От Федора I Ласкариса до Константина XI Палеолога. Том V

ператора. Случалось, что это событие носило опережающий характер.

В частности, из опасения захвата царской власти каким-либо дерзким

узурпатором. При этом набор признаков, определявших легитимность

нового монарха и правомерность его венчания, был чрезвычайно ши-

рок и разнообразен.

Нет, конечно, передача престола по наследству в народном право-

сознании и в политической культуре Римской империи считалась наи-

более правильной. И само понятие «легитимность власти» связывали, как правило, с родством. Например, при противостоянии Константи-

на V Исавра и Артавазда азиатские фемы выступили за законного им-

ператора, сына и наследника Льва III Исавра, хотя на стороне узурпа-

тора была столица и Римский епископ. Еще более характерно следы

этого неписаного права проявляются при Македонской династии. Да и

сами монархи говорили о преемстве по кровной линии как о наиболее

естественном и легитимном способе занятия императорского престо-

ла1. Но родство могло трактоваться по-разному, а могло и вообще не

учитываться.

Хрестоматийный пример косвенного династического родства —

Андроник I и юный Алексей II Комнины, когда государство во имя

«общего блага» согласилось признать дядю царственного юноши пол-

ноправным императором. Однако Михаил VIII Палеолог, ставший со-

правителем юного Иоанна IV Ласкариса, был выдвинут обществом как

лицо, наиболее отвечающее по своим личным качествам задачам со-

временности. Он приходился лишь дальним родственником правящей

династии Ласкаридов, но при его воцарении доминировали другие мо-

тивы. А Иоанн VI Кантакузен вообще не являлся родственником царя

Андроника III Палеолога, но именно он по «праву духовного родства»

с покойным василевсом считался вполне легитимным преемником его

власти. При условии, конечно, сохранения права на царство юного Ио-

анна V Палеолога.

По устоявшейся в византийском правосознании парадигме леги-

тимность могла быть дарована только конкретной личности. Никакое

обстоятельство не оправдывало вручение этого высшего дара конкрет-

1 Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Ком-

нинов // Киннам Иоанн. Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила

Комнинов. Акрополит Георгий. Летопись великого логофета Георгия Акропо-

лита. Рязань, 2003. С. 29.

234

П Р И Л О Ж Е Н И Е . « К У Л Ь Т И М П Е Р А Т О Р А В П О З Д Н Е Й В И З А Н Т И И . . . »

ной семье. Мотив совершенно понятен: в силу старых республикан-

ских убеждений, сохранившихся вплоть до последних лет существо-

вания Византии, власть обреталась в силу делегирования ее Богом

и римским народом. Кроме того, она существует в государстве и для

государства.

Семейная преемственность власти от отца к сыну была легко при-

нята на Западе, где семейные владения становятся самостоятельными

государствами. В Византии, где политическая раздробленность никог-

да не принимала таких жестких форм, подобный способ преемствен-

ности власти не находил широкой поддержки. Римская империя су-

ществовала как бы независимо от императора. И династия, по одному

остроумному суждению, никогда не была в Византии чем-то большим, чем случайное следствие личной судьбы, «родовым продолжением

персональной удачи»1.

Правда, нередко отсутствие четкого закона о престолонаследии

создавало многие трудности, и Михаилу VIII, Андронику II, Иоан-

ну V, св. Мануилу II и Иоанну VIII Палеологам пришлось предпри-

нять серьезные усилия, чтобы обеспечить преемственность трона тому

лицу, на которого пал их выбор. Однако в подавляющем большинстве

случаев столь удивительная практика оказывалась спасительной для

Византии.

Как видим, семейные связи могли указать на богоизбранного, предназначенного Провидением человека, каковым являлся царь в

глазах византийцев. Однако Божественный выбор мог проявиться и

по-другому, например, посредством того, что сегодня нами квалифи-

цировалось бы как узурпация. Эти две юридически несовместимые

точки зрения — законного династического престолонаследия и «про-