Ошейник Омерта

Промазал!

Дзыньк!

Опять промазал!

Да, сука!

Два последних Ножа Сихара звонко ударились о стену там, где еще недавно были ублюдки Гамазка.

— Ах ты, падла! — взревел один из них. Тот, что в последний момент, явно с помощью какого-то специализированного Умения, резко ускорившись, отдернул голову.

Я пнул встающего бородача слева, прыжком сблизился с шустрилой и вбил ему ржавый кинжал в глотку.

— Так надежнее будет…

А потом мне стало худо. Говноеды набросились на меня сразу вчетвером. Удары посыпались со всех сторон сразу. Ни увернуться, ни как следует закрыться в небольшой пещерке не было никакой возможности.

Меня свалили и решили, как видно, примитивно запинать ногами до полной неузнаваемости.

— Получай, сука!

— Так его, ублюдка!

— Мочи, падлу!

— Разойдись, ща я его…

Но вот кому-то надоела потеха. В свете масляного фонаря блеснуло лезвие меча.

Цепляясь за стену, я поднялся. На теле, кажется, не было живого места. Правая рука висела плетью, левый глаз быстро заплывал. Но вот в сердце не было ни тени страха и неуверенности.

— Умеешь же ты влипать в неприятности, братец. Ха-ха-ха, — раздался в голове насмешливый голос Варги.

— Не более чем ты сам, — ответил я.

— Это верно. А теперь возьми мою силу и убей их.

В грудь хлынула мощь моего прежнего я, но неимоверным усилием воли я остановил этот поток.

— Мне не нужны подачки. То, что я возьму у тебя сам — будет моим.

— Гм… Понятно, хотя и глупо. Я — это ты, а ты — это я. Нам нечего делить. Когда мы вновь сольемся, не будет ни «моего», ни «твоего», — сказал после некоторой паузы Варга.

— И все же…

Варга, как и полнившая грудь сила исчезли, и я вновь оказался в темной пещерке напротив четырех врагов. Внутренний диалог не занял и нескольких ударов сердца.

Да, та сила Варги, что я уже испробовал, могла бы смести их в мгновение ока. Но каждое ее использование, когда в дальнейшем «мы вновь сольемся», определит, сколь много будет в нас от него, и сколь от меня.

Я должен убить ублюдков сам. Тем, что я приобрел здесь.

Тень!

Тень, твою мать! — безмолвно крикнул я и мой крик, взрезав слои пространства, унесся едва ли не к Нижним Мирам.

— Да, Хозяин!

Она явилась в мгновение ока. Как будто на мне не было треклятого Ошейника.

— Мне нужна Тьма!

Ублюдок Гамазка уже начал замах. Но масляный фонарь вдруг погас, а я, неимоверно вывернувшись, буквально обтек взрезавший воздух меч и врезался локтем в рожу его хозяина. Раздался отборный мат. Тьма в пещере не была абсолютной. Сквозь проем входа пробивался рассеянный лунный свет. Но если при нем я видел, как днем, то моим врагам требовалось с полминуты, чтобы их глаза привыкли.

Разумеется, у них не было этой полуминуты.

Плавным движением я вывернул из ослабевшей руки меч, подбросил с переворотом в воздух, перехватил и хлестким ударом рассек бывшему хозяину клинка шейные мышцы. Это был не смертельный удар, но заверещавший, как рожающая свиноматка, ублюдок выбыл из числа моих противников.

Теперь остальные. В посеребренной луной тьме блеснула сталь. Один извлек меч, другие кинжалы. Они сделали несколько выпадов, но в битве слепых против зрячего у них не было никаких шансов.

Дзыньк!

Я отбил меч в сторону и коротким тычком, пронзил сердце.

Еще пара взмахов и другой бандит Гамазка рухнул с рассеченным лицом.

Третий попытался оказать хоть какое-то сопротивление. Его глаза уже привыкли к тьме. Но с кинжалом против меча в тесной пещерке у него не было шансов. Вскоре я остался один среди трупов и катающихся по полу раненных.

— Тебе коне-е-ец! Убьюу-у-у завтра же-е-е!

— Пощади-и-и-и!

Невнятный вой разительно отличался, в зависимости от количества оставшихся в запасе Смертей.

Но я не колебался и вскоре остался один среди трупов.

Утро в Копях встретило удушающей жарой. Впрочем, как и всегда. Мое появление в бараке ночью прошло незамеченным. Когда я сел на топчане, то наткнулся на любопытные взгляды товарищей. Они сидели напротив на полу и до моего пробуждения резались в кости.

Зевнув, посмотрел за окно. Судя по всему, утро было совсем не ранним.

— Че не разбудили? — спросил я, поднимаясь и натягивая штаны. — Или мы сегодня не идем добывать Тварей?

— Рабочему человеку после тяжелой ночной смены положен отдых, — хмыкнул Бугор и бросил кости. — Думаю, добыча Тварей — это последнее, что нас сегодня будет волновать.

Он мотнул головой в сторону окна.

Я поднялся, натянул рубаху, выглянул наружу… и сразу понял, о чем говорил мой товарищ.

Возле штаб-квартиры Гамазка стояла плотная мрачная толпа его людей, общим числом в дюжину рыл. У других бараков же кучками толпились зеваки. Жизнь в Копях скучна и пуста на события, народ желал насладиться грядущим махачом сполна.

— Каковы ставки?

— Не поверишь, два к одному на нас, ха-ха-ха! — хохотнул Жвач. — Я уже поставил всю свою долю у Дохлого Клецкера, так что, братва, надо не подкачать!

Я кисло скривился, не разделяя его энтузиазма. Выжил ночью лишь чудом. К сожалению, эта смерть у Гамазка явно была не последней, в отличие от пары его бойцов. Я надеялся, что подобная расправа предостережет его от дальнейшей эскалации, но судя по сборам банды, оскорбление было слишком сильным. А может, дело даже не в оскорблении. Ты наверху, пока делом доказываешь, что достоин быть вожаком.

Впрочем…

— Не думаю, что схватка состоится, — сказал я.

— Это еще почему?

— Увидите.

И действительно. Мы успели, под десятки настороженных взглядов, лишь прогуляться до трактира и выпить по полкружки пива, когда к нам вразвалочку подошел Гурцла в сопровождении целой полудюжины вооруженных до зубов охранников.

— Ну ты и учудил… — покачал он головой вместо приветствия. — Пойдем. Хайал приказал доставить тебя к нему. И вас, братаны, тоже.

Дело принимало дурной оборот. Похоже, ответка получилась излишне сильной. К этому времени все Копи уже были в курсе наших с Гамазком разборок. Сплетни здесь распространялись со скоростью огня по сухостою.

А вот народ был явно разочарован. Увидев, что за нами пришли надсмотрщики, они, чертыхаясь и бормоча ругательства, начали разбредаться оп своим делам.

Дома управляющего Копями и его ближайших подручных стояли на самом краю болотистой низины. Наверх шла отделанная камнем дорожка с полированными поручнями. Она упиралась в стальные ворота с двумя часовыми-резами в тяжелой броне. Стоять в такой на солнцепеке, должно быть, было настоящим мучением.

Когда мы приблизились, один из них постучал в ворота кулаком.