Останови моё безумие

Он мягко поглаживал мои волосы, изредка прижимаясь к ним губами и мне было достаточно знать, что он меня не отпускает. Никогда не отпустит.

– Я не хотела этого, - пробормотала я, снова всхлипнув, на воротник его рубашки капнула моя слеза.

– Просто не плачь, ладно? И ничего не говори. Я не злюсь и не сержусь на тебя. Мне просто нужно немного времени, чтобы прийти в себя, ок?

– Угхму, - промычала, крепко обхватив брата за шею.

Мы сидели так очень долго и так мало одновременно. А мне было просто хорошо. Как всегда было с Владом. Брат задвигал ногами, и я с запозданием поняла, что у него, наверное, ужасно затекли ноги, но когда я порывалась встать и пересесть на сиденье, он останавливал меня, резко прижимая к себе за талию.

– Ты не обидишься, если мы ещё раз перенесём наше свидание на другой день?
– почти успокоившимся голосом спросил он.

– Не обижусь.

– Честно?

– Честно.

– Тогда поедем домой?

– Да. А… - я замялась, не уверенно вздохнув.

– Что?
– Влад приподнял мой подбородок двумя пальцами и заставил взглянуть ему в глаза. Всё было так сложно, сложно было смотреть на него вот так - глаза в глаза, словно слишком близко в своё отражение.

– Можешь отвезти меня кое-куда? Обещаю это недолго.
– Я смотрела на него на секунду короче, чем он смотрел на меня.

– Хорошо. Куда?

– Я покажу дорогу, - поспешила проговорить, чтобы избежать дальнейших вопросов, но Влад выдал лишь ещё одно дежурное:

– Хорошо.
– Он пересадил меня на сиденье и заправил выбившуюся прядь за ухо, заставив прижаться к его горячей ладони щекой, от замирания в сердце прикрывая глаза.

– Хочешь пересесть вперёд?
– спросил он, удерживая в себе что-то важное, повторяя мою тайну.

– Нет, если мы будем передвигаться муравьиными шагами.
– Попытка пошутить была неудачной, но Влад выдавил короткий смешок, снова прикасаясь к моей щеке большим пальцем.

– Садись рядом со мной, я буду осторожным, но не очень, ладно?
– произнёс он, маниакально вглядываясь в моё лицо, сейчас, как никогда некрасивое.

– Угу, - я закивала вместе с его пальцем на горящей от соприкосновения с ним щекой.

Влад вышел первым и не дал мне опомниться, поднимая меня на руки, закинув мои руки себе за шею, а через минуту пересадив меня на переднее сиденье. Он не отстранился сразу, оставляя мои руки, обнимающими его, щеку, прижатой к его щеке. И я молчала просто потому, что ему этого хотелось. Молчания.

Сдвинулся на жалкий миллиметр, а показалось, будто на непреодолимые километры и чувствовал это, как чувствовала я. Наверное, поэтому поцеловал. Прижался жаркими губами к моим солёным, и не разрывал этого касания, позволяя холоду-свидетелю обдувать наши лица - такие разные, такие одинаковые.

– Поверни направо, - говорила я, узнавая дорогу, по которой мне приходилось ехать только однажды. Влад не задавал никаких вопросов, абсолютно спокойно отнёсшись к незнанию места назначения, но говорить о чём бы то, ни было, тоже не собирался.

Мы ничего не выяснили, не ругались и не мирились, нас окутывало силовым полем недосказанности, электризовавшей всё вокруг нас и нас самих до высоковольтного напряжения, но переломить ситуацию казалось невозможным. Но я боялась совершенно другого, что Влад узнает правду раньше, чем пройдут ещё двадцать четыре недели.

– Можешь остановиться здесь. Эта и есть парковка.

Влад бросил на меня вопросительный взгляд, но тут же отвернулся, чтобы прочитать надпись над зданием, перед которым я попросила его остановиться.

– Женская консультация?
– произнёс он каким-то неестественным полуживым голосом.

– Ты ведь уже в курсе, что я беременна?
– подшутила над братом я, быстрее обычного освободившись от ремня безопасности и выскакивая наружу. Влад вышел вслед за мной, настроение его не было располагающим к продолжению шуток. Но прежде чем он успел спросить о цели нашего пребывания, я чмокнула его в щёку, как и полагалось целовать своих братьев сёстрам, и скрепила наши пальцы в неразрывный замок. Влад посмотрел на наши руки, а потом на меня и сказал:

– Пошли, - не мне, скорее моему животу, по крайней мере, его глаза были обращены именно туда.

Я была записана на приём к Маргарите Дмитриевне на другой день, но истово надеялась, что гинеколог не откажет принять меня сегодня. Медсестра в простом белом халате, юная и весёлая услужливо проводила нас к моему гинекологу без предварительной справки.

Я видела во взгляде Влада некоторую скованность, но была рада хотя бы тому, что смогла отвлечь его от неприятного инцидента, случившегося на фирме.

– Здравствуйте Маргарита Дмитриевна, - поздоровалась я, и хотела высвободить пальцы из руки Влада, пока мой врач не обратила внимания на эту незначительную деталь. Влад решительно воспротивился и только крепче сцепил наши пальцы между собой, демонстративно, так, что первое, на что взглянула женщина с выдающейся армянской внешностью, оказались наши переплетённые руки.

Она вышла из-за стола к нам навстречу, превращая своё молодое лицо без признаков старения в покровительственно-доброжелательное. Гаспарян Маргариту Дмитриевну я относила к тому типу женщин, возраст которых волшебным образом задерживается на отметке двадцать пять целыми десятилетиями, поэтому сейчас мне сложно было определить, когда именно эта кавказская красавица с длинными чёрточками тёмных бровей и глазами, окрашенными самой ночью и белоснежно-матовой кожей, отмечала свой день рождения.

– Мирослава Сергеевна! Значит сегодня вы не одни.
– Вряд ли её замечание можно было назвать вопросом, поэтому я постаралась улыбнуться.
– Будем делать УЗИ и познакомим папочку с малышом?

– Нет. То есть…

– Я брат Миры, - представился Влад, избавляя меня от дальнейших заиканий.

Если даже врач и удивилась, то ничем себя не выдала, очень дружественно протянув левую руку (Влад упорно отказывался отпускать мою руку, удерживая её в своей правой руке) для пожатия с братом.

– Калнышев Владислав…

– Сергеевич, - закончила представление Маргарита, очаровательно улыбаясь брату.

– Да. И я хочу познакомиться с малышом, - на этот раз очаровательно улыбался уже Влад.

«Гинеколог - это такой же врач, как и любой другой… кардиолог» - повторяла я про себя, но ничего не могла с собой поделать, когда инстинктивно начинала сжимать живот обеими руками, словно она могла вырезать из меня моего ребёночка точно так же, как хирург мог забрать моё сердце. И первым я дорожила значительно больше, чем вторым.