Останови моё безумие

– Подождите, пожалуйста, в коридоре, - попросила Влада Гаспарян.

Влад вопросительно воззрился на меня, словно слова врача для него ничего не значили и если я попрошу его остаться он так и сделает, но я благоразумно кивнула, хотя глупо желала действительно оставить его при себе.

– Вы очень близки с братом, - констатировала гинеколог, надевая медицинские перчатки и отправляя меня за ширму раздеться.

– Да, - я помедлила, не желая быть достаточно откровенной с врачом.
– Он - единственный, кто знает о моей беременности и… поддерживает меня.

– Вы решили не говорить отцу ребёнка?

– Что? Нет. Он знает. Только… - я забралась на внушающее мне ужас кресло для осмотра, от того морщась.

– Владислав Сергеевич оберегает вас.
– Мне показалось, в этот раз она не назвала Влада моим братом намеренно, и я вздрогнула. Мне только показалось.

– Он слишком зол на меня из-за моей глупости, - говорить правду было легко, пусть и понимают её по-разному.

Ощущения были отвратительными, слишком часто люди в белых халатах нарушали мои неприкосновенные границы личности, физически. Я прекратила говорить, как только почувствовала внутри инородное вторжение, дёрнулась и сразу же услышала:

– Тихо-тихо. Я возьму только мазок.

Я кивнула, хотя врач и не могла этого увидеть, а потом она очень быстро закончила. Она содрала с рук использованные перчатки и выбросила их в урну, выходя из-за ширмы разрешив и мне встать с неудобного кресла.

– Как ваше самочувствие?
– она уже сидела за столом и делала какие-то записи в моей карте. Я оправила подол свитера и застегнула молнию на сапогах.
– Не тошнит по утрам?

– Всё хорошо. Только голова кружится, - Маргарита Дмитриевна прекратила писать и прямо посмотрела на меня.
– Иногда, - добавила я тут же.

– Вы проходили обследование у своего кардиолога?
– она нахмурилась.

– Да. Всё в полном порядке.

– Я назначу вам дополнительные анализы.
– Она снова принялась за муторную писанину.

Стук в дверь сбил с мысли нас обеих.

– Да?
– в проёме показалась голова Влада, молча спрашивающего позволения войти.

– Входите, - разрешила доктор с улыбкой.
– Представляю, как бы вы нервничали, если бы у нас наблюдалась ваша жена.
– Слава богу, она всё ещё делала записи, при последнем своём замечании, Влад немедленно сцепил наши пальцы, присаживаясь на соседний стул и сильно насупившись.

– Я не женат, - грубо высказался он.

– Это легко исправляется, - весело заметила гинеколог, ещё раз заставив меня усомниться относительно своего возраста.

– Вы правы, - коротко ответил он, серьёзно посмотрев мне в глаза. Я задохнулась.

– Пойдёмте.
– Маргарита Дмитриевна поднялась, захватив с собой мою карту.
– Проведаем нашего мальчика.

– Девочку, доктор, - упрямо заявил Влад, уже в коридоре.

– Да?!

– Не спорь с врачом!
– я дёрнула рукой, которую Влад ни в коем случае решил не отпускать.

– Мы, конечно ещё не определили пол ребёнка, но Мирослава Сергеевна настойчиво уверяла нас в прошлый раз, что это мальчик, поэтому я предположила, что ей будет приятно, если мы поддержим её веру.
– Она скромно улыбнулась, только брату, принося свои извинения.

– Я думаю… - начал было он, но я не могла уже это терпеть.

– Прекрати сейчас же! - Я остановились перед дверью в кабинет ультразвукового обследования. Врач уже прошла внутрь, поэтому посмотрев снизу вверх на него, я взмолилась.

– Это выглядит странно! Ты не замечаешь?

– Прости, - прошептал он губами, мимолётно коснувшись моей щеки костяшками пальцев. Тоска в его взгляде убивала меня, но я должна была держать себя в руках за нас двоих.

Я легла на кушетку и приготовилась к исследованию, Влад остановился в моих ногах и смотрел исключительно на меня. Маргарита Дмитриевна за последние десять минут пребывания в кабинете УЗИ непрерывно улыбалась и вполголоса переговаривалась с другим врачом, в данный момент смазывавшим мой живот прохладным гелем. Эта женщина казалась более суровой и закалённой к истерикам и капризам будущих мамочек, она была старше и намного ведущего меня гинеколога, но и вызывала у меня больше доверия. Наверное, потому что не бросала моему брату такие очаровательные взгляды чисто женского восхищения.

Все мысли потонули в глубине сознания, когда в комнате стал различимым отчётливый и торопливый стук маленького сердечка. Слёзы, которые сегодня лились ручьём из моих глаз, потекли снова, и совсем иные, восторженные и радостные. Глаза моего любимого, для опоры задержавшего стену одной рукой, а другой коснувшегося моей лодыжки были такими же влажными и восхищёнными.

– Мира. Мира… Мира, ты слышишь?

Я прикусила губу, до боли, только губы онемели и я ничего не почувствовала слегка повернув голову к экрану, чтобы рассмотреть свой драгоценный комочек. Наш с Владом маленький бесценный дар.

А самая красивая мелодия в мире продолжала раздаваться из колонок, заглушая мои всхлипы и шумное дыхание, словно только этот размеренный стук и существует во всём мире, заставляя дышать глубже и быть сильнее.

– Это мальчик?
– спросила я, поспешно вытирая заплаканные глаза.

– Не говорите!
– перебил ответ доктора Влад.
– Мы не хотим знать.

Я посмотрела на него в изумлении.

– Это на самом деле не важно, - сказал он врачу, но продолжал смотреть на меня.

– Что скажет мама?
– нарушила разговор взглядов Маргарита Дмитриевна, делая больно Владу такой постановкой вопроса. Он имел право выбирать, но она этого не знала. Никто этого не знал.

– Хорошо. Давайте не будем смотреть пол ребёнка. Он ведь здоров?

– Все показатели в норме, - подтвердила второй врач.
– Расположение правильное.

– Не волнуйтесь, ребёнок развивается хорошо.

– А сердце?
– с придыханием спросила я.

– Сердцебиение образцовое, - заверила Маргарита Дмитриевна.

Вторая женщина протёрла мой живот салфеткой и разрешила подниматься. Я успокоенная заверениями, смотрела на Влада, он тоже не отрывал от меня своего блестящего взгляда.

– Можно нам первую фотографию малыша?
– выдохнул он свой вопрос, по-прежнему глядя мне в глаза.

– Возьмите, папочка, - протянула ему карточку со снимком женщина, и мы с братом не стали её исправлять. Но Маргарита Дмитриевна тоже этого не сделала.

Когда мы, наконец, покинули отделение женской консультации, Влад снова крепко держал мою руку, словно дороже меня для него никого не было, в другой его руке была маленькая фотография - фотография, более ценного существа, чем я.