Паладин
Шрифт:
– Я хочу сама. Это ценная практика для меня. Крэйвел с радостью предложил бы мне свою кандидатуру для эксперимента, мы уже обсуждали этот вопрос.
– А если у вас не получится?
– Я приложу все силы, чтобы обеспечить его безопасность. Но даже если что-то пойдет не так, Крэйвел не обидится, он уже давно мечтает о смерти и просто хочет использовать ее с пользой.
Энтузиазма на лицах собеседников Фелисия не увидела. Оно и не мудрено. Они рисковали потерять своего героя раз и навсегда, а это было значительной потерей для клятвенного рода, ведь репутация их героев была для них почти всем.
Заключая клятву крови, семья обязалась предоставлять монастырям кадры для подготовки паладинов, причем – превосходные, иначе не было даже смысла. В обмен клятвенный род получал гору привилегий. Только
Крэйвел Кримариф Нершер – легенда. Само его существование приносило роду огромные репутационные выгоды, он был живой демонстрацией семейного престижа. Кримарифы считались образцом для подражания, на них равнялись, им доверяли, они считались истинными аристократами, одними из тех, кто напрямую влиял на судьбу Селиреста. Хоть Кримарифы и отличались скромностью, склонности к расточительности у них также не было. Отдавать своего любимца какой-то колдунье на экспериментальное лечение им совсем не хотелось.
– А без этого никак нельзя? – спросили у Фелисии.
– Боюсь текущие возможности магии и медицины Селиреста исчерпали себя, – таким был ее ответ.
Он был одновременно и тревожным, и уклончивым, и многообещающим. Фелисия, словно опытный шарлатан, уговаривала семью в том, что только она могла им помочь.
– Я добьюсь для вас пропуска, – на удивление решительно заявил патриарх. – Думаю, если Крэйвел долгие годы всецело полагался на вас и доверял вам самые сокровенные вещи, то у нас так же нет поводов сомневаться в вас. Я искренне верю, что вы распорядитесь полученными знаниями с мудростью и достоинством.
Фелисия отвесила главе семьи глубокий поклон полный благодарности.
– Я не предам вашего доверия, – ответила волшебница, хоть и не могла с полной уверенностью сказать, будет ли это обещание актуально лет через десять.
Матриарх относилась к Фелисии более насторожено. Она лучше понимала ее, как женщина. Волшебница читала в прищуре ее глаз недоверие и досаду от того, что героя Кримарифов угораздило связаться с подозрительной колдуньей.
Остаток дня Фелисия отвечала на вопросы и пополняла семейную летопись. Она рассказывала все как есть, не считая нужным врать, приукрашать или преуменьшать их с Крэйвелом подвиги. Все, что нужно, летописцы сами переврут и отцензурируют. Надо ли говорить, что житие Крэйвела, описанное в книге, значительно отличалось от реальности, начиная с того, что некоторые весомые личности, такие, как например Вингрис, там вообще не упоминались.
В нужный день Фелисию без лишних проволочек сопроводил во дворец сам патриарх Кримарифов и потребовал допустить ее до ритуала усыпления Солигоста. Волшебница спустилась в обширные казематы, включающие в себя королевскую тюрьму, убежище и тайный туннель, ведущий прочь из темницы. Здесь так же располагались помещения религиозного характера, тайные святилища и храмы, назначение которых было для Фелисии загадкой.
Посвящать ее в эти тайны никто не собирался. Жрецы и так с недоверием и раздражением отнеслись к присутствию мага в их вотчине, ее любопытный нос совался туда, где было не место выпускникам академий. А репутация Фелисии в церковных кругах была далека от безупречной. К тому же она открыто злоупотребляла доверием клятвенного рода. И куда только куда смотрит инквизиция?!
Волшебница наблюдала, как высокопоставленные жрецы трудятся над специальным саркофагом, в котором будет покоиться Солигост. Они наносили на него особые руны, покрывали их специальными красками, читали таинственные молитвы и заклинания. Фелисия запоминала все, что происходило до последних мелочей. Она фиксировала воспоминание особым магическим образом, чтобы потом воспроизвести в трансе и вспомнить каждую мелочь. Для нее было крайне важно освоить эту практику, ведь в случае необходимости она собиралась применить это не только к Крэйвелу, но и к себе самой.
