Основы человечности. Работа над ошибками

Перемещаться в Дом из подъезда Людвиг почему-то не стал, вышел на улицу, прямо босыми ногами на холодный грязный асфальт, и вытащил сигареты.

— Устал? — спросил Тимур. Хотя что спрашивать-то, если и так видно.

— Безумно. Ты был прав, своеобразная тётка. Не думал, что её под конец так переклинит. Нормально же общались…

— Вообще-то про девственность действительно получилось грубо.

— А рассуждать об убийстве моего отца не грубо? — Людвиг щёлкнул зажигалкой и нервно затянулся. — Между прочим, нет никаких доказательств, что память Наде стёр именно он. Может, это её вообще от стресса так переклинило, безо всякой магии?

Тимур промолчал. Он давно уже понял, что обвинять Гаврилова при Людвиге бесполезно. Всё равно заступаться полезет, даже если будет точно знать, что отец виноват.

Точно так же, как всегда бросался заступаться за Тимура.

Натура у него такая — спасать и защищать. Не волк, а овчарка какая-то!

— Ладно, разберёмся, — сказал Тимур, торопясь сменить тему. — Но ты молодец, отлично держался. Я даже не представлял, что Ольгу Степановну можно настолько заболтать.

— Не знаю, как смотрелось со стороны, но у меня до сих пор руки дрожат, — сознался Людвиг и для выразительности потряс сигаретой. — Я же не знал, как она на превращение среагирует. Вдруг бы в обморок хлопнулась или сковородкой дубасить начала.

— Но решил рискнуть?

— Это была импровизация. Но в целом ничего тётка оказалась, понимающая. Хотя скандалистка, конечно. И как только Ксюха с ней живёт? Это ж свихнуться можно.

— Вот Надя и того…

— Жалко её. Им бы поговорить нормально… ведь обе же не дуры, просто упрямые, как бараны, и не доверяют друг другу. И Ксюха такая же. Но как минимум одну проблему мы решили: обвинять тебя в домогательствах Ольга Степановна теперь вряд ли будет.

— Спасибо. — Тимур кивнул, запоздало вспомнив об истинной цели визита. Так заболтались про магию и дневник, что совсем забыли про неведомого папарацци. А он, возможно, где-то совсем рядом и прямо сейчас за ними наблюдает.

А если в окна опять смотрел? А там волк посреди кухни!

Тимур обхватил себя руками, пытаясь успокоиться.

— Ты замёрз? — немедленно среагировал Людвиг. — Подожди чуть-чуть, сейчас докурю быстренько — и пойдём. Или в подъезд забеги, погрейся, а я тут свежим воздухом подышу пару минуточек.

Погреться бы действительно не помешало — к вечеру воздух стал не просто прохладным, а по-настоящему морозным, и тонкая футболка совершенно не спасала. Но дверь, конечно, закрывалась на кодовый замок, а названивать в квартиру Фроловых, чтобы открыли, не было никакого желания, поэтому Тимур честно попытался найти в ситуации хоть какой-то плюс. Например, заложенный нос наконец-то пробило!

А Людвиг словно вовсе не чувствовал холода: стоял и пялился в тёмное пасмурное небо с таким лицом, будто видел сквозь осеннюю хмарь бескрайний космос, усыпанный звёздами. Или рассвет. Или северное сияние. Или всё это вместе.

«Ему надо в лес, — снова подумал Тимур. — Или в поле. Чтобы вокруг воздух, деревья, зайцы. Чтобы бежать напрямик через кусты и радоваться, как мощны его лапищи. На свободу ему надо. А значит…»

— О чём задумался? — Людвиг шутливо ткнул его в плечо.

— О том, что дальше делать, — ответил Тимур. Не сообщать же, что прикидывал, как бы поаккуратнее обставить своё чистосердечное признание. Или не мудрить, просто прийти в гости к Рыбникову, сказать: «Это я во всём виноват», а там будь что будет?

