Она уходит по-английски

Сознание медленно возвращалось ко мне. Сначала слух. Я услышал шелест газеты, потом я смог открыть глаза. Медленно. Очень медленно. Меня мутило. Комок стоял в горле.

– Где я?

– Все там же, дружище. На своей койке.

– Это ты, Валера?

– Я.

Попытался дотронуться до головы рукой, но они были привязаны бинтами к кровати.

– Да, друг, сделать теперь это будет непросто. Как тебя сюда приволокли, так сразу и привязали. Вкололи в вену успокоительное лекарство и ушли.

– Можно кого-нибудь позвать? Меня тошнит сильно.

– Да. Мать на смене. Сейчас позову.

Валера встал с койки, сунул свои худые ступни в тапки и вышел в коридор.

– Мать?! Тебя пациент зовет.

– Придет?

– Да, сейчас придет.

Послышались шаги, и в палату вошла мать Валеры.

– Что такое? Что случилось, буйный ты наш?

– Меня тошнит, и голова сильно болит.

– Конечно, будет болеть. Зачем ты устроил погром в реанимации? Кто тебе вообще разрешал ключи брать?

– Лежали, вот и взял.

– Роберт Васильевич приказал колоть успокаивающие средства несколько дней и держать привязанным до выписки. Он больше лечить тебя не будет.

– Передайте вашему Роберту Васильевичу, чтобы шел он куда подальше.

– Ну, зачем же так. Доктор на ноги поставил, а ты ему такой монетой платишь.

Она сделала какой-то укол в вену через катетер.

– Что вы мне вкололи?

– Церукал, чтобы не тошнило. Лежи спокойно.

Она ушла.

– Наделал ты шуму, братец.

– Если бы ты видел эту картину. Они живого человека почти похоронили, чтобы денег заработать.

– Я не удивляюсь. Всегда так было и так будет. Хорошо, еще нас с тобой не выкинули в канаву. Здорово, кстати, приложился ему по носу. Он сегодня утром заходил, пока ты в отключке был. Нос весь распух. Синяки под глазами.

– Поделом ему. Ключи, жаль, забрали. Нужно было вчера еще рвать когти отсюда.

– Это ты молодец, стащить ключи у матери. Правильно. Нужно было вчера уходить.

– Мама моя не приходила?

– А она и не придет. Врач запретил.

– Вот гад.

– Эй, слышишь, Максим?!

– Кто это?
– спросил я испуганно.

– Где?
– спросил Валера.

– Да вот только что чей-то голос приглушенный?

– Ничего не слышал.

– Сожми мой палец, Максим.

– Да кто это?

– О чем ты?

– Я слышу голос. Кто-то меня зовет.

Я повернул голову налево, но Валеры не было. Оказалось, что и руки мои уже не привязаны. Приподнялся. Прислушался. Полная тишина. Встал и вышел в коридор. Там было пусто и темно. Вообще не было света. Не горели даже пожарные лампы. Касаясь рукой шершавой холодной стены, я направился вперед.

Было ощущение, что я провалился в глубокий колодец, куда тысячу лет не проникал солнечный свет. Мертвая тишина. Но коридор был здесь. Я ощущал шершавость стены рукой и холодный пол под собой.

– Эй, есть здесь кто-нибудь?!

Никто не отвечал. Пошел дальше на ощупь за угол к лифту мимо поста, которого я не видел больше. Когда подошел, то попытался отыскать кнопку вызова. Ее не было. Провел рукой. Двери не было. Лифта не было.

– Кто-нибудь здесь есть вообще?!
– крикнул я в непроницаемую темень.
– Отзовитесь.

Мне начало казаться, что темнота вторгается в меня и заполняет тело изнутри. Заменяет собою кровь, клетки, ткани, сухожилия и кости. Меня охватил животный ужас.

– Слышит меня кто-нибудь!
– как мне показалось, крикнул я в черную пустоту.
– Валера, где ты, Екатерина Валерьевна, Роберт Васильевич?!

– Что ты кричишь?
– спросил спокойный голос из темноты.
– Здесь никого нет.

– Кто здесь?! Где вы?! Это ты, Валера?!

– Здесь нет никакого Валеры, и никогда не было.

– Кто вы тогда?! Я больше не могу так. Я хочу домой, к родителям.

– Может быть, все-таки к жене? С ней же так хорошо было. Я могу все устроить. Только захоти.

– Ты ведь не человек, да? Я почти сразу это понял. Все эти двойники. Молодые, старые. Кто они все, и зачем они? Какую цель они несли? Что я должен был понять? Что моя жена меня все-таки любила и считала себя виноватой? А зачем здесь Степан и Андрей тогда? Что это за место? Чего ты молчишь? Не бросай меня. Мне страшно и холодно.

Дрожь проникла по всему телу.

– Ты дома. Ведь хорошо тут, правда? Тепло. Тихо. Нет суеты. Скоро и жена твоя здесь будет. В этом месте это лишь секунды. Щелк пальцами, и она здесь. Сладкое тело, с пышной грудью, всегда молодое, упругое. Ты же так любишь ее тело, я знаю. Вот она уже и здесь.

Я ощутил, как меня обняла чья-то нежная рука, провела по лицу, по шее, спустилась к груди и ниже, ниже. Я почувствовал теплое дыхание рядом с ухом, потом язык облизал мочку. Дрожь стихла, сменившись теплотой и негой во всем теле с головы до пяток. Мне захотелось остаться в этих объятиях навсегда. Мои руки ползли по вожделенному телу Кати, то нежно сжимая в руке ее упругую грудь, то сползая вниз по бархатистой спине к ягодицам. Наши губы сплелись в страстном поцелуе, от которого несло жаром.

На секунду я открыл глаза, и они тут же наполнились ужасом. Меня обвивала не молодая Катя, а омерзительного вида старуха с красными огненными глазами, похожая на ту, которую я видел в реанимации, только совсем разложившаяся. Я оторвал ее от себя и отшатнулся, почти лежа отползая подальше. На моих губах остались ее куски. Оторвал их рукой и кинул на пол. Ее силуэт был виден сквозь тьму, и от этого становилось совсем не по себе.

– Нет! Уйди от меня! Оставь. Господи, помоги мне!

– Не понимаю, за что же он так вас любит, человеков? Что в вас любить? Жалкие существа, глупые, слабые. Какое тут может быть подобие, если даже сами себе помочь не способны?

Я открыл глаза. Старухи больше не было.

– Кто он - то?!
– опять оказавшись в черной мгле, спросил я.

Но никто не ответил. Мой разум, или что там от него осталось, завис в этой смоле, и вдруг тут же яркий ослепляющий свет, как будто тысячи прожекторов, направили на меня.

– Боже! Как больно!

Глава 10

– Боже! Как больно!

– Тихо, тихо. Ничего. Сейчас сделаю укол. Потерпи.