, попробуешь решить их сам? В конце концов, если Алёна… Эм… Как бы сказать помягче… - щёлкает пальцами, делая вид, что подбирает слова.
– Не справляется со своими “сестринскими” обязанностями, заставляя тебя задумываться о дрочке посторонних людей, и бегает, как собачонка, за Киром, то разбирайся с ней сам, окей?

Черты лица напротив заостряются, а ореховые глаза сатанеют, обвивают удавом и, теперь совершенно очевидно, приговаривают. Обрекают. И явно не на “долго и счастливо”, что не мешает Лиле продолжать улыбается. Хищно и стервозно. Она смотрит на него деланно сочувственно и даже вздыхает, мол, не я такая, а жизнь - дерьмо, так что не держи зла.

– Красивая, перегибаешь, - отвечает ровно и только рычащие нотки в голосе, пробирающиеся под кожу вибрацией, выдают, что её слова достигли цели.

– Не я начала первой, Ромочка.

– А я ведь могу закончить и сомневаюсь, что тебе понравится то, как я это сделаю.

– В контексте нашего разговора данное обещание звучит несколько двусмысленно, тебе не кажется?

– Есть слегка, но тебе же это нравится, не так ли?

Лиля медленно запускает ладонь в волосы, перекидывая их с одного плеча на другое, и проводит кончиком языка по губам, подыгрывая его ошибочным (почти) убеждениям.

– Думаешь?

– Вижу.

– Хм-м… Боюсь, что немного не туда смотришь, милый.

– И куда же, по твоему, мне стоит смотреть?

– Ты сам знаешь да и я об этом сегодня уже говорила, поэтому лучше покажу. Надеюсь, ты не против? Если не хочешь, то я не настаиваю.

– “Не хотеть”, стоя рядом с тобой? Ты шутишь, красивая?

Он красиво и заразительно смеётся и хочет сказать что-то ещё, но замолкает, когда девушка, достав смартфон из сумочки, в пару щелчков длинными ногтями по экрану открывает фото и поворачивает к нему. На нём тот самый снимок из Мишиной комнаты, на котором запечатлены крепко обнимающиеся Кир и Отрадная на террасе под звёздным небом. Парень мгновенно прищуривается, разглядывая его. Недобро так. Многообещающе. Квадратная челюсть тяжелеет и на скулах проявляются желваки. От смешливого нахального мудака не остаётся и намёка. Лиля внутренне ликует, потому что он демонстрирует ту реакцию, которой она и добивалась. Ревность. Недовольство. Злость.

Гори, милый.

Смотри как твоя ненаглядная Отрадная обжимается с другим и сгорай.

Не ей же одной, раз за разом тлеть и сходить с ума, правильно? Она готова поделиться с этим “прекрасным” чувством со всяк желающим и его заслуживающим. А Ромочка его заслуживает без всяких сомнений. Ромочка должен ответить за своё уродское поведение по отношению к Мише. Ромочке должно быть больно, иначе Лиля просто напросто зря всё это затеяла.