Паладин
Шрифт:
– Мы в столице, Хьола, тут постоянно идет война. На первый взгляд незаметно, но это настоящее поле боя.
Джессвел в дискуссии не участвовал, ему было не интересно. Он рассматривал столичных коллег, к которым теперь испытывал легкую неприязнь. Он больше не пытался с ними заговорить, уж очень неприятный опыт он получил ранее. Джессвел не мог избавиться от чувства презрения, которое испытывал к ним, а они платили ему в ответ тем же.
Местным бросалось в глаза то, что Джессвел был простолюдином. В монастырях грызню между аристократами и простолюдинами пресекали наставники. Но за его пределами не было никого, кто приструнил бы дворянских выкормышей. Джессвелу было обидно и в какой-то степени одиноко. Хьола погрязла в
Он особенно тяжело переживал кризис из-за последней встречи с Солигостом, которую им так любезно организовал Крэйвел. Пожалуй, самое ценное, что он вынес из нее – его похвала. Джессвел и не осознавал даже, как сильно желал этого с момента их первой встречи. В своих детских фантазиях он часто видел, как они сражаются бок о бок, и Солигост высоко оценивает его храбрость. Сражаться вместе им теперь уже, увы, не доведется, об этом Джессвел очень жалел, но все же Солигост, как Джессвел давно и мечтал, выразил восхищение его упорству и смелости, а главное – оценил его самоотверженность. Парню было особенно приятно за последнее. Упорство и смелость-то в нем было видно с первого взгляда, он и сам знал. Правда Солигост так же пожурил его за наивность, от которой пора было уже избавиться. Солигост сказал Джессвелу, что теперь его черед быть примером для подражания последующим поколениям, и он был рад стать в свое время этим примером для него. Джессвел почувствовал, что он на правильном пути, хоть его путеводная звезда и закатилась за горизонт, теперь ее огонь был у него в руках, и он собирался использовать его достойно.
Вот только на практике это оказалось гораздо сложнее, чем в фантазиях. Жизнь была полна множеством вещей, на которые Джессвел привык не обращать внимания. В то время как битвы и подвиги, почти целиком захватывающие его ум, случались на деле не так уж и часто.
Джессвел почувствовал, что детство вдруг закончилось. На него навалилась ответственность. Количество требований к себе резко возросло. Ему важно было следить за тем, каковы последствия его поступков, за тем, как он выглядит со стороны, за тем, что говорит, как влияет на репутацию ордена. Он был теперь его полноценной частью, а не сыном полка, которому многое спускали с рук. И Джессвелу это удивительно трудно давалось. Сначала родителей ему заменили наставники, потом его древние спутники, а теперь он оказался один в большом шумном городе и не знал куда себя приткнуть. Зато каждый паладин, солдат, гвардеец и даже обычный обыватель казался в сто крат лучше него. Джессвел чувствовал себя не в своей тарелке, словно осел в стойле с декоративными жеребцами.
Понимая, что скоро им всем пора будет выдвигаться в дорогу, Джессвел пошел одеваться, Храм Справедливости был совсем рядом, его отделяла от Храма Милосердия лишь широкая площадь. Все уже были в полной экипировке, кроме него и Хьолы, они вдвоем были в простой повседневной одежде, лишь плащи накинули на плечи, чтобы осенний ветер не доставлял дискомфорт.
В Храме Милосердия же Фелисия готовила Крэйвела к отъезду.
– Ты еще здесь? Почему ты все не уходишь? – едва слышно прошептал Крэйвел волшебнице.
– А ты хочешь, чтобы я ушла? – невозмутимо ответила Фелисия, несмотря на то, что это был первый раз за последнюю неделю, когда Крэйвел узнал ее.
– Я просто не могу понять, зачем ты продолжаешь приходить? Тебе здесь больше нечего делать.
– Ну так я и бездельничаю, – усмехнулась она.
Крэйвел вымученно улыбнулся.
