Отель Страстоцвет

— Да. — Лиза, преодолев смущение, подошла и села прямо напротив. — Как не откладывать счастье на завтра. В детском доме я постоянно ждала, что за мной вернутся родители. Вот когда это произойдет, непременно буду счастлива. Потом меня выпнули оттуда, и я пожалела, что не ценила того, что имела там: крепкой, пусть и детской, но дружбы, маленькой, пусть и ненастоящей, но семьи из таких же ребят, как я. Ну, и дальше по накатанной. Вот найду работу, и тогда… Куплю машину и обязательно… Встречу мужчину и непременно… Неправильно это — ожидать чего-то призрачного, надеяться на завтра.

Удивительно, но она тонула в этих серых глазах. Колких, пронзительных, но таких… добрых в глубине. Никогда прежде ей не доводилось встречать таких… убитых горем людей, как Деймон. К нему хотелось прикоснуться, хотелось сделать что-то, чтобы ему стало легче, чтобы он мог, наконец, снять свою стальную маску из силы и жесткости. Хотя бы для нее одной.

— Но в этом природа человека, — отозвался он, почему-то глядя в ее глаза пристально и внимательно. Так, как обычно смотрят на звездное небо. Выжидающе, восхищенно, с придыханием и немного мечтательно.

— Ты прав, не умеем мы довольствоваться малым. — Девушка огляделась по сторонам. — Вот разве ты счастлив в окружении всей этой роскоши… Деймон?

Она словно вернула его своими словами к реальности, заставив обреченно выдохнуть и облизнуть пересохшие губы.

— Это хороший вопрос, Лиза. — Мужчина поставил бутылку на стол и взял в руки маленькую фигурку. Ангелок из мрамора с поломанным крылышком. Маленький, пухленький, с большими несчастными глазами. — Каждая вещь в этой комнате несет с собой бессмертие памяти, в каждой заложены воспоминания о том или ином человеке, событии, месте. И, как видишь, за мою долгую жизнь накопилось здесь всего немало. Вообще, человек чувствует себя лучше в окружении дорогих ему вещей.

— А что если именно эти вещи тянут тебя назад? — Она поставила бокал и взяла из его рук фигурку. От нечаянного соприкосновения ладоней по спине пробежал маленький хор поющих мурашек. — Ты застрял в этом прошлом, одеревенел, как фигурка вот этого слона на твоем столе. Окаменел, как это тяжелое пресс-папье из малахита с серебрением. — Поставила фигурку на стол и, улыбаясь, наклонилась к нему. В нос ударил запах морской свежести, манящий, дерзкий. — Ты вообще на улицу выходишь? Хоть иногда?

Выпрямился. Замер. Похоже, она нечаянно нарушила границы дозволенного, и такая близость испугала мужчину. Но ни один мускул на его лице по-прежнему не двигался. Вот что за стойкий оловянный солдатик!

— Ты немного заблуждаешься о масштабах моей деятельности, девочка.

Все, сейчас отчитает или опять покажет своих демонов. Лиза продолжала улыбаться, как ни в чем не бывало. Играть так ва-банк.

— Так мы на «ты» или как?

Он прищурил глаза.

— На «ты».

Она победно сложила руки на груди.

— Тогда перестань всюду совать свое «девочка». Девочка то, девочка это. — Потянулась за бокалом, намеренно оказавшись запредельно близко к его губам. — Да, я немного младше тебя, не такая опытная, но такое обращение выглядит пренебрежительно. — Села. Отпила глоток. — Дядя.

Непоколебимый до сих пор хозяин, наконец, усмехнулся, не отрывая от нее восхищенного взгляда.

— Согласен.

— Тогда договорились. — Протянула бокал. — Как я успела заметить, здесь все дрожат от одного звука твоего имени.

Деймон взял бутылку и чокнулся с ней. Дзынь! Звон поднялся к потолку, оглушая обоих, и растворился в мягком бархате стен.

— И неспроста.

Лизе почему-то было очень уютно и комфортно здесь, в этой комнате, в этом кресле. С ним. Глядя в его глаза.

— Но лично мне теперь не так страшно. — Улыбнулась своей самой доброй и искренней улыбкой. — И, набравшись наглости, я могла бы даже советовать тебе больше дышать свежим воздухом и общаться с… друзьями.

— Я что, похож на человека, у которого есть друзья?

— Тоже верно. — Рассмеялась открыто, по-детски. — Но если хочешь, можем вместе сходить как-нибудь на пляж и подурачиться. Потому что у меня друзей тоже нет. И да, обещаю никому не рассказывать об этом, чтобы не подрывать твой авторитет.

Легкая улыбка, словно ранняя весна, озарила его лицо.

— А ты забавная.

Лиза отмахнулась.

— Ни разу не забавная. Просто с прибабахом.

Улыбка стала ярче. Он теперь явно чувствовал себя более расслабленно.

— И ты так легко в этом признаешься?

Лиза наклонилась вперед, прищуривая один глаз.

— Можно подумать, ты сам не с прибабахом? Сидишь здесь в темноте, страдаешь, от нечего делать пугаешь всех своим грозным видом. Да мы все со странностями. Но ты мне нравишься. — Самой даже стало неловко. Не стоило пить столько древнего вина. Теперь ей хотелось провалиться сквозь землю. — Боже, да что же я говорю? Ой, а здесь уместно поминать Бога?

Понесло, так понесло….

— Не думаю, — окидывая ее печальным взглядом, тихо произнес он, — что нам стоит сближаться.

— Почему? — Улыбка сползла с ее лица. — Мне нравится общение с тобой.

Похоже, дело серьезное. Он вдруг перестал походить на человека: нос подрагивал, шумно втягивая воздух, губы сложились в упрямую тонкую линию. Глаза сверкнули, отливая кроваво-красным.

— Ты забываешь, что я бессмертный.

— Только не нагоняй этой жути, хорошо? Я выпила достаточно вина, чтобы не молчать. — Она сглотнула и поерзала в кресле, дождавшись, пока красные огоньки покинут его взгляд. — Не подумай, я помню все эти фишки с субординацией и прочим. Обещаю слушаться, повиноваться и делать вид, что боюсь тебя, как остальные. Там, на работе. Но сейчас-то мы наедине. И ты говорил что-то про мою, якобы, древнюю кровь. Стало быть, я что-то на вроде тебя?

Дыхание его успокоилось. Руки снова расслабленно легли на подлокотники кресла.

— Да. В некотором смысле.

— Древняя, хм. — Лиза откинулась на спинку кресла, болтая ногами, и глядя в потолок. — Ведьмы из меня не выйдет, добрая я и наивная.

Хозяин прочистил горло.

— Лиза, ты слишком много болтаешь. — Он поймал ее обеспокоенный взгляд и смягчил легкой полуулыбкой. — Но, как ни странно, меня это расслабляет.

— Это хорошо.

— Скажи, тебя прельщает бессмертие?