Останови моё безумие
Шрифт:
– Я буду очень бессердечным, если сделаю это за нас двоих?
Если сделаю выбор за тебя?
Если выберу тебя, а не его?
Сможешь ли ты простить меня?
«А я себя?»
– Добрый вечер, Мирослава Сергеевна!
– послышался малознакомый голос из телефона Миры. Я устало тру лицо, избавляясь от остатков сна:
– Эээ…Нет. Это её брат.
– О! Простите, Владислав, - извиняется голос.
– Это звонит гинеколог вашей сестры - Маргарита Дмитриевна.
– Да-да, здравствуйте, - я отхожу от больничной кровати к окну, оглядываясь на тело Миры, погружённое
– Я звоню по поводу анализов Мирославы Сергеевны, - неуверенно понижая тон, говорит она.
– И хотела бы поговорить с ней по поводу результатов.
– Простите, но… Мира не может подойти к телефону, - я снова начинаю тереть свой лоб, пальцами запутываясь в грязных прядях. Мне хочется сказать этой женщине, что наш разговор больше не имеет смысла, но она заговаривает раньше, а может быть, просто я… снова опоздал…
– Да? Ну, тогда можете просто передать ей, что я назначила ей следующий приём в ближайший четверг, - это послезавтра.
– А по поводу анализов, она может, не беспокоится, всё в полном порядке и никаких аномалий и отклонений в развитии ребёночка не наблюдается. Так что мы благополучно вступим на пятнадцатую неделю беременности.
– Прощайте, Маргарита Дмитриевна, - проговариваю я, оборачиваясь к постели сестры, как-то само собой вырывается, против воли даже. Значит, на четырнадцатой неделе я оборвал жизнь своего ребёнка.
Я убил его.
Родители прилетели, как только смогли - на четвёртый день заточения Миры в стенах кардиологической клиники. Лиза успела навестить Миру два раза за это время, один раз Олег разрешил ей зайти в реанимацию, второй раз Лиза прошлась только по пустому коридору у закрытых дверей.
Олег не возражал, что я провожу бессонные ночи у постели сестры, он с молчаливым неодобрением качал головой, но каждый раз, снова распоряжался насчёт выдачи мне чистых бахил и стерильного халата.
Я старался не показываться на глаза семье и избегал пытливого взгляда Анатолия, а объяснять возобновившиеся обмороки Миры полностью переложил на плечи друга.
Все эти четырнадцать дней я бдел на фирме днём с небывалым ранее рвением, погружаясь в начатые проекты и открытие дочернего предприятия. При виде Максима внутри уже ничего не клокотало от ревности, боль и некоторая зависть выветрились из порванной в клочья души и я был менее чем нейтрален, я был аморфен в отношении своего заместителя.
Ночи, похожие одна на другую, проводимые не во сне, но и не в этой реальности, а в каком-то смежном мире, где я разговаривал со своей любимой, непрестанно целуя её руки, протирая ладони в который раз, не смотря на уход медицинской сестры. Я пробовал читать ей из книги биографий великих художников с того места, где она любовно сделала закладку, аккуратно загнув краешек листа, тем самым противореча самому себе в том, что она не может слышать мои одинокие монологи.
Но в эти дни я часто противоречил себе.
– Я могу сказать ей, что она потеряла ребёнка из-за болезни, - предложил Олег, в то время, когда мы вместе застыли по ту сторону стеклянной стены, наблюдая картину воссоединения
семьи с пришедшей в сознание Мирой.– Ты сделаешь это для меня?
– коротко усмехаюсь, не отрывая глаз от Мириного лица, бледного и прекрасного одновременно. В груди закололо - меня не было рядом, когда она пришла в себя.
– Стало быть, перестал осуждать мою невозможную любовь?
– Не перестал. Но сделаю это для тебя, - неоднозначно отвечает Олег, и я смотрю в сторону друга.
– Ты - хороший друг. Знаешь это?
– нужно было хлопнуть его по спине, но нашей дружбе хватало и понимающего взгляда.
– Но не надо. Я скажу ей правду. Не хочу лжи между нами. Не хочу, чтобы винила себя.
– Олег ободрительно кивает, и мы снова таращимся в это чёртово стекло, предохраняющее меня от неизбежного суда возлюбленной.
– Она не простит.
– Я знаю ответ на это утверждение, настолько уверенное, что оно не могло сорваться с моих губ вопросом, даже сейчас.
– Не простит, - решает не смягчать моего положения друг.
– Ты поэтому предложил не говорить ей правду?
– Помнишь, ты говорил, что я могу судить тебя сколько угодно, но судить её не имею никакого права.
– Я только киваю его словам.
– Ты не заставишь её быть с тобой, если она захочет уйти. Ты ведь это хотел мне сказать?
– Она может не быть со мной, если захочет, - прижимая к стеклу ладонь, хриплю, просто не могу контролировать собственный голос, выговаривающий тяжёлое признание.
– Но я… не смогу не быть с ней.
– Пальцы упрямо съезжают вниз, слишком вдавленные в неподатливое стекло, и жуткий свист процарапывает мой слух.
– Тогда ты должен был принять мою ложь, - говорит он.
– Не могу. Она почувствует… И всё поймёт.
– Ээй! Привет, - излишне весело начал я, пробравшись на край кровати, опустив рельс. Мира по-прежнему была подключена к аппарату, а очередная капельница регулярно поступала ей в вену, тем не менее, я взял её руку в свои ладони.
– Привет, - тихо забормотала она, утомлённая встречей с родственниками и ещё не до конца соединённая с реальностью, после продолжительного сна.
– Все ушли.
– Ага. Здесь только я, - отвечаю, хотя она и не спрашивает.
– У тебя круги под глазами. Ты совсем не спал, да?
– её длинные ресницы часто обмахивают тёплые усталые глаза, измученные до боли в моей собственной груди, но ещё ужаснее, смирившиеся. Я улыбаюсь ей вместо полноценного ответа и приглаживаю ей волосы на макушке. Мира хмурится.
– У меня грязные волосы, - жалуется она, заставив меня улыбнуться. Пока я мог себе это позволить. Я наклонился и поцеловал её спутанные пряди, насквозь пропитавшиеся запахом этих стен.
– Это не важно, - шепчу.
– Я очень долго спала. Кажется несколько дней, да? Забыла спросить у мамы. Когда она приехала?
– Слишком много вопросов. Ты ещё совсем слаба. Я обязательно отвечу на них все, только завтра. Хорошо? А теперь тебе лучше поспать.
– Но Влад, - она попыталась поднять свою головку, чтобы посмотреть на меня.
– Я и так спала очень долго. Если кто и нуждается во сне, так это ты, - парирует изнеможденно.
– Ты абсолютно права, - для пущей убедительности я демонстративно зеваю, - но я не могу уснуть, зная, что ты бодрствуешь.