От Федора I Ласкариса до Константина XI Палеолога. Том V

Другой пример приводит современник императора Алексея I Ком-

нина, его родственник и государственный деятель Никифор Вриенний.

Когда императорский трон захватил Никифор III Вотаниат, Алексей

Комнин, посчитав, что нарушены законные права наследника — Кон-

стантина Порфирородного, брата свергнутого царя Михаила VII Дуки

Парапинака, предложил Никифору признать Константина соправи-

телем, а по достижении совершеннолетнего возраста передать тому

единоличную власть1. И хотя Вотаниат отказался следовать этому со-

вету, предложение Комнина ни в чем не противоречило устоявшимся

традициям. Примечательно, что во всех приведенных примерах речь

шла о временном, т.е. до достижения наследником совершеннолетия, замещении трона.

Юный отрок Иоанн IV Ласкарис признавался наследным принцем

при уже коронованном императоре, что и подвигло Михаила VIII Па-

леолога на ослепление ребенка. По крайней мере историк совершенно

недвусмысленно говорит о реальных причинах этого зверского по-

ступка со стороны царя2.

Но, пожалуй, наиболее неожиданно и разносторонне вопрос о ле-

гитимности власти тех или иных императоров проявился при дочерях

Константина VIII — порфирородных Зое и Феодоре. Напомним, что

через права порфирородной Зои Римскими императорами один за

другими становились Роман III Аргир, Михаил IV Пафлагон, Миха-

ил V Калафат, Константин IX Мономах. Затем, после смерти сестры, императорскую корону приняла Феодора, передавшая ее своему номи-

нальному мужу Михаилу VI Стратиотику. Справедливо полагают, что

1 Вриенний Никифор. Исторические записки. М., 1997. С. 16, 17.

2 Григора Никифор. Римская история, начинающаяся со взятия Константи-

нополя латинянами. Т. 1. С. 87, 88.

237

И С Т О Р И Я В И З А Н Т И Й С К И Х И М П Е Р А Т О Р О В

воля Зои меньше всего значила в этих обстоятельствах, и она понима-

ла необходимость покоряться событиям1.

Эта история открывает много интересных особенностей. Как оказа-

лось, отвергнутые, слабые женщины, даже насильственно пострижен-

ные в монахини (Зоя), оказывались необходимыми, когда речь заходила

о легитимности посягавших на трон лиц. Очевидно, что с точки зрения

византийского монархического правосознания далеко не всякий имел

право вступить на престол. И Роман III Аргир, и Константин IX Моно-

мах при всем блеске их родов, не говоря уже о Пафлагоне и Калафате, не могли бы стать легитимными царями, если бы не слава Македонской

династии, простиравшейся над ними, и браки с царственной женой. Ис-

ключительно Зоя, а впоследствии Феодора являлись источником вла-

сти этих мужей2. Иначе говоря, сам по себе, без царственных сестер ни

один из этих императоров ничего не значил. Вместе с тем и сестры явля-

лись, скорее, лишь носителями образа императорской власти, но пред-

ставляли весьма слабые в политическом отношении фигуры, не обладая

никакими реальными полномочиями.

Впоследствии, после смерти императора Константина X Дуки, его

вдова императрица Евдокия, царствовавшая со своими сыновьями

Михаилом, Андроником и Константином, пошла на сходную жертву.

Как патриотка, здравомыслящий политик и заботливая мать, она вы-

шла замуж за Романа IV Диогена, вследствие чего ее новый муж полу-

чил статус императора. «Таким образом перешло к Роману Ромейское

царство», — пишет историк3.

Вместе с тем, поскольку отсутствовали четко сформулирован-

ные правила преемственности, император не считал себя связанным

какими-либо обязательными формами. Как полновластный владыка и

православный христианин, готовясь к смерти и подготавливая пере-

дачу власти, император, как правило, исходил не из общих соображе-

ний и формальных прав на престол прямых наследников. Очень часто

выбор царей останавливался на лицах, чья энергия, деловые качества

и умение владеть собой оказывались выше, чем у очевидных претен-

дентов в цари.

Например, Иоанн II Комнин передал свою власть не старшему

сыну Исааку, а младшему Мануилу, исходя из превосходных качеств

1 Скабаланович Н.А. Византийское государство и Церковь от смерти Васи-