Паладин

Все эти мысли и одолевающее безумие приковали Крэйвела к постели насовсем. Джессвел и Лирэй регулярно навещали его, но зачастую он их даже не узнавал, принимая за каких-то других людей, которых он встречал в далеком прошлом. Друзья не знали, как ему помочь.

Фелисия была настроена более практично и решительно. Она прихватила с собой эмблему Крэйвела и отправилась в его родовое поместье, чтобы заручиться связями семейства Кримарифов и проникнуть на ритуал усыпления Солигоста. Времени у нее оставалось немного, пусть для процедуры и требовалась подготовка, но это было делом нескольких дней. Вопросы сна были в ее компетенции, она даже могла затребовать разрешение у академии, где когда-то училась, но все это было очень долго, а ей требовалось проскочить через все капканы бюрократии, чтобы успеть вовремя.

Фелисия без труда разыскала среди изысканных особняков родной дом Крэйвела. Она уже бывала в нем раньше. Древний белокаменный комплекс, взрастивший в своих стенах множество поколений Кримарифов. Волшебница пару минут разглядывала фасад, увитый декоративным плющом, лаконичные гобелены, небольшие башни. Это семейство весьма чтило скромность, что в определенной степени отражалось и в их нравах. Ничего лишнего, никаких излишне ярких красок и золотых вензелей. Бело-серая гамма, изредка разбавляемая оттенками желтого, была визитной карточкой Кримарифов.

Фелисия улыбалась, фантазируя о детстве Крэйвела, проведенном здесь. Сам Крэйвел не любил говорить о своих детских годах, да и помнил-то он их уже с трудом, но, судя по всему, из детства он вынес больше плохих воспоминаний, чем хороших. Годы его детства и юности были суровым временем для аристократов, в особенности для клятвенных родов. Сейчас все было куда проще.

В поместье Кримарифов достаточно было блеснуть эмблемой Крэйвела, чтобы Фелисию приняли, как почетного гостя. Все члены семейства прекрасно знали биографию их главного героя. Они так же знали и о его личных особенностях, из-за которых тот слег на больничную койку, так что они не удивились тому, что Фелисия пришла с его эмблемой одна.

Ожидая старших членов семейства в гостиной, Фелисия с интересом прошлась взглядом по книжным полкам. Среди прочего она увидела житие Крэйвела, все тома от первого до последнего. Ей и раньше попадались образцы этой книги, но экземпляр, хранившийся в гостиной Кримарифов, был просто роскошным. Украшенный платиной, опалами и жемчугом, символичными для этого рода, выполненный на превосходной бумаге, с красочными иллюстрациями. На одной из них Фелисия замерла, полюбовно разглядывая рисунок, изображавший Крэйвела у алтаря. Крэйвел был красив от природы, а рука художника приукрасила его сверх того.

Фелисия долго не могла оторвать взгляд от рисунка, а когда она все-таки взглянула в другую сторону, чтобы проверить не идут ли обитатели поместья, на глаза ей попалось зеркало. Улыбка сразу померкла. Фелисия уже была совсем не той молоденькой и прекрасной девицей, какой была в день их первой встречи. Сейчас она выглядела значительно старше своего возлюбленного. Законы Селиреста запрещали ей как-либо повлиять на это. Волшебница знала, что Крэйвела не волнует ее возраст и ее внешность, но все же это беспокоило ее саму. Она хотела быть своему спутнику под стать, и с каждым годом это становилось все труднее. Настанет тот день, когда она будет выглядеть как его мать, а когда-нибудь и как бабушка.

Волшебница положила книгу на место и взяла с полки последний том жития. В этом томе уже упоминалась и она сама, как верная и надежная спутница паладина. Жители Селиреста с удовольствием читали жития своих любимых героев, и отношения Фелисии и Крэйвела часто становились темой для пересудов. Но Кримарифы настояли на том, чтобы житие недвусмысленно описывало их взаимоотношения исключительно, как отношения напарников.

