Омут

– Через несколько дней…

Гордеева мысленно прикидывает фронт работ. Обычно размер эссе в таких рода конкурсах не превышает двух-трёх страниц и, если постараться, то его вполне можно успеть написать за оставшиеся дни, но тогда может пострадать качество работы. Ведь это не просто какая-то городская олимпиада, где на элитных детишек и их потуги показать свои умственные способности смотрят сквозь пальцы. И на кону стоит гораздо больше. А им, чтобы добиться желаемого, нужно “быстро” и обязательно “качественно”. С чем-то одним все надежды и стремления просто теряют смысл.

– Тогда пиши и помни, что от того, что ты напишешь зависит твоя же жизнь.

– Но нужно подобрать источники… Нужно изучить тему… Нужно…

– Ну, так иди и делай, что “нужно”. Соберись уже!
– Лиля окидывает её своим фирменным взглядом, который на других людей обычно действует как ушат холодной воды.
– Как напишешь, отправь сначала мне.

Она, конечно, себя супер-умной в отличие от других не считает, но увидеть бред и лишнюю воду в тексте вполне сможет.

– Хорошо, - сокурсница встаёт и смотрит на неё так, словно святой, образ которого она носит на серебряной цепочке у себя на шее, ожил.
– Лиля, я… Я не знаю как тебя благодарить… Ты… Ты…

– Я ничего не сделала.

Гордеева не жеманничает и действительно так считает. Потрепать языком о проблемах не значит помочь и поддержать, но будь на месте сокурсницы кто-то другой, то она бы даже и этого делать не стала.

– Ты меня выслушала, поддержала и… Спасибо.

– Иди уже, - морщится девушка.

– А ты?
– не отстаёт от неё Настя.
– Мы ещё успеем прийти ко второй паре и к тому же, кажется, сейчас пойдёт дождь…

Лиля тяжело вздыхает. Вот именно поэтому она терпеть не может общаться с девчонками, особенно со сверстницами. Слишком назойливые. Слишком глупые. Слишком поверхностные. Когда-то она и сама такой была, пока жизнь не показала ей то, о чём этим милейшим созданиям родители читают в качестве страшилками на ночь.

– То, что я не послала тебя с твоей сопливой историей куда подальше, не делает нас лучшими подругами. Поэтому свали уже и займись своими делами, которых, ты сама сказала, у тебя вагон и маленькая тележка.

Постояв в нерешительности ещё несколько секунд, сокурсница всё-таки оставляет её одну, а Гордеева поднимает лицо к небу. Оно тёмное, тяжёлое, давящее. Ещё чуть-чуть и…

– А по мне, из вас бы вышли замечательные подруги. По крайней мере, Настя гораздо приятней Динки. Как ты, вообще, с этой змеёй общаешься?
– слышит она с первыми каплями дождя, упавшими на щёки.

Девушка резко оборачивается на знакомый голос и встречается с голубыми глазами единственного человека, которого она за всю свою жизнь называла другом. И которого совершенно не хочет сейчас видеть.

– Кудряшка, ты сам исчезнешь или мне тебя вслух послать?

Миша, как обычно, её не слушает, подходит ближе и смотрит на неё сверху вниз. А дождь тем временем всё усиливается. Из-за него волосы парня становятся темнее и липнут к лицу, но Романов этого похоже особо и не замечает.

– Ты, правда, думаешь, что я шёл за тобой, чтобы сейчас развернуться и уйти?

– Я тебя с собой не звала.

– А могла бы.

Лиля усмехается. Зло и едко. Не обращая внимание на то, как болезненно ёкает в груди.

– Только не говори, что готов пойти за мной куда угодно, если я позову. Слишком сопливо и наивно даже для тебя.

– А мне плевать слишком это сопливо или нет.

– Также как и на то, что я очевидно не хочу с тобой разговаривать?