Впрочем, ладно. Решили же отложить разборки до свадьбы, чтобы не портить Диане праздник. Немножко можно и потерпеть.

— Как что делать? Искать, кто подбросил фотографии.

— Да, точно. Ты же их понюхать собирался! Надо было ещё у Ольги Степановны распечатки забрать, чтобы сравнить запах. Я Ксюше напишу, пусть притащит вечером.

— Куда ты ей напишешь, на разбитый телефон? Да и я уже и так их понюхал.

— Когда успел?

— Долго ли… Они на столе лежали, грех было не принюхаться. И мимо почтового ящика мы проходили, а от него тоже пахнет. Немножко. — Что-то в голосе Людвига было такое… настораживающее. Напряжённое.

— И? — спросил Тимур. — Вынюхал что-нибудь интересное?

— Вынюхал.

— Тогда не томи! Кто там? Буранов?

— Это кто? — нахмурился Людвиг.

— Ну, тот мальчишка, которого Ксюша по голове треснула, когда тебя защищала. Ты же помнишь его запах?

— В общих чертах. Он ко мне близко не подходил, да и я к нему тоже не особо. Но нет, это точно не он.

— А кто тогда? — опешил Тимур. Других версий насчёт того, кто мог так подгадить ему и Ксюше, у него не было.

Людвиг затушил сигарету о край урны, выбросил бычок и тихо сообщил:

— Инга.

Тимур подумал, что ослышался, но унылое и как будто слегка виноватое выражение лица друга и учителя однозначно показывало, что со слухом всё в норме.

Инга, значит. А ведь она действительно знает, где живёт Ксюша. Может, даже код от домофона знает — и спокойно могла закинуть распечатки в почтовый ящик. И её появление возле кабинета директора никого бы не смутило, не хулиганка же.

Только вот…

— Но зачем ей это?!

Вместо ответа Людвиг развёл руками и предложил:

— Пошли домой, там подумаем.

Глава 16. Самый страшный наркотик

Ксюша появилась в три часа ночи, когда Тимур, не выдержав ожидания, прикорнул на диване, а Людвиг остался караулить в обнимку с книжкой: он всё-таки добрался до «Гарри Поттера» и теперь дочитывал уже вторую часть, периодически ворча, что придуманные маги какие-то странные — зачем так старательно отгораживаться от благ цивилизации, если логичнее было бы использовать их в своих целях?

После таких разговоров Тимуру приснился отряд Пожирателей смерти, стреляющих заклинаниями из пистолетов. Под мантиями у них были надеты бронежилеты, а на подошвах сапог красовались те самые сигиллы, которые Людвиг использовал, чтобы отталкиваться от воздуха в прыжке. Сам Людвиг тоже снился: он скалил на Пожирателей волчьи клыки и объяснял человечьим языком, что все их уловки бесполезны, ведь они не позаботились о главном — о щитах от ментальной магии. А значит, совсем скоро забудут, ради чего сражаются, и разбегутся по домам смотреть по телевизору бразильские сериалы.

Во сне на руках Людвига не было татуировок, а у его магии — ограничений. Он щёлкнул пальцами, и в тот же миг злодеи исчезли, а обрадованные мирные жители в честь победы устроили фейерверк. С мерзким свистом, давящим на уши, в воздух взмыли ракеты, грохнул взрыв, и небо озарилось разноцветными искрами.

У каждой искры было человеческое лицо. Человеческое — и знакомое.

Тимур узнал бывшего парня Дианы, двух девушек, работавших на мероприятии, любопытного журналиста, а потом отца. Хотел зажмуриться, но почему-то не получилось, веки словно что-то держало, а проклятые искры висели в небе, никак не желая исчезать. Потом они и вовсе затеяли хоровод: начали крутиться с визгом и смехом, всё ближе подбираясь к Тимуру. В глазах рябило, воздух казался горячим и наэлектризованным, выдох — а вместе с ним и крик — снова застрял на полпути от лёгких к гортани и никак не желал двигаться.