Паладин
Шрифт:
– Да, – коротко ответил Крэйвел.
Фелисия видела, что паладину не очень хочется обсуждать это, но был один вопрос, который она точно имела право задать.
– Каким образом ты все еще не умер от старости?
Крэйвел услышал претензию в ее голосе. Он мог ее понять. Кто знал ответ на этот вопрос, часто впадал в негодование. Селья сама же запретила продление жизни, и сама же нарушила этот запрет ради своих паладинов.
– Ты ведь знаешь о Ронхельской Трагедии, – углубился в пояснения Крэйвел, хоть это и было ему не очень приятно, – у нее были далеко идущие последствия. Репутация ордена паладинов была значительно подмочена. Некоторые клятвенные роды разорвали контракт с Сельей,
На лице волшебницы нарисовалось возмущение.
– Это несправедливо, – недовольно сказала она, похоже, девушка завидовала его вечной молодости.
– Согласен, – вздохнул Крэйвел, очевидно, он был недоволен долголетием, на которое его обрекли.
– Если ты так устал от жизни, почему не попросишь милосердной казни? – спросила Фелисия.
– Принципы не позволяют.
– Да брось! Если бы ты действительно так сильно страдал от вечной жизни, то никакие принципы не удержали бы тебя, – волшебница явно считала, что паладин лукавит, будто бы он недоволен свалившимся на него подарком.
– Считаю расточительством вот так тратить свою жизнь, – ответил Крэйвел. – Я могу многое сделать для этого мира и живущих в нем людей. Меня просто раздражает, что я узнал о том, что больше не буду стареть случайно, меня даже никто не известил. И обратной силы заклинание, примененное к нам, не имеет. Все паладины, которые дали клятву в те годы, автоматически попадали под его действие. Только с появлением клятвопреступников, на которых это заклинание тоже продолжает действовать, все вспомнили, почему продление жизни – это табу, и заклинание перестали использовать.
Фелисия возмутилась еще сильнее.
– Не удивительно, что Лир такой злой, – фыркнула она, ренегат частенько нелестно отзывался о Селье, обвиняя богиню в лицемерии.
– Расскажи мне о нем, я уже и не помню, когда видел его в последний раз, – попросил Крэйвел. – Интересно, чем он сейчас живет.
– Своими старыми обидами, – с еще большим презрением фыркнула Фелисия. – Он пытался завербовать меня. Но, видит Селья, по какую бы сторону баррикад я ни была, я не хочу видеть этого нытика в числе своих соратников. Я была так удивлена, когда узнала, что ему больше ста лет! Каждый раз, разговаривая с ним, у меня складывалось ощущение, будто я общаюсь с ребенком! Он постоянно пребывает в поиске родителя, но черт подери, я не готова стать матерью!
Крэйвел рассмеялся, услышав гневную отповедь волшебницы.
– Понимаю, – сказал он. – Пытка нытьем. Такое не каждый сможет вынести.
Тут уже рассмеялась Фелисия.
– Ты бы видел его истерику, когда он выяснил, что я ничего не знаю о Ронхельской Трагедии!
Крэйвел с удивлением и возмущением посмотрел на Фелисию. Волшебница засмеялась.
– Ты узнала об этом только от Лира? – негодовал паладин.
– Вот-вот, именно такое у него было лицо, один в один! – засмеялась волшебница.
Истерик Крэйвел закатывать не стал, но ему тоже было неприятно, что это событие постепенно забывается жителями королевства. Он мог принять тот факт, что обычные обыватели, не вникающие в историю, могли не иметь никакого понятия о событиях столетней давности. Но Фелисия из семьи аристократов, одна из тех, кто выбирал курс, по которому Селирест должен был двигаться в будущее. Игнорирование ошибок прошлого
могло привести к их повторению.Да и просто по-человечески было обидно от такого неуважительного отношения к чужому горю. Ведь столько людей пострадало. Речь шла не только о тех, кто оказался в эпицентре трагедии, но и об их родных, и о испорченных мечтах тех, кто хотел пойти в монастырь ордена добровольцем, но столкнулся соскандалом и передумал, пустив судьбу по совершенно иному пути, возможно менее желанному. Перед глазами Крэйвела всплыл образ Джессвела: «Сколько таких смелых мальчишек не стали героями, которыми мечтали стать?»
Почувствовав, как его снова затягивает в болото воспоминаний, Крэйвел поспешил перевести разговор в другое русло.
– А ты можешь рассказать, что за отношения связывают Лира и Вингриса? – спросил он. – Вряд ли лич стал бы по собственной инициативе заботиться о какой-то незнакомке, оказавшейся в темнице его катакомб. Или скелеты, которые о тебе заботились, были подняты Лиром? Он что ударился в некромантию?
– Некромантия слишком сложная наука для этого болвана, – презрение, которое волшебница питала к своему похитителю, казалось, не имеет границ. – Думаю, это были скелеты Вингриса, но больше мне ничего не известно. Лир все время плакался о том, какой он несчастный, я старалась не проявлять инициативу в разговоре, чтобы не провоцировать новый поток нытья, а сам он о личе почти не упоминал.
Они не спеша брели дальше, незатейливая беседа спасала их от скуки, но никакой особо ценной информации она им не принесла. Казалось, так и пройдет их путь тихо мирно, без происшествий. Но у самого выхода их все-таки встретили. На мосту над дренажным рвом в выжидающей позе стоял мужчина, на вид ему было столько же, сколько и Крэйвелу: чуть меньше тридцати. Хотя их реальный возраст был далек от этой цифры. Высокий, чернявый, кудрявый, одетый в паладинские доспехи старинного образца, но все же целехонькие и опрятные, разве что плаща и шлема при нем не было.
– Вот это встреча! – сказал он в качестве приветствия.
– Лир, сколько лет, сколько зим! – ответил Крэйвел не менее доброжелательно.
Это не выглядело так, будто они настроены враждебно по отношению друг к другу.
– Я так понимаю, ты пришел за Солом, – догадался Лирэй. – Он захаживал. Но уже ушел. Не догонишь. Вингрис открыл ему портал.
Крэйвел понимающе покивал головой.
– Ты не в курсе, зачем им кристаллы? – спросил он.
Он имел в виду, как самого Солигоста, так и Фринроста – его брата. Эти двое действовали обычно вместе: где один, там и второй.
– Нет, меня в эти детали не посвящали. Мы не поладили, знаешь ли, – ответил ренегат.
Крэйвел снова понимающе закивал головой, с Фринростом было очень сложно найти общий язык, похоже, это удавалось только Солигосту, и то не без усилий.
– Как они поживают? Как сам? – буднично спросил Крэйвел.
Его это искренне интересовало, ведь от их состояния зависело и их поведение в бою, а что с кем-то из ренегатов в ближайшее время придется схлестнуться, Крэйвел не сомневался.
Лирэй стал проявлять признаки возмущения, его лицо исказила злобная гримаса и он посмотрел на Фелисию.
– Что такое? – спросил Крэйвел, делая вид, что не понимает, чем Лирэй недоволен.
Фелисия вела себя смирно и не подавала голоса. Она не могла быть на сто процентов уверенной в том, что Крэйвел выйдет из противостояния победителем, так что не спешила сжигать мосты между ней и Лирэем, возможно ей придется с ним мириться.
– Ты, кажется, пришел за Солом. А это – не он, – пояснил Лирэй Крэйвелу, глядя на свою пленницу.
– Я нашел ее здесь. Она хочет уйти, – тем же укоризненным тоном ответил Крэйвел.