Отец Джо

В одном я не признавался никому — меня ужасно тянуло домой, в Англию. Тянуло вернуться туда в самом разгаре затеянной игры, с двумя постановками, одной успешной, другой спорной, и соединить опыт, полученный в Штатах, с остроумием, чутьем и находками британского телевидения. В конце концов, оно было лучшим в мире. Британские телевизионщики все время твердили нам об этом.

Даже если ничего не выгорит, я не расстроюсь — мы ведь уже успели побывать на вершине успеха. Все это должно было подстегнуть меня на новом месте, том самом, где я говорил на своем языке и которое не казалось мне чужбиной — я уже начал уставать от Штатов. Старая добрая Англия, земля свободного творчества, родина бесстрашных творцов.

И все же, все же… на самом деле я не испытывал большой привязанности к Англии. С детства я чувствовал себя чужим, поэтому, наверное, и откололся при первом удобном случае. К тому же я чувствовал, что уже не могу называться истинным англичанином. За то время, пока меня не было в стране, успело родиться и вырасти целое поколение. У них были свои культурные ориентиры, когда они говорили, я не схватывал подтекст на лету. Как же мне тогда смешить их?

Любимые просторы сельской Англии уже не выглядели такими, какими запомнились с детства. Может, из-за того, что поля теперь бороздили безобразные шоссе, а может, из-за того лишь отдаленно напоминавшего английский наречия, на каком говорили круглолицые азиаты. Я мог на что-то пожаловаться, чем-то восхититься, но это совсем не делало меня англичанином; все то, что бросалось мне в глаза, для истинных британцев давно стало нормой, они этого просто не видели. И тот факт, что я замечал, делал из меня чужака.

Еще в юношеские годы, собираясь стать монахом, я шел в прямо противоположном направлении, нежели мои современники. То же и теперь: толпа, обтекавшая меня с обеих сторон — британские писатели, актеры, писатели, режиссеры, музыканты, агенты — все устремились в Штаты, в Нью-Йорк, а лучше в Лос-Анджелес, вожделея богатства и дальнейшего продолжения себя, по возможности, до конечной цели — положения звезды.

Итак, я плыл против течения. Ну и что с того? Пускай другие рвутся в Нью-Йорк и Лос-Анджелес, мне же нужна Англия. Никогда еще, с тех пор как оказался в «Пасквиле», я не чувствовал себя способным свернуть горы. Родж и Пит были моими самыми близкими друзьями, да и самыми смешными, наверное. Они видели во мне гения. А у Ллойда была легкая рука.

Пилотный выпуск, нашпигованный всякими гнусностями, не оставил равнодушным никого из смотревших. Вот это да! Вот это шоу, за такое не придется краснеть. Мы попали в десятку, мы сделали самую смешную и едкую пародию за все время существования телевидения.

И снова та же ошибка. Снова и снова.

— Помнишь, Тони, дорогой, как несколько лет назад ты приезжал и рассказывал мне чудесные вещи о своей работе в Америке?

— Еще бы! Я тогда этими нашими прогулками только и жил.

— Однажды, кажется, в твой последний приезд — боюсь ошибиться, память уже не та — ты все говорил про многочисленные планы. Про съемки фильма во Франции и, вроде как, про новый журнал… потом — про книгу о восьмидесятых, которые еще не настали…

А я-то пребывал в полной уверенности, что моя болтовня в одно ухо отцу Джо входит, в другое выходит! Он же запомнил каждое слово!

— Ты говорил с таким энтузиазмом. Я даже подумал тогда — какая жалость, что ему это больше не приносит радости. Надеюсь, он не потерял свою душу.

— Я уже не уверен, есть ли у меня еще душа.

— Даже атеист может потерять свою душу, дорогой мой.

— Забавно, что вы об этом заговорили. Вчера вечером, после нашей прогулки я попробовал, скажем так, прислушаться к своей совести. А все ваша теория о «двух типах людей».

— И к какой же к-к-категории отнес себя ты?

— Я часто думаю в категории «белое — черное». Хотя и знаю, что существует сотня оттенков серого. Я приучил себя к такому ходу мыслей — хотя правильнее назвать их не «мыслями», а «крысами» — натасканными на клевету в отношении определенных людей. Тех, с которыми я не согласен, которых презираю или подозреваю. Должен признаться, я многие годы даже не задумывался, как такое отношение может сказаться на моих собственных моральных принципах.

— Вряд ли хорошо, дорогой мой, правда?

— Да уж… хотя большинство тех, кого я знаю, натасканы на то же. Редакторы, журналисты, писатели, люди с кино и телевидения… Мы все разделяем более-менее одинаковые убеждения. Считается, что с точки зрения морали они нейтральны. Они заключаются в том, как подавать материал. Кое-кто из журналистов считает, что подозрение и скептицизм — неотъемлемые качества профессионала.

— Тони, дорогой мой, а разве что-нибудь может быть нейтрально с точки зрения морали? Подозрение, скептицизм, презрение? Ты знаешь, они ну никак не добродетельны.

— Отец Джо, сегодня никто уже не употребляет слово «добродетель».

— Но ведь подобное отношение может и ранить, разве нет?

— Да, может, но когда всем заправляют такие, как Рейган и Тэтчер, нам есть за что бороться. Мы можем защитить Билль о правах. Можем заступиться за меньшинства В наших силах попытаться остановить военных от убийства стольких людей.

— И как? У тебя и твоих друзей получилось?

— Ну, на нашем счету пока негусто.

— Тогда к чему продолжать?

Я думал об этом. Вопрос не из сложных. Но разве я когда-нибудь задавался им: «Почему мы продолжаем, почему?» На самом ли деле я с «друзьями» защищаю что-либо? Бернштейн говорил, что «Пасквиль» помог скинуть Никсона. Конечно, на самом деле это сделал он с Вудвордом. Но какова была их конечная цель? Обосноваться в Белом доме самим и сделать работу лучше? Нет, они просто хотели известности. В душе такие как мы готовы мириться со статусом-кво. До тех пор пока получаем причитающееся.

— Что ж… правда в том, отец Джо… на самом деле мы работаем ради… внимания. Мы отпихиваем друг друга локтями, лишь бы попасть в ток-шоу, газету, книгу, которая нарасхват, лишь бы добиться «зеленого света» для наших пилотных проектов и фильмов, лишь бы… как вы сказали, отец Джо?.. Лишь бы расширить самое себя… попасть в поле зрения окружающих.

Отец Джо задумался, глядя на пролив.

— Стремление к признанию способно м-м-многое изменить в нашем мире, правда?

— Именно! Большинство считают это стремление совершенно естественной потребностью. Даже правом.

— Что ты имеешь в виду под «естественной»? В смысле, «нейтральной с точки зрения м-м-морали»?

— Браво, отец Джо — в точку!

— Без Господа людям трудно разобраться в том, кто они и зачем существуют. Но если на них обращают внимание, хвалят, пишут о них, обсуждают, им кажется, что они нашли ответы на оба вопроса.

— Если они не верят в Бога, их невозможно осуждать.

— Все это так, дорогой мой. Но в них все равно есть эта пустота, они все равно несчастливы. Уверен, что миссис Тэтчер не всегда была такой, какая она есть сейчас. Придя во власть и получая все больше и больше внимания, она начала все больше и больше превращаться в ту, какой ее хотели видеть другие. Но это не настоящая миссис Тэтчер. Не та, какой ее желает видеть Господь.

— Не думаю, что миссис Тэтчер заметит разницу между собой и Богом.