Оскал Фортуны. Трилогия

Нарон отправил их с повозкой в порт, а сам направился на невольничий рынок. Здесь даросца ожидало большое разочарование. Встретившие его, как родного, работорговцы с горечью посетовали, что совсем недавно отправили большую часть живого товара за море. Оставшийся ассортимент ни как не мог удовлетворить капитана "Бороздящего стихию".

– Только вчера брат привез с гор, – с гордостью говорил толстый ольвийский купец, обвешанный золотыми и серебряными побрякушками. – Двенадцать девушек, стройных как кипарисы и красивых как первая улыбка зари. Десять мальчиков молодых и нежных.

– Мне нужны гребцы, уважаемый, – только что восстановленное душевное спокойствие Нарона вновь дало трещину. – Четверо сильных и выносливых мужчин.

Торговец развел в стороны короткие ручки, блеснули перстни.

– Извини, господин, ты не туда пришел. Здесь торгуют молодым товаром.

– Красавицами? – усмехнулся капитан.

– Самыми лучшими юношами и девушками на всем айханском побережье! – гордо проговорил ольвиец, выпятив пузо. – Отцы и братья меняют лишние рты на оружие.

– А не боитесь, что горцы этим же оружием вас и перебьют? – криво усмехнулся Нарон.

– Они режут только друг друга, – пренебрежительно махнул рукой работорговец. – Да и не будь нас, кто еще привезет им мечи и наконечники для стрел?

– Каждый торгует тем, что у него покупают, – философски изрек Нарон.

– Хорошо сказал, уважаемый, – масляно улыбнулся ольвиец.

– За такую хорошую мысль не подскажешь, где мне можно купить четырех сильных мужчин?

Работорговец на миг задумался.

– Как купец купцу я тебе советую обратиться к судье.

– Зачем? – удивился мореход. – Я ни с кем не хочу судиться.

– В городской тюрьме всегда есть люди, осужденные за неуплату долга…

– Спасибо, уважаемый, – поблагодарил толстяка Нарон и, узнав, где можно найти судью, покинул невольничий рынок.

Но судьба в очередной раз повернулась к нему своим несимпатичным задом. Вооруженный служитель у ворот тюрьмы разъяснил чужестранцу, что следующая сессия суда будет только через пять дней, а до этого никто не может решать судьбу узников.

От огорчения Нарон решил завернуть в таверну и как следует выпить. Но обычай велел ему ночевать сегодня на борту корабля, а после попойки его, наверняка, потянет в публичный дом.

Поэтому, горько вздохнув, он прошел мимо гостеприимно распахнутых дверей, где полуголый раб оттирал с каменных ступеней засохшую блевотину.

Нарон купил в лавке кувшинчик дорогого вина и пошел в порт. На узкой улочке, уступами спускавшейся к морю, его окликнули:

– Господин! Господин!

Капитан в раздражении повернулся.

Придерживая одной рукой сумку, а другой держась за стены, чтобы не упасть, за ним бежал какойто молодой человек.

Нарон оглядел пустынную улицу и, нахмурившись, нашарил на поясе рукоятку кинжала.

– Постой, господин! – юноша тряхнул золотистыми кудрявыми волосами, падавшими на широкие плечи, и поклонился. – Не ты ли капитан судна, которое идет в Нидос?

– Я.

– Меня зовут Треплос, а как твое славное имя?

Молодой человек обладал сильным и звучным голосом.

– Я Нарон из Смора и хозяин корабля "Бороздящий стихию". Мы действительно спешим в Нидос.

– Я слышал, тебе нужны гребцы? – продолжил расспросы молодой человек.

– Да, я бы хотел купить четырех сильных рабов, – подтвердил капитан.

– А не возьмешь ли ты меня вольным гребцом? – неожиданно предложил Треплос. – За еду до Нидоса?

Нарон окинул собеседника изучающим взглядом.

Высокий, стройный, с широкими плечами и узкими бедрами юноша производил впечатление сильного человека. Накинутый на одно плечо хитон из грубой шерстяной ткани обнажал мускулистую шею и грудь. Большие светлокарие глаза под кустистыми бровями смотрели насмешливо и дерзко. Ни клейма раба, ни ошейника с именем хозяина.

– Кто ты такой? – спросил капитан и тут же поморщился. – Я имею виду, чем занимаешься, кто твои родители, и почему ты решил наняться вольным гребцом.

– Я сирота. Родители погибли при пожаре три года назад. Сейчас я живу у дяди и помогаю ему на винограднике. Но вообщето я поэт.

– Кто? – вытаращил глаза Нарон.

– Поэт, – повторил Треплос. – Сочиняю оды, эпитафии и веселые песенки.

– Ну и зачем тебе в Нидос? – с усмешкой поинтересовался мореход.

– Хочу уехать в настоящий, большой город! – с пафосом ответил юноша. – Только там есть настоящие ценители поэзии!

Нарон фыркнул, с трудом сдерживая смех.

– Таких как ты, там как блох на шелудивой собаке!

– Таких, как я, там нет! – смело возразил Треплос. – Но есть люди, понимающие толк в изящной словесности. И я уверен, что мой талант не останется без покровителя… или покровительницы.

Капитан посмотрел на собеседника с легкой жалостью.

– Вот что, мальчик. Приходи через пять дней, если ты не образумишься к этому времени, я возьму тебя вольным гребцом.

– Через пять дней? – удивился юноша. – Почему так долго? Ты же говорил, что спешишь?

– У меня трюм наполовину пустой, и не хватает четырех гребцов…

– Трех, – поправил его Треплос.

– Пусть так, – легко согласился Нарон. – Но мне негде их купить. У работорговцев нужного мне товара нет…

– Так ты ждешь сессии суда? – догадался юноша.

– Ты умный мальчик, – похвалил его капитан. – И за это время я собираюсь найти попутный груз в Нидос, чтобы не плыть с пустым трюмом. Так что если собираешься плыть со мной, приходи на сессию суда. А сейчас прощай.

Нарон похлопал его по плечу и пошел дальше. Настроение его несколько улучшилось.

"Надо же! – смеясь про себя, думал мореход. – Поэт! Кому он нужен в Нидосе? Только у либрийцев можно встретить таких придурков!"

– Постой, господин! – вновь раздался голос Треплоса.