Все ее труды, вся ее нажитая мудрость, вся ее магическая мощь станет пеплом, когда она умрет. Фелисия не хотела, чтобы это произошло. И близкое знакомство с древними
обитателями этого мира, такими как Крэйвел, Лирэй, тот же Солигост, и уж тем более Вингрис, лишь укрепили ее жажду вечной жизни. Жрецы могли прочесть эту жажду в ее глазах, они разве что не шипели на нее, всем своим нутром ощущая присутствие еретических мыслей.Солигост был смирен. Его одели в одежды, предназначенные для сна, и уложили в саркофаг. Жрецы приступили к сотворению нужного заклинания, Фелисия нашла примечательным тот факт, что эта магия не имела никакого отношения к Селье, жрецы не отсылались к своей богине ни за знаниями, ни за силами, саркофаг даже не содержал в себе никаких магических кристаллов, которые, как волшебнице казалось, обязательно потребовались бы для столь длительных чар. Солигост чуть поморщился от неприятных ощущений, вызванных заклинанием, но его готовили к этому, подробно разъясняя, что с ним будет происходить, и как ему себя вести. Он успешно справлялся, занимаясь любимым делом – лежал пластом.
Затем саркофаг закрыли крышкой, испещренной множеством магических узоров, они вспыхнули и причудливый гроб запечатался. Фелисия мысленно сфотографировала узоры на усыпальнице Солигоста. Она займется их расшифровкой позже.
Глава 10
Глава 10
После суда Джессвел, Лирэй и Хьола частенько проводили время вместе, гуляя по Сели-Ашту и любуясь красотами столицы. Все хотелось посмотреть да попробовать. Каждого из них интересовали разные вещи. Джессвел представлял собой образцового туриста, которого в первую очередь привлекало все, что можно съесть и на что можно поглазеть. Кроме того, он обнаружил, что в столь большом городе девушки оказались значительно сговорчивее, нежели в Акрефе, где все друг друга знали и страшно боялись сплетен, так что пару раз молодого паладина пришлось разыскивать в девичьих спальнях. Хьола открыто осудила друга за эту низость, но ничего страшнее дружеской перепалки не случилось. Хоть Хьола и стремилась максимально отдалиться от своей семьи, которая приучила ее блюсти честь смолоду, не позволяющие никаких случайных связей, светское воспитание все равно оставило на паладинше неизгладимый след. Это проявлялось некоторым ханжеством, над которым Джессвел частенько смеялся. Но все же их дружба была достаточно крепка, чтобы выдержать это.
Хьола проявляла интерес к жизни местной знати, с большим любопытством находя сходства и различия между Сели-Аштом и Акрефом. Девушка все глубже вникала в хитросплетения местных интриг. Лирэй значительно помог ей в этом, рассказав важные аспекты прошлого, которые привели события к текущему положению дел. А сам он с удовольствием открывал изменения и новшества, которые произошли в столице за время его отсутствия.
Кардинально ничего не поменялось. Все грызлись со всеми за лучшее место под солнцем. Это была очень цивилизованная грызня, солдатами в которой были клерки и юристы, но оттого она была не менее ожесточенной, ведь на кон было поставлено нечто очень ценное – будущее.
Лирэй, поддавшись уговорам друзей, все-таки решил проверить свое поместье и навесить родственников, но друзья обнаружили, что поместья Давильнисов уже лет как пятьдесят не существует. Семейство разорвало контракт с Сельей, а потеряв привилегии клятвенного рода, не смогло удержаться на плаву и распалось. На том месте, где когда-то стоял его отчий дом, Лирэй обнаружил незнакомые знамена и гобелены чужих расцветок. Какой-то новый знатный род занял место не только в земельном плане, но и в политическом. Впрочем, он не расстраивался по этому поводу. Это стало лишь одним из множества интересных открытий, которые он совершил за время посещения столицы.
Если Крэйвел не покидал храма, в том числе, и чтобы не стать жертвой навязчивого внимания горожан, некоторые из которых узнавали его из числа прочих рыцарей, то Лирэя никто не узнавал, а его фамилия мало кому что-либо говорила. Порой, представляясь кому-то, он с усмешкой наблюдал, как человек мучительно вспоминает, что это за незнакомая фамилия такая – Давильнис. Уж не притворяется ли этот странный рыцарь паладином? Мошенники такие аферы порой проворачивали, злоупотребляя доверительным отношением к членам ордена и выбивая себе бесплатные припасы, скидки, льготы и услуги.