Ошейник Омерта

Утром, когда мы собирались на охоту из нашего барака (остатки былой роскоши, нынче из-за чудовищного налога, нам едва хватало средств на еду), дорогу нам внезапно заступил тощий остроухий со шрамом через полрожи. Кажется, его звали Винс. За его спиной было полдюжины надсмотрщиков.

— Ты и ты, — он указал длинным изящным пальчиком на Жвача и Бугра. — За мной.

— Куда это ты их забираешь, — сказал я, придержав Жвача за локоть. Рез же и так не двинулся с места.

— Тебе мало проблем? — растянул губы в кривой улыбке остроухий. — Сказано, идут со мной, значит идут.

В его руке вдруг появился меч. Но это не произвело на меня никакого впечатления.

— А у тебя есть лишние смерти? Последний, кто мне угрожал, за это сильно поплатился, — сказал я негромко. Так, что слышно было только остроухому.

Тот злобно засопел. Обернулся на своих людей, словно проверяя, на месте ли они, но потом решил не обострять.

— Приказ Хайала. Доставить только твоих братков. Но не тебя.

Вот как.

— Все норм, Тео, — сказал Бугор, шагая вперед.

И они ушли.

В эти часы я сполна прочувствовал выражение: «на душе скребутся кошки». Жара и тревога за моих товарищей сглодала меня до костей. Хайал ничего не делал просто так. Уверен, именно поэтому за ними пришел не симпатизирующий мне Гурцла, а шрамированный остроухий.

Тащить тварей в одного было намного труднее. Иная реальность ни в какую не хотела расставаться со своими обитателями.

Мало того, дважды к месту моей охоты подваливала братва Гамазка. Среди них были и те, кого я замочил в пещере. Они всем своим видом показывали, что скоро мне придет конец… но никаких действий не предпринимали. Ссались. Забавно, что пристальное внимание Хайала принесло мне не только проблемы, но и пользу, предоставив иммунитет от всяких шавок.

Впрочем, это было слабое утешение.

Вечером, когда я стоял, прислонившись к бараку в ожидании выпарки сегодняшнего улова, рядом вдруг возникла высокая тень.

— Нельзя так расслабляться, земеля, — сказал с ухмылкой Гурцла.

Но я лишь поморщился. Тяжелая работа на жаре забрала все силы. Хотелось упасть на топчан и спать трое суток кряду. Но Гурцла не заявился бы просто так.

— Судьба усадила тебя у параши, братан, — сказал он со вздохом и вдруг протянул мне закупоренную бутылку.

Я сбил пробку и основательно приложился к пойлу.

Б-р-р-р. Оно оказалось на редкость забористым. Я вернул бутылку Гурцле и он тоже основательно приложился к горлышку.

— Что там с Бугром и Жвачем? Не слыхал?

— Не. Но будь уверен, Хайал будет их ломать, чтобы сломать тебя. Это его любимое занятие.

— Даже несмотря на то, что он потеряет в деньгах?

— Что деньги? — невесело усмехнулся Гурцла. — Деньги пыль. Мы все заперты в этом проклятом месте. И Хайал тоже. Стравливать людей, втаптывать их в грязь или доставать из них самое низменное, что в них есть — его любимое развлечение. Среди тех, кто на него работает, нет никого, кто бы не переступил через себя, ради возвышения.

— И даже ты?

Вместо ответа Гурцла сплюнул и, махнув рукой, оставил меня наедине с бутылкой.

— Здарова, Тео.

Грубый голос Жвача вырвал меня из сна.

А-а-а-а!

На краткий миг я вдруг окунулся в кипящую ванну боли. Все иные чувства испарились, оставив наедине с безграничным истязанием. Это было сродни вспышке. Едва ли секунды. Но для меня эти секунды длились куда дольше.

— Поднимайся.

Я оперся о стену и попытался подняться.

Бам!

Удар под дых вновь свалил меня на пол. Перед глазами плавали темные пятна. Я с трудом рассмотрел силуэт Жвача и еще какие-то фигуры за его спиной.

— Ты резко отупел, Тео, я же сказал: поднимайся! Или снова хочешь отведать Жала?

— Какого хрена…

Бам, бам!

Новые удары свернули меня в клубок. После воздействия Жала я едва ощущал их. Реагировало скорее тело.

— Сука… — только и выдохнул я, когда ублюдок угомонился.

Зрение, наконец, сфокусировалось, и я смог в полной мере рассмотреть своего товарища. Бывшего, конечно.

Треклятая горилла, которой я недавно спас жизнь, стояла напротив меня в новеньких сапогах и щерила клыки. А еще на нем не было Ошейника.

— Продался?

Жвач хмыкнул и почесал Жалом щеку. Мое тело немедленно откликнулось судорогами.

— А кто бы не продался?

— Например, Бугор.

Жвач пожал плечами.

— Ну и дурак. Теперь проведет ближайшие месяцы в клетке. А с тобой, Тео, нам предстоит немало развлечений. Норма Бугра теперь тоже на тебе. И зарабатывать ее теперь будешь совсем в другом месте.

Пока мы шли к «другому месту», Жвач не спускал с меня глаз. Как и приставленная к нему троица бугаев. Ублюдок хорошо знал, на что я способен.

Сказать, что я был удивлен предательством Жвача? И да, и нет. Эта гнида идеальный приспособленец. Идет к тому, у кого есть сила и не испытывает никаких угрызений совести, когда переметывается к тому, у кого ее больше. Так было с Гнулгом, так было со мной, так было и с Хайалом. Сильный и, когда надо, смелый, именно поэтому Жвач обречен до конца дней быть в шестерках. За такими не идут.

Бугор из другого теста. На него можно положиться в трудную минуту. Должно быть, Хайал сильно разочарован, что рез не купился на свободу от Ошейника. Представляю, что эти гондоны с ним делали эти три дня.

— Ну вот и пришли, — сказал Жвач, сам с интересом осматриваясь на местности.

Это была большая яма в южной части Копей. Вокруг валялись бетонные блоки, ржавый остов какого-то агрегата. Внизу виднелась вода, как просто в лужах, так и покрытая Накипью. Густые испарения мешали рассмотреть подробнее.

— Ты в курсе, что проживешь лишь немного более моего? — спросил я Жвача.

Тот с некоторой тревогой обернулся к приданным ему мордоворотам. Один из них — здоровенный мужик с выбитыми зубами, утробно хохотнул.

— Не слушай его, братан, — сплюнул он через дыру на месте передних зубов. — Делай дело и будет тебе счастье. Я так живу, и ты так живи. И не ссы этого обмылка.

Подойдя, он с силой толкнул меня вниз посыпающемуся склону. Не удержав равновесие, я покатился вниз и плюхнулся в грязь в опасной близости от Накипи.