Основы человечности. Работа над ошибками

Значит, неизвестный шантажист всё же не хотел, чтобы снимки увидел кто-то посторонний?

Да и, кстати, не шантажист он вовсе! Требований никаких не предъявлял, просто сделал гадость и пошёл дальше по своим делам довольный. Наверняка школьник, больше некому.

В голову, конечно, сразу пришёл Буранов. Он мог! И даже сфотографировать мог, на фудкорте так уж точно, там вечно школьники толпами ходят. И, кажется…

Тимур прикрыл глаза, вспоминая обстановку. Ну да, примерно в той стороне, откуда был снят кадр, чуть левее Тимура, сидела целая толпа мальчишек, Ксюша ещё на них косилась постоянно и при этом, кажется, едва сдерживалась, чтобы стаканчиком не швырнуть.

А вот зачем этот балбес под окнами караулил и что успел увидеть? И с кем ещё поделился фотографиями?

И ведь напрямую не спросить, будет отпираться до последнего.

Телефон коротко звякнул. Тимур схватился за него, как за спасательный круг, но сообщение оказалось не от Ксюши, а от Дианы: «Блохастый у тебя? Если да, пусть заварит что-нибудь успокоительное. Только сам в травы не лезь, а то опять насыплешь либо не то, либо не туда».

Да что же она вечно с ним как с маленьким-то?! Можно подумать, он совсем безрукий!

«Я в состоянии сделать себе чай!» — напечатал Тимур, но сразу же стёр и вместо этого ответил: «Нет его. Бегает где-то, или спит».

Диане они про волчье логово в желудке боггарта, конечно, не рассказали. Вообще ничего ей не рассказали, и она до сих пор считала Людвига страшным убийцей, заслуживающим наказания, но…

«Ты больше не боишься оставлять меня с ним наедине? А кто меня уверял, что он опасен?» — спросил Тимур, не дожидаясь очередной порции нравоучений.

«Похоже, он опасен для всех, кроме тебя. Но не думай, что я его простила и всё забыла. И он пусть не думает. Мы обязательно поговорим, но позже».

«Позже», скорее всего, означало «после свадьбы». Сейчас у них все временные рамки делились на до и после свадьбы, как будто от штампа в паспорте что-то всерьёз зависело. Хотя на самом деле Диана даже фамилию менять не собиралась, чтобы не переделывать ворох документов. И салон закрывать тоже не планировала. А Стас, насколько понял Тимур, не планировал уезжать из Москвы.

Как они вообще жить собираются?

И как… Тимур хмыкнул от внезапной мысли, но задавать вопрос Диане не стал. Но всё же: как Стас относится к тому, что прямо сейчас, пока он ведёт машину, его невеста переписывается со своим бывшим?

Вряд ли такая ситуация покажется нормальным людям совершенно обыденной. С другой стороны — где вы здесь нормальных людей видели? Диана так и вовсе не человек. О чём Стас, опять же, не знает.

Тимуру не нравилась эта недосказанность между ними. Точнее, не нравились возможные последствия этой недосказанности, и даже привычная мысль, что это не его дело, не особо помогала. Диана — его близкая подруга. Естественно, ему есть дело до её благополучия!

Он даже подумал написать ей об этом, но…

— Пошли, ты мне нужен! — раздалось из-за спины.

Тимур едва не подпрыгнул. Телефон выскользнул из руки на стол.

— Людвиг, блин! Ты меня до инфаркта доведёшь!

— Вряд ли. Это нервы у тебя паршивые, а сердце вроде ничего, нормально работает. — Оборотень говорил в привычном полушутливом тоне, но выглядел встревоженным и взъерошенным. В смысле ещё более взъерошенным, чем обычно. — Пошли, — повторил он.

— Что случи… — начал Тимур, но тут его совершенно бесцеремонным образом схватили за руку и дёрнули в никуда.

То есть понятно куда, конечно, но в первый момент дезориентация от неожиданного перемещения совершенно выбила из колеи. Дополнительная неожиданность состояла в том, что до этого Людвиг наотрез отказывался пускать друга в своё логово.

Не то чтобы Тимур активно об этом просил, просто намекнул, что было бы любопытно побывать внутри боггарта. Людвиг в ответ буркнул что-то в духе «тебе не понравится» и, наверное, у него имелись для этого веские причины, но пока что ничего страшного не произошло: Тимур вполне уверенно приземлился на ноги и с любопытством осмотрелся.

По описанию он примерно так всё и представлял: комната без окон, шкуры, камин, кресла… и извилистая тень, стелющаяся по полу. На первый взгляд тень казалась неподвижной, но Тимур готов был поклясться, что буквально пару секунд назад она была намного дальше от его ноги.

— Фу, брысь! Потом попробуешь, не до тебя сейчас, — прикрикнул на тень Людвиг.

И сразу же подтолкнул Тимура к двери, которая пестрела хаотичными яркими пятнами, будто картина авангардиста.

Все двери здесь были разными, причём ни одна не вписывалась в интерьер. Из-за ближайшей приятно пахло фруктовым мылом, от следующей почему-то веяло холодом, самая обшарпанная, похоже, вела на кухню, ну а цветная, судя по всему, в комнату Ксюши.

— Вот, — кивнул на неё Людвиг.

— Что? — не понял Тимур.

— Она там заперлась, не открывает и ревёт.

— Ксюша? Что случилось?

— Я не знаю. Она не отвечает. — Людвиг — находчивый, самоуверенный, почти всемогущий — выглядел испуганным. — Сам разберись, ты же лучше умеешь с детьми общаться.

— Общаться, а не успокаивать. При мне они обычно не рыдают… — Тимур осторожно подошёл к двери и прислушался. Из комнаты действительно раздавались всхлипы — глухие, хриплые, какие получаются, когда сил на слёзы уже не осталось, но и остановиться никак не выходит. — Ксюш, это я. Можно войти?

С обратной стороны в дверь что-то гулко стукнуло и шлёпнулось на пол. Видимо, это означало «нельзя».

— Кроссовка, — принюхавшись, сообщил Людвиг.

— Давно она там?

— Кроссовка?

— Люд! — настроение было, мягко говоря, неподходящее для шуток. И так с утра день не задался, а теперь ещё и это.

— Ладно-ладно, не смотри так сурово. Минут двадцать-тридцать. Не засекал. Думал, поревёт, успокоится и выйдет, а она всё никак. Я ничего не делал, честно! В смысле, с ней. Мы даже не говорили, она уже такая пришла и сразу в комнату убежала.

— Если ничего не делал, то зачем оправдываешься?

Вид у оборотня действительно был донельзя виноватый — как у собаки, которая погрызла хозяйский ботинок и теперь точно знает, что ей вот-вот попадёт.

— Я не оправдываюсь. Просто… А вдруг она расстроилась из-за моей семьи, которая вроде как и её семья тоже? Из-за того, что я сын этого? Вдруг она разочаровалась и теперь не хочет меня видеть?

— Если бы она не хотела тебя видеть, она не пришла бы к тебе рыдать, — заметил Тимур. Сам он почти не сомневался, что истерика Ксюши связана не с откровениями из дневника, а всё с теми же фотками. Похоже, директорским кабинетом рассылка компромата не ограничилась. — Ксюш, мне очень надо с тобой поговорить. Меня сегодня Михайловна к себе вызывала.