– Я правда благодарен тебе за все, что ты для меня сделала. Надеюсь,
я не слишком больно ранил тебя.Фелисия села на кровать и ласково погладила Крэйвела по голове. Ее тревожило то, какой оборот принимал их разговор. Словно Крэйвел прощался с ней. Но Фелисия была не готова его отпустить.
– Я в порядке, Крэй, – сказала волшебница. – А ты очень поможешь мне сейчас, если соизволишь подняться на ноги и дойти до ворот своим ходом.
– Я не хочу никуда идти, Фелисия. Боюсь. наши пути разойдутся здесь, прости.
– Крэй, все, о чем я прошу, это несколько шагов…
Феллисия вывела Крэйвела из храма под руку. Они шли медленно и осторожно, Крэйвел, судя по всему, был ослеплен ее иллюзией, он так же ничего не слышал. Друзья потрясенно уставились на него, не в силах поверить в столь упадническое состояние паладина, он был совершенно сломлен. Фелисия одела его, закутала в плащ, а латы и прочее снаряжение завернутым в ткани вынесли жрецы. Крэйвела усадили на лавку во дворе храма. Он совершенно не осознавал происходящего.
Джессвел подошел как раз в этот момент. Он с грустью наблюдал за безумным паладином. Кумиры его детства пали в борьбе с противником, от которого нет спасения. Никакие заклинания, чары и молитвы не спасли их от разрушительного воздействия времени. Но как-то же людям удается преодолевать пределы своей естественной жизни! Возможно, некроманты и чернокнижники прибегают к каким-то магическим практикам, чтобы облегчить свое бремя долголетия. Но как насчет Лирэя, например? Джессвел взглянул на древнего приятеля.
– Как тебе удается не сойти с ума так же, как это произошло с ними?
Лирэй пожал плечами.
– Если честно, я совсем не чувствую себя на тот же возраст. Возможно, ты торопишься с выводами, и мне все это еще только предстоит. Полагаю, мне следует подготовиться…
В его голосе была слышна тревога. Ему события, произошедшие с Солигостом и Крэйвелом, тоже были совсем не в радость. Не только потому, что это были его старые сослуживцы, но и потому что в их трагедии он видел предостережение.
– И куда вы сейчас? – поинтересовался Джессвел у Фелисии.
– В катакомбы, – уклончиво ответила волшебница.
– Катакомбы Нытья? – усмехнувшись спросил Джессвел, Хьола тоже улыбнулась.
– Что? – не поняла Фелисия.
– Извини, ты не в курсе... – смутился Джессвел. – Но я понял тебя.
Было нежелательно упоминать Вингриса в Сели-Аште.
– И какие планы? – спросил Лирэй махнув в сторону Крэйвела рукой, очевидно намекая, что при таком состоянии у них не так много вариантов.
– Попробую поставить его на ноги, но это займет много времени, – грустно улыбнувшись ответила Фелисия.
– А ты куда? – спросил Джессвел Лирэя.
– Да туда же. Покажусь, чтоб знали, что я жив.
Фелисия запросила у храма транспорт и им предоставили крытую повозку. В ней им предстояло везти Крэйвела до Акрефа, а оттуда уже в Катакомбы Вингриса. Если обстоятельства сложатся наилучшем образом, то Крэйвел хоть немного оклемается к моменту прибытия в город и до подземелья дойдет своим ходом. Сейчас же он не мог перемещаться без поводыря, видя перед собой вместо храмового двора благоухающий сад, вечно цветущий и бесконечный. Кто-то безликий вел его куда-то вперед, просил присесть или подождать, он послушно выполнял, не утруждая себя анализом ситуации.
Когда подъехала повозка, и Крэйвела уложили в нее, Джессвел направился к ней же, намереваясь запрыгнуть следом, но на полпути он заметил, что его подруга, как была в домашнем, так и осталась.
– Хьола? – обратился он к ней с удивлением.
– Я остаюсь здесь, – сказала она, мотнув головой.
Джессвел замер, как вкопанный, и какое-то время вертел головой, поворачиваясь, то к повозке, то к Хьоле. Его замешательство заставило Лирэя негромко засмеяться.
– Почему ты останешься? Нам тут нечего делать! – сказал подруге Джессвел.