Отморозки

Штабс-капитан едва-едва успел принять командование, когда прямо в расположение его подразделения вылетел эскадрон прусских улан. Опустив пики, немцы рванулись в атаку...

– Рассыпься! Огонь - по готовности!
– рявкнул Львов и метнулся в сторону.

Он бежал к старой, полуразвалившейся мельнице, стоявшей возле некогда большого и глубокого, а ныне заболоченного пруда. За ним гигантскими прыжками мчался Чапаев, тащивший целый на себе ящик патронов, два запасных магазина и приспособление для их набивки. А со стороны охотников уже хлопнул первый выстрел, потом второй, а потом поднялась частая винтовочная пальба.

На бегу штабс-капитан оглянулся и удовлетворенно вздохнул: уроки Рябинина не пропали втуне. Его солдаты рассыпались, используя каждый бугорок, каждую ложбинку для укрытия и яростно огрызалась, не допуская улан до ближнего боя.

Потеряв до трети всадников, эскадрон заколебался, спешился и вступил с русским в яростную перестрелку. Но Львов не сомневался в исходе боя: его бойцы стреляют всяко разно не хуже улан, а числом превосходят чуть ли не вдвое. Так что пулемет пока и не нужен. Но занести и установить его на укрытой позиции необходимо: мало ли, как дело повернется? Бой - дело такое, случиться может всякое...

– Накаркал!
– зло прошипел штабс-капитан, и выматерился так густо и хитро, что Чапаев чуть не выронил снаряженный магазин и дал себе обещание запомнить этот пассаж.

На помощь эскадрону подходил остальной полк. Из развалин мельницы было хорошо видно, как разворачиваются эскадроны, как спешиваются кавалеристы в фельдграу, как коноводы гонят в сторону лошадей, и как солдаты примыкают к карабинам штыки.

– Вашбродь, да чего ж ты ждешь?
– прошептал ординарец, от волнения забывая субординацию.
– Давай, Глеб Константинович, стреляй, стреляй!

– Не бубни под руку!
– прошипел Львов, и добавил новый загиб, еще крепче прежнего.
– Нишкни, Чапай!

Он примерился к пулемету, покрепче упер приклад в плечо, пошевелил пальцем, разминая сустав...

Очередь прорезала грохот винтовок, точно нож мешковину. Маркин не зря был в Советской Армии пулеметчиком: первые же пули сбили с ног осанистого полковника, а вторая очередь накрыла стоявших рядом офицеров.

– Ага, сволота!
– восторженно завопил Василий.
– Что, фрицы: скусно?

– Заткнись, пожалуйста, - вежливо попросил Львов.
– От твоего голоса в ушах звенит, почище, чем от пушки. Чеши лучше в роту и тащи сюда второй взвод. А не то нас тут сейчас убивать начнут...

Немцы не сразу сообразили, откуда бьет этот пулемет. А когда сообразили, было уже поздно: к русским подошел на помощь третий взвод с подпоручиком Полубояровым. Пехотинцы, не мешкая, установили трофейный 'максим', предусмотрительно укрытый запасливым Львовым от недреманного начальственного ока, и атака спешенных улан на старую мельницу захлебнулась под огнем двух пулеметов.

Вернувшийся к командиру Чапаев ликовал, торопливо набивая магазины. Он так увлекся этим занятием, что не сразу расслышал шепот командира:

– ... обидно. Черт, как обидно, вот так нелепо сдохнуть...

Сперва Василий не поверил своим ушам, а потом попытался вскочить на ноги. И вскочил бы, если бы лежавший рядом Львов не ударил его под колено и свалил обратно наземь.

– Василий Иванович, скажи честно: ты - дурак, или просто карма у тебя такая, под дурные выстрелы подставляться?

Ответ Чапаева потонул в грохоте 'мадсена'. Длинная, на две трети магазина очередь, свалила целый десяток улан, а остальных заставила вжаться в землю, мечтая затеряться в невысокой траве. С правого фланга застучал MG-08, окончательно срывая очередную попытку атаки.

Когда стрельба поутихла, младший унтер-офицер Чапаев все-таки рискнул спросить:

– Ваше благородие, а чего помирать-то собрались?

Прежде чем ответить, штабс-капитан вытащил из кармана портсигар, достал ароматную папиросу 'Зефир', закурил и выпустил тонкую струйку дыма.

– Видишь ли, Василий Иванович, - произнес он неестественно спокойно, - долго мы не продержимся. Нас застукали, считай, со спущенными штанами, так что особых надежд на благополучный исход этой драки у меня лично очень мало. И с каждым отстрелянным патроном остается их все меньше и меньше...

– Но почему?!

– Потому, - жестко отрезал Львов.
– Их тут - целый полк, а нас - и полной роты не наберется. Патронов нам хватит на два, пусть - на три часа хорошего боя, а потом? В плен мы сдаваться не собираемся, значит, в штыки? Я вам скомандую: 'На нож!', и пойдем мы в свою последнюю атаку...

Василий Иванович задумался. Только что он был готов торжествовать очередную победу, к которым он привык, служа под командой Львова, но жестокие слова штабс-капитана заставили его взглянуть на ситуацию с другой стороны. И хотя эта сторона ему не больно-то нравилась, но он не мог не признать правоту Львова. Надо бы отойти, но как оторваться от этих треклятых германцев? Да и куда бежать? Где теперь искать своих? Кто знает, сколько этих немцев и докуда они смогли добраться?..

Уланы снова поднялись в атаку. В этот раз пулеметчики экономили патроны и подпустили немцев поближе. Вместе с длинными, напористыми очередями почти в упор, в наступающих полетели ручные гранаты, и атака снова захлебнулась.

На мгновение стрельба полностью прекратилась, и наступила какая-то странная, ненормальная тишина. Лишь где-то далеко бухали орудия, да изредка вскрикивал какой-то тяжелораненый улан.

Внезапно Львов приподнялся на локте и прислушался.

– Чапаев, слышишь?
– спросил он тихо.

Василий Иванович напряг слух и явственно расслышал топот множества копыт.

– Ну, вот, собственно, и все, - все с тем же истерическим спокойствием произнес штабс-капитан.
– Знаешь, что это такое?

Хотя унтер и догадывался, но почему-то отрицательно помотал головой.

– Это кавалерийский полк. Еще один. И идет к нам...
– Львов усмехнулся какой-то мертвой усмешкой и хлопнул Чапаева по плечу, - Василий Иванович, ты песню про 'врагу не сдается наш гордый 'Варяг' знаешь? Можешь запевать, потому что это - наш последний парад...

С этими словами он вытащил свой 'маузер', прищелкнул колодку и положил его рядом, потом поудобнее ухватил пулемет...

Уланы, как видно, тоже услышали подходящее подкрепление и снова рванули вперед. Пулеметы снова загремели, но боеприпасы к немецкому трофею уже заканчивались, поэтому подпоручик Полубояров приказал экономить патроны. Правильное решение, но не в такой ситуации...