Паладин

– Если заметишь какую-либо опасность, разбуди меня, – сказал Крэйвел и стал укладываться прямо на каменном полу. Это было не очень комфортно, но лучше, чем ничего.

– Здесь безопасно, – уверенно заявила девушка. – Во всем подземелье почти никого нет.

– Откуда ты знаешь? Ты уже сбегала?

– Нет. Лирэй позволял мне прогуливаться здесь под его надзором...

– Все, спокойной ночи! – поспешил Крэйвел оборвать разговор, едва услышав это треклятое имя.

Фелисия усмехнулась. Паладин снял поясные сумки, чтобы использовать их в качестве подушки, и лег на спину. Фелисия, обрадованная тем, что возможность колдовать вернулась к ней, занялась упражнениями. Потренировавшись пару часов, она стала замечать беспокойство своего спутника. Он вертел головой и хмурился, дыхание у него сбилось. Учитывая то, в каком он пребывал состоянии совсем недавно, немудрено, что ему снились кошмары. Фелисия снова достала кусочек мыла из своей сумки. Она хотела поднести его к лицу спящего, но в последний момент передумала и замерла. Ей стало любопытно, что ему снится. Она могла подсмотреть, она умела. Хоть она и понимала, что поступает не очень красиво, волшебница все же наложила нужные чары и легонько коснулась пальцем лба паладина.

Теперь она могла видеть тот же сон. Стоило ей попасть в него, как она тут же вырвалась обратно и жадно втянула ртом воздух в судорожном вздохе, она была не готова к таким впечатлениям. Она не успела ничего разглядеть, вокруг была почти полная темнота, лишь робкий отсвет магического огня откуда-то неподалеку. Ужасная вонь и духота сразу же вскружили голову. В основном пахло мочой и потом. Выбивал дух из груди и сумасшедший голод. Голод, какого Фелисии раньше и близко не доводилось испытывать. До боли в животе, мучительной и изматывающей, от которой было никак не уйти, и невыносимая фрустрация от невозможности хоть что-то с этим поделать. Судя по ощущениям, Крэйвел пребывал в этом странном месте уже очень долго и потерял надежду пережить ад. Оправившись после первого шока, волшебница предприняла вторую попытку погрузиться в чужой мучительный кошмар – очень уж было любопытно.

Вновь оказавшись в камере, в которой было невозможно даже устроиться удобно, Фелисия стала вглядываться в окружение. В слабом свете далекого магического фонаря можно было разглядеть только грязь и прутья решеток. Но вот откуда-то сбоку донеслись звуки возни. Поворот головы – в соседней камере кто-то рвал на себе грязную сорочку. Хотелось что-то сказать, но не было сил, ни физических, ни моральных. В полумраке было плохо видно, что происходит в соседней камере, но Крэйвел уже и так все прекрасно понимал. «Нет, нет, нет, пожалуйста, не надо, нет!» –его мысли в этот момент. Он расплакался, наблюдая за чем-то. Фелисия поняла, что происходит, когда сосед вскарабкался ненадолго по прутьям чуть вверх, а затем сорвался и начал дергаться в конвульсиях. Звук биения его тела об решетку жгучим клеймом врезался в память. Когда висельник обмочился, по кривому полу все потекло Крэйвелу под ноги. Фелисия ощутила влагу и отвращение. Крэйвел завыл и обхватил голову руками. Больше волшебница ничего не увидела.

Покинув кошмар, девушка взглянула на Крэйвела. Из его глаз текли влажные дорожки. Фелисия поспешила подсунуть ему под нос мыло. Паладин через несколько минут успокоился и задышал ровно. Повторная попытка посмотреть его сон не принесла никакого интересного результата, это была очень быстрая череда незнакомых мест, лиц и событий. Волшебница оставила мыло лежать рядом с головой Крэйвела и продолжила упражнения в колдовстве.

Она догадалась, что это за место. Лирэй рассказывал ей. Он тоже был там. Монастырь Ронхель. Место, где начали свое обучение двое этих паладинов. Целая группа совсем еще юных послушников была буквально замучена бесчеловечными испытаниями и натуральными пытками, которым подвергал их сбрендивший наставник. Это событие получило название Ронхельская Трагедия. Несколько послушников Ронхеля покончили с собой, не вынеся тягот такого обучения, кое-кто умер от голода. Оставшиеся в большинстве своем выжили из ума. Лишь единицы решились повторить попытку завершить свое обучение. Но половина из них в дальнейшем предала Селью, они стали клятвопреступниками.

Фелисия знала эту историю во всех подробностях. Лирэй очень охотно о ней говорил. Каждый чертов раз, когда они виделись. О чем бы они ни беседовали, он всегда съезжал на тему Ронхеля. Фелисию это порядком выводило, но теперь она испытывала и искреннюю жалость.