Он вздыхает и убирает со лба мокрые пряди, которые непослушными завитками тут же возвращаются обратно. Гордеева помнит времена, когда Миша стеснялся своих кудряшек, потому что мальчишки с соседкой улицы дразнили его и называли Барашем, а она пыталась убедить его, что они всего лишь завидуюшие ему придурки и обещала превратить их в мерзких слизней, когда ей, наконец, придёт письмо из школы волшебников. Спойлер - письмо так и не пришло, а девушка научилась ставить на место зарвавшихся отморозков одним только взглядом без всякого волшебства.

– Лиля, мы должны поговорить.

Голос бывшего лучшего друга звучит тихо, но твёрдо. Словно он действительно считает, что ей это нужно.

– Я ничего и никому не должна, - она гордо вздёргивает подбородок.
– Так что ещё раз говорю, проваливай.

– Я не уйду, пока мы не поговорим.

– О чём, Кудряшка?! О чём нам с тобой разговаривать?! О том, как ты с Отрадной и Киром меня обсуждаешь и винишь во всех смертных грехах? Так вот знай, что просто так я это не оставлю! Я не имею к тому фото никакого отношения, ясно?! И отвечать за него я тоже не буду! Можешь это так Киру и передать! И про Отрадную, конечно, тоже не забудь. Она ведь теперь твоя лучшая подружка, не так ли?!

Лиля сама не понимает как оказывается на ногах и повышает голос. Как холодные капли дождя хлещут в лицо и превращают её белую идеально выглаженную рубашку в мокрую тряпку. Как ладони сжимаются в кулаки, а в груди всё стонет-воет-болит только от одного воспоминания о случайно услышанном пару часов назад разговоре.

– Ты ревнуешь меня к Алёнке?
– Миша вопросительно выгибает правую бровь.
– Ты думаешь, что она заняла твоё место?

И ей бы рассмеяться Романову прямо в лицо. Громко, заливисто, от души, но вместо этого получается лишь смотреть в небесно-голубые глаза, чувствуя дикое желание его ударить, заклеить рот скотчем или закрыть себе уши, лишь бы только не слышать эти слова, так похожие на…

На что, Лиля? На что они похожи? На правду?

Она сильнее вдавливает ногти в кожу, но боли не чувствует. Как и ветра, что вызывает на коже неприятные мурашки от холода.

– Ей никогда не занять моё место, - цедит сквозь зубы.
– Ни-ко-гда!

Потому что Отрадная жалкая. Отрадная - слабая. Отрадная - ничтожество в кубе. Она, чёрт возьми, абсолютно никто! И Киру на неё плевать, ясно? Он просто играется. Он просто хочет наказать её, Лилю, за эту дурацкую фотографию с поцелуем. Он… Он… Он…

Он с ней, глупая.

Он с той, которую похоже больше не ненавидит, а…

– Знаешь, она даже не пытается это сделать, - Миша делает шаг вперёд, закрывая её от порывов ветра.
– А для меня тебя никто и никогда не заменит.

Лиля хватает ртом воздух, но вдохнуть не может. Потому что там, внутри, где лёгкие, всё заледенело, а где сердце, сгорело. Вместо мышцы, качающей кровь, у неё тлеющие угли, которые никак не могут догореть до конца и, наконец, позволить ей стать настоящей Снежной королевой.

– Лиля, пожалуйста, давай обсудим и вместе найдём выход. Я уверен, что у нас получится. Что Кир тебе поверит и…

– И что дальше? Снова станем друзьями, словно и не было ничего, и я закрою глаза на то, что Кир её… - девушка запинается.
– Что Кир с ней?

– Рано или поздно это всё равно придётся сделать, Лиля.

Миша произносит эти слова так спокойно, так легко, так… Так пугающе уверенно, что они на пару секунд выбивают из неё дух. И у Лили не получается им противостоять. Не получается отогнать. Получается лишь неподвижно стоять на месте и чувствовать как капли дождя стекают по коже.