Отец на час. Работает спецназ

Злость к горлу подкатывает. Мешает.

— Нет, — отвечает Лев. — Этому дядя Андрей не учил. Он просто пошутил: если мне сильно надоест, всегда можно по-тихому сбежать. И на карте показал, как это проще и безопаснее сделать…

Глава 47. Федерика

О наступлении нового дня я догадываюсь, когда в грязное окно под высоким потолком пробиваются первые лучи утреннего солнца. Они такие яркие и животворные, что в эти минуты мне еще сильнее хочется… жить.

Жить, чтобы любить: детей, Влада, родителей, с которыми я так редко вижусь. Даже бизнес, которому, оказывается, уделяла слишком много времени и сил, забывая о главном.

Прошлый день забрал так много и так много мне дал. Но самое ужасное — совершенно непонятно, что же будет дальше. И будет ли вообще? От этой страшной мысли по щекам снова катятся слезы, которые я утираю дрожащими от холода пальцами.

— У тебя осталась вода? — спрашиваю, смачивая пересохшие губы несколькими каплями влаги.

— Глотка на три-четыре… — слышится тихий голос из-за стены. — Берегу пока.

— У меня также, — непроизвольно всхлипываю. — Мы просто умрем здесь от голода и жажды…

Отчаяние накатывает.

Немое, мучительное, страшное.

— Боже… Что дальше будет?..

Удивительный человеческий организм. В нем почти нет воды, но слезы каждый раз набегают на глаза. Не иссыхают.

— Не реви, Рик, не трать силы. Я что-нибудь обязательно придумаю. Сука… Подкоп дальше сделать не получается, фундамент мешает. Могу одно сказать — отличный был бы склад, хрен его когда затопит.

Я горько смеюсь и слабо откидываю голову на перегородку.

— Не надо тебе было за меня заступаться, Андрей.

— Даже говорить об этом не хочу. Вечно ты самая умная, Побединская! — в своей уничижительной манере рявкает Попов, но сейчас даже не раздражает.

— И тем более вступать с преступниками в конфликт. Они могли тебя отпустить, и у полиции появилась бы зацепка, где меня искать. Неизвестно, что теперь с нами будет…

— Нормально все с нами будет. Выберемся.

— Я умру от неопределенности. А как подумаю, что Влад с Колей не нашли Леона, мне жить не хочется!..

— Да что с ним будет, с твоим Леоном? Я ему рассказал, как двигаться по компасу и работать с картой местности. Ты ведь знаешь, что я спортивным ориентированием в юности занимался. Еще пошутил: «вдруг сбежать захочешь»? — посмеивается.

— Попов, твою мать! — бью кулаком по стене. — Поверить не могу, что ты учил Леона, как сбежать!.. Где твои мозги?

— Хм… А правда, он ведь мог и так перевернуть, — Андрей замолкает. — Прости, я не подумал… Хрен разберет эту молодежь. Зумеры, еб вашу мать!..

Качаю головой и невольно вспоминаю, как он бился за меня с похитителями.

Ничто не предвещало беды еще вчера утром, правда, появилась информация, что наш несчастный склад топит еще сильнее, и нужно было что-то решать с новым. Мы выехали в Нижний Новгород, чтобы заключить договор на земельный участок, и, как оказалось, здесь была ловушка — нас уже ждали два незнакомых автомобиля, из которых выскочили какие-то люди. Их было точно больше пяти.

Они довольно вежливо, но настойчиво предложили мне пройти с ними, я отказалась, завязалась потасовка. Испугалась страшно. Андрей выскочил из машины и даже ударил одного из похитителей.

Правда, потом получил за это как следует.

— Как твое лицо? — спрашиваю. — Еще болит?

— Херня.

— В любом случае спасибо, Андрей, — еще раз всхлипываю. — Я очень обижалась на тебя из-за Леона и того, что вы устроили в зале суда. Честно, была готова разорвать все отношения. И рабочие в том числе.

— Бабы… Вам лишь бы рвать, да?..

— Почему? Мы и ошибки признавать умеем. Просто не все и не со всеми.

— Объясни мне эту маниакальную потребность рушить то, что таким трудом наживалось. Почему вы годами ничего не говорите, а потом вдруг «готовы разорвать все отношения»?

— Ты ведь про Ирину? — вспоминаю его бывшую супругу.

— И про нее тоже. Вот жили мы …дцать лет. И все ее, заразу такую, устраивало. Ругались, да. Как и все в целом. Носки разбросал, про день свадьбы забыл, храпел ей в ухо, видите ли.

— «Синдром терпеливой женщины». Слышал про такой?

— Да откуда? Думаешь, нас в школе этому учат? На трудах? Вместо скворечников?

— Сначала кажется, что вы изменитесь. Непременно все наладится, станете внимательнее, добрее, влюбленнее. Потом как-то прикипаешь к вам. Живешь по накатанной: рожаешь детей, работаешь, пытаешься понять, на что-то закрываешь глаза. Беруши покупаешь, чтоб в ухо не храпел, — прикрываю глаза и протяжно вздыхаю. — А потом что-то происходит… в моем случае была измена, которая открыла мне глаза....

— Ой, да все мужики изменяют!

— Не все! — рявкаю так, что перегородка дрожит. — Только те, у кого член с карандаш…

— Придумала, блядь…

— И яйца… перепелиные.

Улыбаюсь, потому что вспоминаю моего спецназовца. Совершенно точно знаю, что он сейчас злится, ругается, что его не послушалась, но… ищет.

Ищет меня и очень беспокоится.

— Думаешь, твой солдафон никому не изменял? Да запросто!

— Только не надо говорить гадости про Влада. Пожалуйста. Ты ведь его совсем не знаешь. Он особенный, самый лучший. И абсолютно бескорыстный человек!..

— Ага. За пятьсот тысяч… бескорыстный. Волонтер нашелся.

— Да не нужны ему эти деньги, Андрей. Он просто… тоже меня полюбил, понимаешь?.. Бывает, что мужчина просто любит и окружает тебя заботой. Теперь я точно это знаю.

— Идеальный прям твой солдафон. А мы с Коляном вечно как поросятами обоссанные…

— Я так не считаю, хотя Колю уважать у меня просто не получается. Уж прости, он твой друг, но как-то так… Здесь мы друг друга не поймем.

— Да и ладно. Я твою Осипову тоже еще с универа не перевариваю.

— У вас это обоюдно, кстати. Кира тебя тоже не переваривает.

— Вот и отлично! Блядь. До окна бы подтянуться. Разожрался как кабан. Завтра же в зал пойду.

— А вот это похвально!..

Вздыхаю, одергивая грязный пиджак, и кутаюсь в него поплотнее.

В бетонной коробке холодно. Похитители оставили лишь воду, которая уже заканчивается. Надеюсь, что мы здесь не сгнием. И еще… все время думаю, что им от меня надо. Никаких просьб или шантажа не было — это странно.

Нас просто закрыли в разных помещениях.