Фелисия так же знала, что Ронхельская Трагедия произошла сто двадцать два года назад. Лирэй часто повторял эту цифру, Фелисия запомнила ее против своей воли. Но это значило, что всем, кто пережил ее, сейчас должно быть более ста лет. Фелисия не была фанатом паладинского ордена, хотя в Селиресте было не мало любителей, которые с удовольствием изучали жития паладинов, любовались ими на турнирах, делали из них своих кумиров. Знания волшебницы об этом ордене были весьма поверхностны, но даже она слышала о так называемых древних паладинах. Некоторым из своих святых рыцарей Селья даровала долголетие. Стало быть, практика продления жизни паладинам застала и ронхельцев.

Фелисия взглянула на спящего паладина. Тот спокойно и сладко спал. Уже хорошо. Растрепавшиеся светлые волосы – ни единого седого среди них, благородные черты лица – ни одной морщинки. Повторная проверка на чары ничего не дала. Фелисия снова ощутила свербящее любопытство. Она знала, что теперь эта загадка не даст ей покоя. Каким образом Селья избавила своих рыцарей от старости?

Использование любой магии, которая препятствовала естественному старению запрещалась в Селиресте. Нарушение табу считалось чернокнижием. За это казнили. С этим же связывалось множество запретов, касающихся лечения болезней. Фелисия, как никто другой знала их все. Пересадка органов, выращивание новых органов, прямая регенерация сердца, лечение старческих изменений мозга, лечение возрастных изменений сосудов, и другие, даже освежить кожу и избавить от морщин было нельзя. Будучи человеком из аристократической семьи, имея отличное образование и первоклассное магическое образование, Фелисия понимала смысл этих запретов. И сейчас она собственнолично видела вопиющее их нарушение.

Крэйвел проспал довольно долго. Фелисия не стала будить его, длительный отдых был ему сейчас очень нужен. Когда он проснулся, первым делом припал к фляге. Он не мог точно сказать, сколько он спал, но судя по сушняку – часов девять. Отдышавшись после питья, он заметил, что Фелисия тоже дремлет. Он сморщил недовольную гримасу. Захотелось напугать ее, чтоб неповадно было безмятежно проводить время в логове лича. Но он воздержался.

Он поднялся на ноги, и лязг доспехов разбудил девушку. е. Крэйвел разминался и потягивался – за несколько часов в одной позе все затекло. Фелисия наблюдала и зевала, прикрывая рот рукой. После зарядки Крэйвел щелкнул пальцами, по его силуэту прошелся едва уловимый магический свет – вся грязь, которую он насобирал за время пребывания в катакомбах, отслоилась и осыпалась на пол легкой пылью. Таким же образом поддерживалось в чистоте и тело паладина, в том числе волосы и зубы. «Спасибо за еще один день в свете нашей благословенной богини и без проклятий!» – подумал он, сравнивая себя с клятвопреступниками, которые такой роскоши себе позволить не могли. Лишаясь света Сельи, они лишались даже таких банальных бытовых заклинаний, как чистка и починка. Снова вспомнив то, как мальчик на допросе описывал ренегата, Крэйвел вздохнул. Каждый раз используя чистку, он радовался, что не стал одним из этих засранцев.

В отличие от ряда медицинских заклинаний, эти запрещены не были, так что Фелисия нисколько не удивилась тому, как внезапно из заспанного неряхи Крэйвел превратился в ухоженного образцового рыцаря. Она привела себя в презентабельный вид тем же путем, пусть это потребовало от нее несколько больших усилий. Многие маги, чье мастерство было далеко от гениального, зарабатывали на хлеб именно этим – экспресс-чисткой и починкой вещей, от веника до кровли.

Крэйвел, поразмыслив над своими дальнейшими действиями, спросил у волшебницы:

– А где Лир? Что-то он не торопится возвращать тебя в клетку.

Девушка пожала плечами.

– У него есть свои дела. Иногда он приходил ко мне часто, иногда редко, бывало, что очень подолгу отсутствовал.

– И кто заботился о тебе в его отсутствие?

– Скелеты.

– Скелеты?

– Скелеты. Это катакомбы лича, помнишь?

– Так значит, Вингрис, и правда, все еще здесь… – протянул Крэйвел.

Паладин уже подумал, что лич давно покинул это пристанище. Но нет, он просто сидел в своей берлоге тише воды, ниже травы.

– Эти скелеты агрессивны? – уточнил он, пытаясь понять, с чем придется столкнуться.

– Нет. Это просто слуги. Я давала им записку, что мне нужно, через какое-то время они приносили.

– Это что, например?

– Сменная одежда, книжки… мыло.

Вспомнив про мыло, девушка наклонилась к аскетичному спальному месту паладина, чтобы забрать его обратно. Крэйвел сразу догадался, как оно там оказалось.

– Мне снились кошмары? – его вопрос прозвучал как утверждение. – Надеюсь, я не кричал?

– Нет. Только всплакнул разок, – чуть насмешливо ответила девушка.

Крэйвел всплеснул руками, недовольный тем, что его образ спасителя безобразно опорочился приступом безумия.

– Ладно. Знаешь что? Пошли на выход, – предложил он. – Я уже безнадежно отстал от Солигоста, теперь его днем с огнем не сыщешь.

Они двинулись в сторону выхода. Фелисия размышляла над знакомым именем. Она уже слышала его от Лирэя.

– Так вы с Лирэем и Солигостом… сослуживцы? – деликатно спросила она.