Фелисия открыла иллюстрацию, на которой они с Крэйвелом были изображены стоящими спиной к спине. Девушка на картинке была прекрасной и свежей, ее молодость хотелось пить, словно амброзию. Волшебница вновь взглянула в зеркало и недовольно поджала губы. Уже совсем не та тонкая-звонкая красотка, достойная внимания лучших мужчин Селиреста. Ей еще не было сорока, ее волосы все еще не тронула седина, а лицо – морщины, но все же играть в любовь в ее возрасте уже считалось неприемлемым. Свои лучшие годы она потратила на ледяного рыцаря, который слепо исполнял свой долг, не замечая вокруг больше ничего.

В молодости, когда казалось, что впереди еще бесконечное количество времени, Фелисия не испытывала никаких тревог по этому поводу. Она была уверена, что найдет способ обмануть старость и смерть, весьма высоко оценивая свои таланты в магии. Но церковные запреты пресекали все возможности для реализации ее мечтаний о вечной молодости. Ее амбициям становилось тесно в рамках нравственной парадигмы, которую диктовала церковь Селиреста. Она существовала не просто так, не потому что верховные сановники были злорадными дедами, ненавидящими молодежь, а потому что последствия злоупотреблений вечной жизнью и молодостью значительно превышали пользу от них.

Фелисия все ближе подходила к тому рубежу, когда ей придется выбирать: остаться законопослушным магом Селиреста, состариться, умереть и истлеть или же принять участь мага-ренегата, нарушить запреты и обрести вечную жизнь, как древние некроманты, личи и чернокнижники, за которым денно и нощно гонялась инквизиция. Решение давалось особенно тяжело из-за личной привязанности к паладину. Пусть Крэйвел и не отличался принципиальностью, Фелисия едва ли могла предугадать, каким образом ее решение предать законы церкви скажется на их отношениях. Готова ли она отказаться от любви всей своей жизни ради вечной молодости? Или все-таки стоит понадеяться на то, что Крэйвел простит ей эту слабость?

Хозяева поместья, муж и жена в летах, застали Фелисию в глубокой задумчивости. Книга, столь больно задевшая волшебницу за живое, отправилась обратно на полку. Переиздавать житие своих героев чаще раза в десять лет считалось моветоном. События с Солигостом скорее всего вынудят Кримарифов издать новый том жития вне очереди, хоть семейство и чтит скромность и обычно таких выходок себе не позволяет. Кримарифы были очень рады визиту Фелисии, ведь это давало им возможность расспросить ее во всех подробностях об их с Крэйвелом последних приключениях.

Будь здесь кто-то из молодежи семейства они бы, наверно, не смогли удержаться от расспросов о том, являются ли все-таки Крэйвел с Фелисией любовниками или нет. Но старшие были сдержаны и игнорировали упоминания их особых отношений. Они предпочли сначала выслушать, что хотела сказать им гостья, а уже потом попросить ее ответить на все их вопросы, а их было много, они даже привели с собой писца, чтобы тот все фиксировал.

– Я хочу посмотреть, как это делается и научиться, – сказала Фелисия после того, как объяснила Кримарифам ситуацию с Солигостом. – Но академия не успеет выдать мне разрешение в нужный срок. Я бы хотела попросить вас обратиться к вашим связям, чтобы меня пропустили на ритуал.

– Если не секрет, зачем вам это? – позволил себе поинтересоваться патриарх рода.

– Как вам известно, Крэйвел тяжело переносит свое долголетие. Я боюсь, что его настигнет такая же участь, что и Солигоста. Позже расскажу, – дразняще сказала волшебница, стараясь перевести внимание собеседников на более интересные для них вещи. – Я смогу погрузить Крэйвела в долгий приятный сон, чтобы он мог отдохнуть от тяжести прожитых лет. Думаю, это благотворно скажется на его рассудке.

– Почему не доверить это церкви? – последовал закономерный вопрос.