Омут

От него пахнет его любимым древесным парфюмом, которому Королёв никогда не изменяет, и мамиными духами с нотками лимона и жасмина. Последнее немного приводит её в себя и Алёна находит силы, чтобы выдохнуть:

– Нас могут увидеть.

– Я знаю.

Олег прикасается тыльной стороной ладони к её щеке, стирает с неё капли воды и, будто бы случайно, притрагивается пальцами к губам. И ей бы отодвинуться. Ей бы глубоко вздохнуть, чтобы собраться с мыслями. Ей бы запретить себе реагировать, но она не может. Может только смотреть в ореховые глаза напротив, сгорать изнутри и надеяться, что не догорит до тла.

Оставь мне от меня хоть что-то, Олег.

Не забирай всё.

Его руки перемещаются на шею, чертят линии и символы, забираются под наглухо застёгнутый ворот рубашки. Забираются без спроса и разрешения, но Королёв никогда его и не спрашивал. Он просто брал, а Отрадная… А Отрадная, как обычно, стоит, словно парализованная.

– Я все знаю, Алёна, - шепчет мужчина.

Во фразе слышится подтекст, который она не понимает. Олег это видит и снова улыбается.

– А ты знаешь?

– Что?
– переспрашивает одними губами.

– Что ты моя. Что всегда была и будешь моей.

Слова звучат, как приговор. Давят на макушку бетонными плитами. Замуровывают в безысходности.

А всегда - это долго, Олег?

А быть твоей - это дар или проклятие?

Она отводит взгляд, не соглашаясь и не отрицая. Королёву это не нравится. Он обхватывает её подбородок пальцами и вынуждает вновь посмотреть на него.

– Почему ты молчишь?

– Потому что мама в соседней комнате собирает твоего сына в детский сад, Олег.

Мужчина усиливает хватку, не больно, но ощутимо, и качает головой.

– Неправильный ответ, девочка.

Ей хочется спросить: "А есть правильный?",но Алёна отвлекается на то, как отчим наклоняется, сокращая расстояние, которого и так не хватает. Как он переводит глаза на её губы и раздвигает коленом ноги. Как они вдруг оказываются в шаге от очередного непоправимого и… Стук в дверь, от которого она испуганно подпрыгивает на месте.

56. Алёна

– Лёна-Лёна-Лёна!
– сбивчиво тараторит из коридора младший брат.
– Смотли, какая у меня бабощка! Мама говолит, што я буду самым класивым!

Отрадная поспешно изворачивается из мужских объятий и нажимает на ручку, открывая дверь. За ней, слава всем богам, лишь Егор, который расплывается в радостной улыбке, увидев любимую сестру и отца одновременно. С гордостью выпятив подбородок и уперев руки в бока, малыш демонстрирует галстук-бабочку ярко-синего оттенка, красиво сочетающегося с цветом его глаз.

– Клуто, плавда?

Ноги её всё-таки подводят и Алёна тяжело опускается на колени, стараясь игнорировать громко бьющееся сердце. Брат тут же обвивает своими пухлыми ручками её шею, доверчиво прижимается всем телом и от этого у неё внутри всё обрывается. Ведь если бы не он, то… То она бы лишилась последнего убежища - своей комнаты, в которой Олег её сейчас чуть не…

Девушка встряхивает головой, целует Егорика в румяные щёчки и легонько щекочет животик, отчего он заливается звонким смехом.

– Алёна, сколько можно говорить? Не щекоти его!
– обрывает их веселье мама, вышедшая из соседней комнаты с детским рюкзачком в руках.

Отрадная, не глядя на неё, кивает и заглядывает брату в лицо. Его голубые глаза лучатся чистым счастьем, которое может быть только в детстве, длинные ресницы, доставшиеся от отца, бросают тени на пухлые щёки, а губки сложены очаровательным бантиком. Черты Инны и Олега соединились в нём самым идеальным образом и, если взглянуть со стороны, то очень трудно понять, что он и она брат с сестрой, но Алёнка всё равно любит этого малыша безмерно. Больше себя, мамы, счастливых воспоминаний из детства. Больше жизни.

– Ты очень красивый, Егор, - девушка улыбается.
– Бабочка тебе очень идёт.

– Ты тозе очень класивая, Лёна!

Ей трудно с этим согласиться, поэтому она просто проводит ладонью по светлым волосам брата, наслаждаясь их мягкостью.

– Егор, пора, - зовёт Инна и протягивает сыну руку.
– Няня уже ждёт.

Мальчик кивает и, обхватив ручками лицо сестры, чмокает её в кончик носа.

– Пока, Лёна. Увидимся вечелом, да?

– Конечно.

– Пойдём, парень, - Олег легко подхватывает сына на руки.
– Провожу тебя.

Алёна встаёт на ноги и машет брату рукой на прощание.

– Завтрак через десять минут, - бросает мама прежде, чем пойти следом за мужем.
– Пожалуйста, приведи себя в порядок.

Она обходится восемью, чтобы подсушить волосы, найти ремень для брюк, которые ей велики, скинуть тетради в другую сумку, потому что свою любимую - подарок тёти, забыла у Кира вместе с вещами, и успокоить сердце.

Хорошо, что по расписанию сегодня стоят лишь одни лекции, к которым можно подготовиться, перечитав прошлые конспекты. Иначе бы ей пришлось туго после разговора с Королёвым, его касаний и неясных намёков. Осталось только перетерпеть обязательный завтрак в кругу "семьи" и, наконец, сбежать.

К столу Алёна подходит вместе с Олегом, который пропускает её вперёд, из-за чего она мажет плечом по его груди, торопливо садится рядом с мамой и как можно дальше от него.

– Приятного аппетита, - Инна берётся за вилку.

У Отрадной нет аппетита, как и желания сидеть за этим столом, но с мамой ссориться не хочется, поэтому она без особого энтузиазма отправляет в рот ложку с кашей, сваренной специально для неё. Завтраки в их доме - один из способов создания образа идеальной семьи, о которой Инна так мечтает. В которой каждый счастлив и любим. В которой нет места депрессии, мрачным мыслям и боли. Поэтому Алёна обычно молчит и старается лишний раз не напоминать о себе, но сегодня ей не везёт.

Мама внешне абсолютно спокойная, но внутри, судя по тяжёлому взгляду, взвинченная до предела, вдруг поворачивается к ней и спрашивает:

– Во сколько ты сегодня вернёшься? Снова ночью или соизволишь прийти вовремя?

Девушка с трудом проглатывает кашу, ставшую в горле комом, и неопределённо пожимает плечами.

– Что это значит, Алёна? Ты же умеешь говорить, скажи нормально.

– Не знаю, мама, - тихо произносит, смотря себе в тарелку.

Инна цокает языком и закатывает глаза.