Орлиное гнездо

– Такова Валахия, - произнесла Иоана, невесело улыбнувшись. – Ты знал, что берешь, князь. Или ты уже не рад?

Глаза его вспыхнули.

– Я счастлив! – тихо воскликнул Андраши и ускорил шаг, точно вдруг окрыленный. Иоана покачала головой и поспешила за ним. Этот человек любил рисковать не меньше, чем властвовать.

Они позавтракали тем, что нашлось на кухне, - а потом господарь самолично устроил смотр дворцовой прислуге и удалил всех, которые казались ему ненадежными. Иоана подобрала себе девушек из бывших прислужниц Елизаветы: этих едва ли стоило бояться. Раду Дракула прислуги из женщин при себе не держал.

Иоана также проведала своих раненых – никто из тех, кто остался жив, пока не собирался умирать. Ее верные трансильванские валахи, прикованные к постели, целовали ей руки и проливали слезы.

– Почему мы еще не можем служить, когда так нужны тебе, государыня! – говорили они.

– Господь поможет мне и вам, - отвечала она. – А вы поправляйтесь: это сейчас лучшая ваша служба!

Иоана утешала их и чувствовала, что от этого к ней самой возвращается спокойствие.

Она опять сошлась с мужем только ближе к обеду. Эти часы разлуки сделали из него настоящего князя: грозного, озабоченного. Он едва кивнул ей.

– Вечером я созываю боярский совет, - сказал Андраши. – А сейчас нужно разослать письма всем, кто должен быть оповещен о перевороте…

Он замер на месте и закрыл лицо руками. Иоана подошла к повелителю, положив руки ему на плечи и ласково погладив их.

– Королю? – спросила она. – Семиградским господам?

Венгр кивнул.

– Да, Иоана.

Он заключил ее в объятия, крепко прижал. Иоана едва дышала.

– Тебе так тяжело, - прошептала она.

– Бог поможет, - отозвался Андраши. Он поцеловал ее в макушку, потом отстранил от себя. Взяв жену за руку, он подвел ее к дивану, еще одному султанскому подарку, и усадил.

Сам сел рядом с нею.

– Вести к султану уже полетели, Иоана, - прошептал властитель Валахии после тягостного молчания. – Этому мы никак не могли бы помешать. Теперь останется только гадать, кто узнает обо всем первым, – Мехмед или Матьяш.

Он рассмеялся.

– Хотя что гадать! Конечно, Мехмед!

Иоана улыбнулась - глаза ее были холодны.

– У тебя есть кое-что, чего султан не пожелает лишиться, - не правда ли, государь? – спросила она.

Андраши кивнул.

– Да, - сказал он, вполне понимая мысль супруги. – Это ценный залог. Думаю, что какое-то время он позволит нам выиграть… Но не слишком много.

Князь задумался, склонив голову.

– Остается надеяться, что Матьяш поймет, как ему нужно поступить, - и наконец наберется решимости, чтобы прислать большое войско! Если он промедлит сейчас, будет слишком поздно!.. Но ведь он… он ничего этого не видел.

Кивнув в сторону – на свои палаты, на Валахию, - господарь с горькой улыбкой взглянул на жену.

– Найди такие слова, которые убедят его величество, - сурово сказала Иоана. – Если желаешь, я помогу тебе в этом.

– Желаю, и немедленно, - отвечал князь.

Он улыбнулся, потом схватил ее за руку и поднял с дивана.

– Ты поистине бесценный друг!

Заперевшись в своих покоях, государь и государыня до самого вечера сочиняли письма и указы – самые срочные, самые неотложные. На споры ушло не меньше времени, чем на писание.

Потом, едва подкрепившись хлебом и вином, они вышли к боярам: Сфатул Домнеск уже ждал. Валахия, ее верхушка, неумолимо подпирала…

Совет не помог им, а только отнял у князя и княгини силы: бояре ничуть не изменились со времен Дракулы. Вернее говоря, если и изменились, то только к худшему.

Они требовали пожалований – и горячее всего выступали те, кто сражался с ними бок о бок: те, кто, казалось, лучше всего должен был понимать, как идут дела в Валахии и что она может дать своим господам.

Недовольство нарастало – и унять его господарь смог, только ударив в пол жезлом и погрозив. Бояре изумленно и немедленно утихли. Князь же спокойно, но непреклонно сказал, что о пожалованиях говорить слишком рано: сперва нужно навести в Валахии хотя бы какой-то порядок и обезопасить себя от Турции. Если они, верные его ближники*, помогут ему, это будет сделано скорее…

Ответом было хмурое молчание. Никто из явившихся на совет не рвался помогать, а тем паче против Турции. Иоана же подумала, что те несколько бояр, которых они и в самом деле могли назвать верными, сейчас лежат в постелях, потому что не щадили себя в бою…

Князь с видом печали и отвращения распустил знать. Иоана одна осталась подле него, сидя молчаливым утешителем.

Андраши посмотрел на нее – потом протянул руки, приглашая ее в свои объятия. Иоана усмехнулась.

– Тебе еще не хочется начать сажать их на кол? – спросила она.

– Это была превосходная мера, - без улыбки сказал князь. – Жаль, что моя христианская душа не позволяет этого!

Потом они разошлись, каждый по своим собственным делам. Иоана, ощущая, как щемит сердце, и сглатывая слезы, писала письмо в Венгрию – в Буду: брату и маленькому сыну. Как она хотела увидеть их! И как нескоро это еще может осуществиться – в самом деле, нельзя же привозить их сюда, в Тырговиште, в самое гиблое из всех гиблых мест!

Потом она написала письмо отцу.

Ночью супруги молча сошлись – и, так же молча улегшись в постель, любили друг друга, не задаваясь вопросами, кто над кем властвует, а только утешая друг друга, как могли. Потом заснули, держась за руки.

Для них настало время страшной борьбы, в которой проводил все свои дни Влад Дракула. Поможет ли им король – или иные силы?

* Общее название старинных ружей и легких пушек.

* Термин древнерусского юридического языка: родственник, свойственник.

========== Глава 62 ==========

Влад Дракула со своими витязями содержался в крепости в Пеште* – это было размеренное и унылое существование; существование, которое наверное могло бы показаться унылым человеку, что во все свои дни горел ярче факела. Но Дракула ни на что не жаловался и ничего не желал. Теперь такой же пленник, как и любой другой пленник Матьяша Корвина, он получил то, чего ему не предлагали с ранних лет, - отдых без всяких условий, без всяких испытаний для чести и мужества.

Еще Дракула наслаждался одиночеством – ему было о чем поговорить с Богом вдали от чужих ушей.

Князь Валахии оправился за эти дни: словно бы даже седины в волосах убавилось. Так же изменился и Корнел. Он тоже наслаждался этим иночеством: это было как отпущение грехов, как исцеление… будущего воин не страшился. Будущность свою - и всего себя - Корнел препоручал Господу, которому послужил так усердно, как только мог.

Совсем рядом, в Буде, жила семья витязя Дракона, но он не желал и не мог видеть никого из них, даже если бы кого-нибудь из Кришанов до него допустили – и даже если бы кто-нибудь из Кришанов допустил его до себя. Он не желал и не мог видеть даже сына.