Основы человечности. Работа над ошибками

Тимур не знал, что пугает его больше: то, что на фотках он сам, или то, что на них попала Ксюша? То, что он, как последний дурак, не задёрнул шторы, когда лечил её, или то, что он и потом, когда лечил Людвига, их не задёрнул? То, что кто-то ухитрился это снять, или то, что снимки каким-то образом попали в руки Елене Михайловне?

Фотографии пугали. Пугали самим фактом своего существования.

Тимур сжал зубы и просмотрел оставшиеся распечатки. На следующей он сажал растрёпанную девочку в такси, стоя к ней так близко, что никакой социальной дистанцией там и не пахло.

Дальше шёл снимок с фудкорта: Ксюша с какао, Тимур с бизнес-ланчем и ощущение взаимной неловкости, витающее над столом.

Последнее фото было самым свежим и даже почти чётким, хоть и снова сделанным через окно: девочка балансировала на стремянке, а Тимур придерживал её за талию и не особо стеснялся того, что ладони касаются голой кожи под короткой футболкой.

Как будто предыдущих кадров было недостаточно. Как будто кому-то требовалось подтверждение, что они с Ксюшей встречались неоднократно. Как будто кто-то хотел не просто скомпрометировать его, а окончательно растоптать остатки репутации.

— Я закрывала глаза на твои татуировки. — Директриса выдернула распечатки из рук Тимура и отложила подальше, на край стола, словно испугавшись, что сейчас он разорвёт их на мелкие клочки. — Я не обращала внимания на твоих безумных фанаток. Но это… Это последняя капля!

— Откуда это у вас? — тихо спросил Тимур. Голос совсем осип.

— Под дверь кабинета подсунули, — не стала скрывать Елена Михайловна. И добавила почти умоляюще: — Скажи, что это фотошоп.

— Она мне помогала коробку со шкафа снять. — Тимур кивнул на лист, который сейчас оказался сверху. — Стремянка шаталась, я держал. Ничего такого.

— Что она вообще делала у тебя дома?

— Проведать зашла. — Хорошо хоть, Инга в кадр не попала. — И книжки взяла почитать. Мы за книжками и лазили.

— А остальное?

— Мы общаемся.

— Настолько тесно?

— Нет! Нет конечно! — Теперь Тимуру казалось, что горят не только щёки, но и всё лицо. Он сжал виски, помассировал их, но легче не стало — руки тоже казались горячими. А может, и не только казались. Но не просить же градусник! — Это просто… ну… сложно объяснить.

— Определись уже, просто или сложно? — Директриса подпёрла щёку кулаком. Пар она спустила и теперь готова была слушать. По крайней мере, Тимуру так показалось.

— И то, и другое, — осторожно начал он, игнорируя нарастающий гул в голове. — Мы случайно столкнулись за гаражами. Знаете, которые за остановкой? Их уже давно снести обещают, но всё никак? Ну и вот… Я шёл вечером домой, наткнулся на неё. Она неудачно упала, ладони ободрала и бок поцарапала обо что-то. Довольно сильно. Я потащил её домой, чтобы обработать это всё.

— А надо было — в травмпункт!

— Я хотел, но она отказывалась. И к себе идти отказывалась: не хотела, чтобы Ольга Степановна что-то заметила. — В этот раз говорить правду (или хотя бы полуправду) оказалось неожиданно легко. Главное, чтобы Ксюша, если её спросят, сказала то же самое. Хотя нет, главное, чтобы она наконец-то ответила на сообщение! Чтобы с ней всё было в порядке! — В общем, мы пошли ко мне. Это как раз три первых фото: мы шли, потом я её осмотрел, убедился, что ничего страшного не случилось, немножко подлатал и посадил в такси, чтобы она не ходила одна по темноте. Всё! Елена Михайловна, честное слово, всё!

— Допустим, я тебе верю, — кивнула директриса. И сразу же уточнила: — Только допустим! Но ты хоть понимаешь, как ситуация выглядит со стороны? Ты понимаешь, что это уголовная статья?

— Да я же ничего не сделал!

— И как ты планируешь это доказать?

— Что? — машинально переспросил Тимур.

— Доказать, — повторила Елена Михайловна. — Представь на мгновение, что эти фотографии получила не я, а кто-то из родителей. Из учеников. Что их вывесили на доске объявлений или в группе школы. Что их увидел фан-клуб твой ненаглядный. Ты всем будешь вот так рассказывать, как подобрал Фролову за гаражами?

— Она подтвердит.

— Она? Скорей уж разобьёт голову тому, кто полезет к ней с вопросами, и к делу всё-таки подключится полиция.

Тимур украдкой посмотрел на вытащенный из кармана телефон. Возле сообщения для Ксюши всё ещё светилась отметка «не доставлено», общие чаты подозрительно молчали. Возможно, их завсегдатаи уже что-то видели. Что-то знали.

Нехорошо. Совсем нехорошо.

— Можете отдать мне эти снимки? — попросил Тимур.

— Зачем?

— Попробую выяснить, кто их подбросил. И пусть объясняет, зачем он это сделал.

— И как ты собираешься ловить этого нехорошего человека? Снимешь отпечатки пальцев у всей школы и будешь сверять? — Таким голосом обычно разговаривают либо с совсем маленькими детьми, либо с полными идиотами. Тимур даже думать не хотел, к какой из этих категорий относит его директриса.

— Нет, поищу, из каких мест велась съёмка и не осталось ли там чего-то интересного. И дам понюхать собаке. — А смысл врать? — Да что вам, жалко, что ли? Вы же наверняка уже сделали себе копию на память!

— Отсканировала. И сфотографировала, — серьёзно кивнула Елена Михайловна. — Ладно, забирай. И держи меня в курсе. Но учти, если начнётся скандал — вылетишь с работы как миленький. Это не шутки. Ты хороший мальчик, но я не настолько альтруистка, чтобы заступаться за тебя ценой собственной должности. Мне тут проблемы не нужны. Ты меня понял?

— Понял. Спасибо.

— И ещё… Смолянский! Это первый и последний раз! Если снова всплывёт, что ты лапаешь старшеклассниц, коллег… кого угодно, — никаких оправданий больше слушать не буду. Ты учитель! Должен держать себя в руках!

— И спокойно смотреть, как ребёнок кровью истекает?

Директриса угрюмо смолчала.

Её Тимур тоже мог понять — если фотки разлетятся, ей придётся нелегко. Но всё же… Дурдом какой-то!

Но разговор, видимо, можно было считать оконченным. Тимур встал, потянулся за распечатками — и сразу же осел обратно. В глазах потемнело, дыхание перехватило…

Опять! Да когда же это закончится?!

— Тимур! — Голос директрисы донёсся словно через слой ваты. — Тимурчик, ты что? Что с тобой?