Омут
Шрифт:
Почему рядом с тобой, золотой мальчик, мир так резко меняется?
Почему в последнее время тебя стало так много?
И почему в твоём присутствии я чувствую себя иначе?
58. Алёна
Когда они подъезжают к университету, то она с удивлением замечает как много на парковке и у входа в здание людей. Очень много. Студенты, обрадовавшись выглянувшему солнцу, стоят толпами то тут, то там, общаются и смеются. Беззаботные, перспективные, счастливые. Алёна по сравнению с ними чувствует себя молью. Тонкая,
Девушка беспокойно оглядывается, пытаясь найти возможность выйти из машины незамеченной, но Авдеев паркуется на своё признанное всеми место в самой гуще толпы и её шансы осуществить задуманное испаряются в считанные секунды.
– Кир, зачем ты…?
– начинает паниковать Алёна.
– Не нужно было! Я бы вышла там, на въезде, и…
– А зачем тебе выходить там?
– искренне недоумевает он.
– У нас первой парой лекция.
– Я помню. Просто если я выйду здесь, то все увидят, что мы приехали вместе!
Кир откидывается на спинку сидения и смотрит на неё, чуть приподняв бровь, а потом вдруг спрашивает:
– И что с этого?
– Как что? Мы же…
Она осекается под его взглядом, проглатывая неприятное и уже не соответствующее реальности “враги”, и понимает, что совершенно не знает, чем заменить это слово. Не знает, как обозначить статус человека, который в последнее время сделал ей столько добра. Если после того случая с падением и ночёвкой у него дома Отрадная ещё могла назвать его одногруппником и при этом не покривить душой, то сейчас… После всего того, что между ними произошло… Это слово совершенно ему не подходило. Единственное, что оставалось - это “друг”, но когда-то Авдеев называл им Ромку и в итоге их дружба ничем хорошим не кончилась.
– Кто мы друг другу, Алёна?
– вкрадчиво спрашивает парень, прищурившись.
И ей бы лучше отвернуться. Ей бы лучше прервать этот, неожиданно ставший серьёзным, разговор. Ей бы лучше вспомнить, что сейчас совершенно не то время и не то место для выяснения отношений и попробовать сменить тему, но вместо этого она лишь тихо произносит:
– Я не знаю.
Он на мгновение отворачивается, сжимая в ладони ключ с брелком от машины. В профиль золотой мальчик копия своего отца, которого девушка видела пару-тройку раз вживую и тысячу раз через СМИ. Авдеевы не вписывались в общепринятые стандарты красоты, но невидимая, ощущаемая лишь на каком-то подсознательном уровне аура силы, стойкости, власти придавала им ещё больше незаурядности, притягивала взгляды, порождала интерес и одновременно с этим осторожность. Словно стоит сказать одно неверное слово, совершить какой-то неправильный поступок и эта сила раздавит кого угодно без лишних сожалений. Алёна ощущала её и раньше, только не идентифицировала, а теперь зачем-то разобрала на составляющие.
– Ну, хотя бы так, - усмехается он вполголоса, только веселья в этом смешке нет ни грамма, и снова поворачивается к ней.
– Тебя волнует, что нас увидят вместе или о чём они подумают, когда увидят нас вместе?
Алёна растерянно хлопает ресницами, не совсем понимая, что парень хочет от неё услышать.
– А есть разница?
– Конечно, есть, Отрадная. Одно дело, когда нас просто увидят рядом друг с другом, а совсем другое, если они, например, решат, что мы наладили отношения или вовсе стали парой…
К концу его фразы глаза девушки округляются настолько, что, кажется, ещё чуть-чуть и они выпадут из орбит, а дар речи пропадает, словно его и не было никогда.
– Боже, Алёнка, выдыхай, я просто шучу, - Кир неожиданно легонько
щёлкает её по носу и тепло улыбается.– Забей на всех, ясно? Пусть смотрят. Пусть думают, что хотят. Пусть хоть шеи нам вслед свернут, тебя должна волновать только ты сама и никто больше.
Она с трудом сглатывает, пытаясь уложить в голове его слова и действия, но получается плохо. Мысли скачут от “стали парой” к “тебя должна волновать только ты сама”, запутывая и сбивая с толку.
Парой…
Стали парой…
Парой… Как пара друзей? В этом смысле? Или как влюб…
Девушка щипает себя за руку, вовремя одёргивая свои направившееся не в ту сторону сторону размышления. Но это не помогает. Эхо произнесённых слов остаётся звучать белым шумом в голове, а непроизнесённые наоборот прожигают собой грудную клетку и требуют свободы. Вот только в них слишком много грязной правды. Вот только язык не ворочается и горло перекрыто комом. Вот только хочется, чтобы золотой мальчик продолжал на неё так весенне-солнечно смотреть, а если он узнает, то…
Судорожно вздохнув, она отстёгивает ремень безопасности и тянется к своим вещам, которые лежат на заднем сидении, но парень её опережает и берёт их первым.
– Я возьму.
Отрадная не спорит, только молча кивает, и уже кладёт ладонь на ручку двери, как слышит:
– Чёрт, Алёна, я забыл сказать…
Тон голоса Кира приобретает извиняющиеся оттенки, от которых плечи напрягаются сами собой и предчувствие чего-то плохого обвивает позвоночник шипастыми ветвями.
– Вчера в пылу… Эм… Разговора с братом, - Авдеев нервно потирает шею.
– Я случайно перепутал свой телефон с твоим и ответил на звонок.
У неё внутри всё холодеет. Пазл складывается. В один миг становится понятна причина утреннего поведения Олега. Его напор, вопросы, подозрения. Его твёрдое и беспрекословное:
Ты - моя.
Всегда была и будешь моей.
– Вызов был с незаписанного в контакты номера и я решил, что это очередной журналюга хочет услышать мой комментарий про фото с Гордеевой и поэтому ответил, хотел послать его в… - парень запинается.
– В общем, далеко, но тот, кто звонил, не сказал ни слова, а потом телефон выключился и я понял, что он не мой… Прости, Алёна. Я не хотел, чтобы так получилось.
Она смотрит прямо перед собой, но не видит ничего. Окружающая обстановка превращается в размытое пятно. Отрадная даже слышит Кира, как из-под толщи воды. Зато свой неровный, сбивчивый пульс оглушает. Он бьётся в висках, посылая по венам сигнал тревоги.
Почему Олег не сказал сразу, что звонил и ему ответил кто-то незнакомый?
Что подумал, когда услышал её враньё?
Поверил? Ведь она сказала, что оставила телефон у Лили и вполне можно предположить, что у неё есть молодой человек-друг-брат, который мог бы ответить на звонок, правильно?
Но если поверил, то тогда почему так себя вёл утром? Будто хотел очередное клеймо на ней оставить. Будто доказывал ей и себе в первую очередь, что всё как прежде. Будто… Испугался?
– Мне, правда, очень жаль, что так вышло.
Авдеев переживает и ей нужно сказать хоть что-нибудь, что сможет его успокоить, но губы не слушаются. Через нескольких секунд борьбы с самой собой у неё получается лишь выдавить невнятное, едва слышное:
– Н-н-ничего…
Но Киру этого мало. Он замечает её состояние. Хмурится. Чуть приоткрывает окна, позволяя прохладному, свежему воздуху заполнить салон автомобиля.