Падение Валькирии

Марк оторопело посмотрел на Стигму, а затем попытался увидеть какие-то эмоции на лицах Вектора и Козыря, но патриоты остались невозмутимы. Стигма озвучила истину, которую каждый из них знал.

— А Бестия и этот, второй… — начал Марк.

— Доппельгангер, — подсказал Вектор.

— Да, они будут участвовать в атаке?

— Такие вопросы надо задавать как минимум Валькирии, а лучше сразу директору, — ответил Козырь. Затем задумался и протянул: — Хотя лучше, наверное, не спрашивать.

— Почему? — не понял Марк.

Козырь почесал подбородок, думая над ответом. Ему подсказал Вектор:

— Принцип необходимого знания — всё, что тебе нужно знать, тебе скажут на брифинге. Так что подобные вопросы, это некоторое нарушение, но такое… — Вектор поднял ладонь и зашевелил пальцами, будто пытаясь поймать сгусток дыма. — Насквозь формальное, за которое, учитывая ситуацию, никому и в голову не придёт наказывать.

— Они точно участвуют, — уверенно заявила Стигма. — Как минимум Бестия, у неё счёты с Крысоловом. А Доппель этот…

Стигма нахмурилась, замолчав.

— Давайте не будем об этом, — предложил Вектор. — Когда начинаю о нём думать, все мысли сводятся к размышлению на тему: сможет ли его способность к регенерации противостоять моей силе, если я создам в его теле точку приложения всех векторов.

— Чёрную дыру? — уточнил Козырь.

Вектор кивнул.

— Типа того. Сложный трюк, у меня не всегда быстро получается подобное провернуть, да и эффект не такой мощный. Но всё равно интересно посмотреть на регенерирующий шарик плоти.

Марка передёрнуло.

— Мне нужно выйти.

Когда парень убежал в туалет, Козырь спросил:

— Ты специально?

— Ага, — подтвердил Вектор. — Это маленькая месть за то, что отступники трахали нам мозги. Ему в любом случае надо свыкаться с мыслью, что всё серьёзно. Я просто совмещаю приятное с полезным.

Отбросив джойстик, Вектор начал переключать каналы. Каждый новостной выпуск транслировал либо беспорядки в городах, едва сдерживаемые национальной гвардией, либо репортажи о вышедших в окно ребятах с Уолл-Стрит. Самой большой новостью дня был развал General Motors. Оставшиеся крупные акционеры, сумевшие избежать судебного преследования, разрывали компанию на части, пытаясь урвать то или иное подразделение и сделать новой фирмой с собой в качестве единственного владельца. Некоторые пытались продавать акции, но биржу лихорадило, половину сделок признавали недействительными, другую половину тормозили банки, проверяя операции. Правительство спасало некоторые подразделения GM, но не слишком эффективно, сказывался политический кризис.

— У вас не появляется мысль, что мы видим последние дни цивилизации, и уже через несколько месяцев у нас начнёт реализовываться сюжет какого-нибудь постапокалиптического фильма? — спросил Козырь.

— Если да, то мы находимся в правильном месте, — ответила Стигма. — Восстанавливать цивилизацию лучше всего отсюда.

Вектор покачал головой.

— Не, такое только у нас. Это не мировой коллапс, а чисто наш. Американский.

— Какой-нибудь парень из Баффало, находись он здесь, удивлённо спросил бы: «а что, за пределами Штатов есть цивилизация?», или типа того, — изобразил Козырь. — Да и я, до переподготовки здесь, тоже был бы не лучше.

Вернулся Марк, остановившись у дивана и тоже сосредоточившись на экране. Вектор медленно переключал каналы, выхватывая отдельные репортажи. Если биржу трясло уже не первый день, сегодня началась агония банковского сектора. Одни банки давали кредиты под любые проценты, другие, наоборот, отказывались кредитовать клиентов, блокировали банковские карты, требовали срочных возвратов. На некоторых заправках перестали наливать бензин, разорялись магазины бытовой техники, выбрасывая товар прямо на улицу, а где-то сотрудники просто открывали двери, но всё равно люди устраивали погромы.

— Я задаюсь вопросом: причиной всему этому действительно стал один только Крысолов? — спросила Стигма.

— Ну, он же крутит всей Европой, а это… Ну… Масштаб, — неуверенно ответил Козырь. — И он же именно по экономике ударил, верно?

Стигма качнула головой в отрицательном жесте.

— Нет, смотри: он там в Европе начал всё переделывать под себя, правильно?

Парни, Вектор и Козырь, кивнули.

— Сюда, в штаты, он вообще не лез, ограничиваясь наблюдением, правильно?

Вновь кивки.

— И наши политики, начав осознавать, что это станет проблемой, сделали что? Приложили усилия, чтобы минимизировать ущерб? Нет! Они… — Стигма вставила пару выражений на смеси английского и языка своего народа, — устроили разборки между собой!

— Это вроде бы Блэк… — начал Вектор.

— Да брось! Он только самый выдающийся по совокупности достижений, — возразила Стигма. — Остальные ведь тоже ничего не делали, чтобы не допустить этого!

Девушка указала на экран.

— Не скажу, что я с тобой не согласен, — вздохнул Вектор, — но…

— Это политика, — сказал Марк. — Нам Чарли объяснял. Цель политиков — забраться повыше и заработать побольше. Неважно, что произойдёт, с последствиями будет разбираться следующая администрация. А государственные проблемы решают только тогда, когда игнорировать их, ожидая, что как-нибудь само рассосётся, как и скидывать на других, уже не получится.

Когда на нём сошлись взгляды, Марк смутился.

— Что? Так Негатив говорил, я только повторил.

Вектор посмотрел на Стигму.

— Ну, мы знали, что политика — выгребная яма. Неприятно ещё раз получить этому подтверждение, но ведь ничего нельзя сделать. Альтернативы нет.

Девушка вздохнула.

— Да как раз есть. Что там Эли говорила? Крысолов готовился. Знал о проблеме и предпринимал что-то, чтобы всё не полетело к чертям. И ведь у них не полетело, верно?

Козырь хмыкнул:

— Хочешь сказать, что мы на стороне плохих парней?

Стигма поморщилась.

— Сами посудите. Что нам там Кассандра рассказывала, когда Крысолов только утвердился? Никаких смертей, никаких переворотов. А затем он не полез на всех вокруг, а начал что-то там у себя перестраивать. И кто он после этого? Главный злодей?

— Он подавил волю людей, — напомнил Козырь.

— Положа руку на сердце, Андреас, — возразил ему Вектор, — ты так уж против прочистить мозги Блэку и прочим, кто довёл нас до этого? — патриот указал на экран. — Там многие на смертную казнь набрали.

Тлатойя промолчал.

— Ну смертная казнь, это казнь. А лишиться собственной воли — это как-то слишком, — без уверенности возразил Марк.

— Почему? — спросила Стигма. — Почему смертная казнь — норм, а лишение воли — плохо.

— Как минимум потому, что сначала подавление воли будут применять на преступниках, — заговорил Вектор. — Но ведь на этом не остановятся. В какой-то момент начнут подавлять волю недовольным. Вообще всем. И люди вообще лишатся своего выбора.